Создатель вселенной - Фармер Филип Хосе. Страница 34

Это не сработало, так как Вольф отбил щит острием пики.

Однако, его защита была на минуту снята, и в эту-то минуту кентавр и воспользовался своим преимуществом.

Он подскакал галопом так близко, что Вольф не смог повернуться и оттянуться назад достаточно далеко, чтобы воспользоваться пикой.

Дубина высоко поднялась, солнце сверкнуло на острых концах ее шипов.

Огромное широкое лицо расколола победоносная ухмылка. У Вольфа не было времени уклониться, а если бы он попытался схватить дубину, то кончил бы с разбитой и искалеченой рукой. Не думая, он сделал нечто удивившее как его самого, так и кентавра. Наверное его вдохновил подвиг Злого Ножа. Он бросился с коня, пролетел под дубиной и обхватил полуконя за шею. Его враг пронзительно закричал от страха. Затем они рухнули наземь с ударом, отшибшим у них обоих дыхание.

Вольф вскочил на ноги, надеясь, что Кикаха схватил его коня за узду, чтобы он мог снова оказаться верхом. Кикаха держал коня, но не делал ни малейшего движения, чтобы подвести его к Вольфу.

В самом деле и Хровака и полукони остановились.

– Законы войны, – крикнул Кикаха. – Кто первый схватит дубину, тот и победит!

Вольф и кентавр, поднявшийся теперь на ноги, рванулись к дубине, валявшейся примерно в тридцати футах позади них.

Скорость четвероногого была слишком велика для двуногого.

Кентавр добрался до дубины, опередив Вольфа на десять футов. Не снижая скорости, он нагнул свое человеческое туловище и подхватил дубину. Затем он затормозил и развернулся, да так стремительно, что вынужден был встать на дыбы.

Вольф не перестал бежать. Он приблизился, а затем прыгнул на полу– коня, даже когда тот встал на дыбы. Копыто метнулось к нему, но он учутилсярядом с ним. Хотя нога и задела его, он врезался в верхнюю часть туловища, увлек ее немного назад вместе с собой, и оба они снова упали.

Несмотря на столкновение, Вольф держал правую руку вокруг шеи кентавра.

Он висел на нем, в то время как кентавр упорно пытался плдняться на ноги.

Кентавр потерял свою дубину и теперь старался одолеть человека чистой силой.

Он снова усмехнулся, так как превосходил Вольфа в весе по меньшей мере на семьсот фунтов. Его торс, грудь и руки тоже были намного массивней, чем у Вольфа.

Вольф напряг ноги, сопротивляясь напиравшему весу кентавра и не отодвигался. Захват вокруг огромной шей сжимался, и полуконь вдруг не смог дышать.

Тогда полуконь попытался выхватить нож, но Вольф схватил другой рукой запястье и выкрутил его. Кентавр завизжал от боли и выронил нож.

Со стороны следивших полуконей раздался рев удивления.

Они никогда раньше не видели такой силы у всего лишь человека.

Вольф напрягся, рванул и опустил боровшегося воина на передние колени. Его кулак ударил по вздымавшимся мехам под ребрами и погрузился в них. Полуконь издал громкое «Уф». Вольф отпустил свой захват, сделал шаг назад и использовал правый кулак против толстой челюсти наполовину лишившегося сознания кентавра. Голова откинулась назад, и кентавр рухнул как подкошенный. Прежде чем он смог опять прийти в сознание, ему раздробили череп его же дубиной.

Вольф снова вскочил на коня, и три колонны поскакали дальше легким галопом. Некоторое время полукони не предпринимали никаких шагов против своих врагов. Их вожди, казалось, что-то обсуждали. Что бы они ни намеревались сделать, они упустили свой шанс минуту спустя.

Кавалькады перевалили через небольшой бугор и понеслись в широкую ложбину. Она была как раз достаточно глубока, чтобы скрыть от них лежавший там львинный прайд. Очевидно двадцать с лишним представителей вида Фелис Атрокс съели предыдущей ночью протоверблюда и были слишком сонливы, чтобы обратить какое-то внимание на грохот приближавшихся копыт. Но теперь, когда вторгшиеся внезапно оказались среди них, большие кошки одним прыжком вступили в действие. Их ярость еще больше увеличивалась желанием защитить находившихся среди них детенышей.

Вольфу и Кикахе повезло. Хотя со всех сторон прыгали огромные кошки, ни одна не бросилась на них. Но Вольф оказался достаточно близко к одному самцу, чтобы разглядеть его внушающие ужас подробности, и это было столь близко, что ближе он никогда не желал бы побывать. Кот был величиной почти с коня, и хотя у него отсутствовала грива африканского льва, у него отнюдь не отсутствовала мощь и свирепость. Он прыгнул мимо Вольфа и бросился на ближайшего кентавра, и тот умер.

Вместо того, чтобы беспокоиться о трупе, как он нормально сделал бы, самец прыгнул на другого полуконя и этот рухнул столь же легко.

Все стало хаосом из рычащих кошек и пронзительно ржавших лошадей, полуконей и людей. Положение было – каждый сам за себя, к черту битву и все, что происходит.

Вольфу, Кикахе и тем Хровака, которые оказались достаточно счастливыми, чтобы не подвергнуться нападению, потребовалось только тридцать секунд, чтобы вырваться из ложбины. Им не нужно было понукать лошадей к скорости, но у них возникли сложности с тем, чтобы не дать им загнать себы до смерти.

Позади них, но теперь в отдалении, из ложбины выбирались тонким ручейком кентавры избежавшие львиных когтей и клыков.

Вместо того, чтобы сразу преследовать Хровака, они отбежали на безопасное расстояние от львов, а затем остановились подсчитать свои потери. На самом деле они пострадали не больше, чем на дюжину убитых, но были сильно потрясены.

– Удача для нас! – крикнул Кикаха. – Однако если мы не сможем добраться до леса прежде, чем они снова погонят нас, то нам конец! Они не собираются больше продолжать индивидуальные схватки. Они произведут всеобщую атаку!

Лес к которому они стремились, по-прежнему выглядел таким же далеким как и раньше. Вольф не верил, что его конь, хоть он и был великолепным зверем, сумеет доскакать до него.

Его шкура стала темной от пота, и он тяжело дышал.

И все же он мчался вперед, машина из прекрасно закаленной плоти и духа, которая будет бежать, пока у нее не лопнет сердце.

Теперь полукони пустились в полный галоп и постепенно настигали их. Через несколько минут они оказались на расстоянии выстрела из лука. Несколько стрел, выпущенных в преследуемых, вонзились в траву, поэтому после кентавры воздерживались от стрельбы, так как увидели, что луки были слишком неметки при скорости и неровности с которой мчались лучники и мишени.