Чувство Святости (СИ) - Беатов Александр Георгиевич. Страница 30

Чтобы впустить в себя эту божественную информацию, человеку необходимо быть открытым для её восприятия. Открывается открытому. Откровение -- это взаимообразный процесс, в котором Бог сливается с существом человека, обожествляет его Собою, так что человеческое "я" становится имманентно Божественному. Важнейшую роль для открытия каналов восприятия жизненной информации играет чистота нашей мысли. Всякий мысленный мусор является серьёзным препятствием для такого восприятия. Даже сентиментальная окраска сознания является прочной завесой для потока духовного света. Наше сознание должно сделаться "невинным", или, как выразился богослов XV века Николай Кузанский, проникнуться "умудрённым неведением" ("doctu ignoratia"), то есть, как бы стать совершенно пустым, всецело готовым для восприятия информации из иного мира, и способным легко приобрести ту форму, которую придаст ему приходящая информация. Если "жёсткий диск" компьютора заполнен, то для загрузки новой операционной системы его придётся полностью освободить от старой.

Мы не может отрицать реальности своего "я" и того, что чувствуем в своём "я". Как или, точнее, чем мы ощущаем своё "я"? Мы воспринимаем его, или, точнее, познаём, самим же нашим "я", через наше "я". В этом смысле познание собственного "я" адекватно познанию, или гнозису, Бога.

В древности существовало религиозное направление, которое можно охарактеризовать как гностическое. Церковь в своём историческом развитии пошла по иному пути -- экзотерическому. Гнозис Бога остался достоянием святых. А "гностицизм", как направление, выродился в ересь, ничего общего не имеющую с подлинным мистическим единением (гнозисом) Бога. "Гностицизм" как ересь был церковью справедливо осуждён. Таким образом, термин "гностицизм", к сожалению, стал ассоциироваться скорее с сектантством, нежели со своим изначальным первохристианским значением, когда "Слово обитало с нами, полное благодати и истины", и когда первоапостолы были святы, будучи приобщёнными к Слову-Богу непосредственно, не только гностически, но и физически могли к Нему прикоснуться...

Если представить и попытаться почувствовать то, что в своей глубине моё "я" родственно с Богом и постоянно получает от Него жизненную энергию, то можно творчески найти способы, чтобы усилить поток этой энергии или, как бы, расширить канал, по которому она к нам поступает. Это будет означать, что таким образом мы увеличим поток жизненной информации через наше "я". Сделать это непросто в силу различных обстоятельств. Главным препятствием является отсутствие откровения -- в силу нашей закрытости для восприятия иррационального, наше духовное невежество, комфортность, приземлённость, задавленность духа душой и грешным телом...

Дети обладают большей способностью, чем взрослые, чувствовать непостижимое. Потому что канал, по которому они воспринимают поток жизненной энергии, ещё не засорён. Образная информация поступает в детскую душу в незамутнённом виде. Они не тратят лишней жизненной энергии для фильтрации и обработки этой информации, а воспринимают её в чистом виде непосредственных образов.

Чтобы вся информация протекала через нас неискажённо, необходимо знать определённый код. Помимо имени Бога, открывающего ментальный доступ к этой информации, существуют другие коды, или команды, или, как бы, дорожные знаки и правила, следовать которым необходимо тому, кто решился выбраться из мира, приготовленного к гибели. На религиозном языке этими правилами называют Божественные Заповеди. Если мы не следуем им, то в жизненный поток вклинивается информация с отрицательным вектором, которая замедляет или вовсе останавливает его ток. Когда информация значительно замедляет своё течение, нас постигают болезни и беды. Чем больше мы "вязнем", тем труднее нам вернуться к здоровому образу жизни. Мы как будто уже привыкаем продвигаться в пространстве, постоянно преодолевая сопротивление несмазаных колёс, или, как бы, постоянно вытаскивая из них попадающий сор -- клинья -- наши грехи... И нам кажется уже, что иначе и невозможно жить. Мы привыкаем к этой постоянной борьбе с энтропией. И уже оказываемся неспособными к духовному восприятию.

Материальное становится первостепенным. С самого рождения человек видит перед собою распадающийся на части материальный мир, насильно навязанный для веры. Этот мир, с его "законами джунглей", воспринимается как первооснова бытия, которая определяет и социальные и моральные нормы поведения. Так, грешный человек "в поте лица" добывает свой хлеб: "подсиживает" своего сотрудника на работе, чтобы получить его должность; доносит на других, чтобы выглядеть лояльным и пользоваться соответствующими льготами; оказавшись в нечеловеческих условиях жизни -- в концлагере, тюрьме или психиатрической лечебнице -- легко переступает самые последние границы морали, чтобы просто выжить. Предмет этих рассуждений полностью закрыт для узкого прагматического сознания такого обывателя.

Христианство призывает человека к духовному освобождению от рабства греху, к тому, чтобы научиться чувствовать Бога и быть счастливым. К сожалению, в церкви, которая призвана показать человеку путь освобождения, зачастую получается как раз наоборот. Привыкнув смотреть на мир глазами раба, человек и в церкви попадает в путы норм социально-обыденного поведения, обрядности, традиций, следовать которым почему-то делается важнее, нежели стремиться обрести контакт с Богом и почувствовать себя счастливым. Вместо института духовного освобождения от энтропии "мира сего" церковь превратилась в репрессивный орган подавления человеческого духа. Вся видимая церковь пронизана этим распадом. Величайшей ошибкой верующих обывателей является упование на пассивное спасение внутри церковного института. Подлинное спасение возможно лишь в Церкви незримой. Может быть, Владимир Соловьёв, имеет в виду как раз эту внешнюю церковь, когда пишет: "Всё это только отблеск, только тени, перед лицом незримого очами..."? Зримая церковь -- удел обывателя. Впрочем, это лучше, чем ничего. Но и это -- тоже "широкие врата". До революции 1917 года, точнее, до последовавших за нею репрессий и закрытия церквей, всё население России считалось формально верующим, формально церковным. "Катакомбная" церковь в России двадцатого века возродила дух гностицизма, существовавший в катакомбной церкви первого века. И теперь, учитывая современную политическую обстановку, стоит катакомбной церкви быть легализованной, она сразу же сольётся с официальной овнешневлённой церковью, с её искажённым духом и языческими традициями, и превратится в служанку обывателя, который в неё хлынет и подчинит её свободный дух законам и морали этого мира.

В Евангелии сказано: "Где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них"... Собираясь в Церкви подлиной, и тем более в катакомбной, даже "во имя Христа", зачастую люди забывают о Его имени... Испытывая страх перед смертью, верующие истолковывают евангельское изречение о том, что "вера без дел мертва", как команду к борьбе с энтропией. Не понимая того, что вся сила Церкви -- в её сакральности, фактически они стремятся делами вывести её из катакомбной в легальную. И забывают о том, что "в начале было Слово", а не дело.

Любое действие или бездействие следует рассматривать с той точки зрения, будет ли оно способствовать потоку жизненной информации через нас или будет препятствовать этому. За свою жизнь человеку необходимо пропустить через себя определённое количество жизненной информации. Если он терпит в этом неудачу, то либо понесёт ответственность после смерти, либо будет вынужден снова родиться в этом мире и закончить незавершённое. В посмертной жизни, по всей логике, продолжается поток информации через человеческую монаду. Подобно турбине воздушного корабля, пропускающей через себя поток воздуха, человеческая монада только тогда будет способна продвигаться в духовном пространстве, если сможет беспрепятственно пропускать через себя поток информации. Путешествие в вечность начинается уже здесь, во временной земной жизни. Однако, человек поставлен в условия земной жизни не для того, чтобы навсегда трансцендировать из этой жизни.