За стенами Терры - Фармер Филип Хосе. Страница 1

Филипп Хосе Фармер

За стенами Терры

Двадцать четыре года небо было зеленым. И вот в один миг оно стало голубым.

Кикаха зажмурился. Он вернулся домой, а точнее сказать, на родную планету. Прожив на Земле двадцать восемь лет, он провел остальные двадцать четыре года в другой вселенной, названной им Многоярусным миром. И теперь он снова оказался «дома», хотя его сюда не очень-то и тянуло.

Он стоял в тени огромного выступа скалы, нависавшего над головой.

Бодрящий ветер, скользя по поверхности отвесного склона, врывался в небольшую пещеру и вылизывал каменный пол. Повсюду виднелись горы, поросшие соснами и елями. Прохладный воздух быстро теплел. Начиналось утро июльского дня Если верить расчетам, они находились сейчас в южной Калифорнии, и Кикаха надеялся, что это действительно так.

Пещера располагалась почти у самой вершины, откуда открывался прекрасный обзор в юго-западном направлении.

Там, вдали, за небольшими отрогами холмов, виднелась огромная долина, которая простиралась, по предположению Кикахи, до самого Лос-Анджелеса. Зрелище встревожило и удивило его. Оно не поддавалось объяснению и совершенно не походило на то, что он ожидал увидеть. Долину скрывал плотное, отвратительное серое облако, созданное на первый взгляд из тысячи струй зловонных испарений. И казалось, что почва под пеленой тумана утыкана бурлившими гейзерами, которые извергали ядовитый пар и газы земной преисподней.

Он не имел понятия о том, что происходило на Земле с 1946 года, когда однажды ночью его по воле судьбы перенесло из этой вселенной в мир Ядавина. Неужели какая-то враждебная держава сбросила бомбы и заполнила гигантскую чашу Лос-Анджелеса ядовитым газом? Но Кикаха даже не мог назвать страны, способной на такой решительный и дерзкий шаг. Когда он оставил этот мир, Германия и Япония потерпели полное поражение, а Россия не оправилась бы от жестоких ран в течение нескольких десятилетий.

Кикаха пожал плечами. Придет время, и он во всем разберется. Банки памяти дворцового компьютера на вершине единственной планеты во вселенной зеленых небес утверждали, что эти врата ведут в горную пещеру неподалеку от озера Арроухед. Врата представляли собой круглую металлическую пластину, вплавленную на несколько дюймов в гранитную скалу. Об их присутствии свидетельствовало лишь тусклое пурпурное пятно, проступавшее на камне. Кикаха (он же Пол Янус Финнеган) обладал превосходной фигурой: рост — шесть футов один дюйм; вес — сто девяносто фунтов; широкие плечи, тонкая талия и крепкие мышцы. Волосы цвета красной бронзы оттеняли черные изогнутые брови и зеленые, как лист, глаза. Короткий прямой нос, удлиненная верхняя губа и глубокая ямочка на подбородке делали его лицо озорным и симпатичным. Походную одежду дополняли рюкзак на спине и темный кожаный футляр, который Кикаха держал в руке. Судя по виду, футляр предназначался для музыкального инструмента — возможно, для горна или трубы.

Волосы Кикахи доходили до плеч. Он собирался подрезать их перед возвращением на Землю, чтобы не отличаться от других людей, но из-за недостатка времени решил отложить это дело до тех пор, пока не отыщет какую-нибудь парикмахерскую. На вопросы о своем необычном виде он придумал историю о долгом путешествии в горах.

Что же касается женщины, стоявшей рядом с ним, то она была настолько прекрасной, насколько это вообще возможно для человека. Темные волнистые волосы ниспадали на безупречно белые плечи. А от синих глаз и великолепной фигуры у любого мужчины перехватывало дыхание и замирало сердце. Ее дорожный наряд состоял из ботинок, джинсов, клетчатой мужской рубашки и кепки с длинным козырьком. В рюкзак за спиной Анана уложила туфли, платье, нижнее белье, небольшую дамскую сумочку и несколько приборов, которые могли бы удивить и потрясти ученых Земли. По эскизу Кикахи она сделала себе прическу в стиле 1946 года, но от косметики отказалась, посчитав ее необязательной. Несколько тысячелетий назад Анана, как и все женщины ее расы, окрасила губы в красный цвет, и больше повторять эту операцию не требовалось.

Кикаха поцеловал ее и сказал:

— Ты побывала во многих мирах, Анана, но я готов поспорить, что самым странным из них окажется Земля.

— Я уже видела эти голубые небеса, — ответила она. — Итак, Вольф и Хрисеида опережают нас на пять часов. Звонарь оторвался на два часа. А в таком большом мире затеряться ничего не стоит.

— Да, — согласился он. — Врата действуют только в одну сторону, поэтому у Вольфа и Хрисеиды нет причин околачиваться где-то рядом. Они скорее всего отправятся к ближайшим двусторонним вратам, которые находятся на окраине Лос-Анджелеса — если, конечно, эти врата все еще существуют. В случае неудачи они могут воспользоваться вратами в Кентукки или на Гавайях, поэтому примерный маршрут их пути нам известен. Но вот как узнать, куда пошел Звонарь? — Кикаха помолчал, облизал пересохшие губы и добавил: — Он мог отправиться куда угодно или спрятаться где-то неподалеку. Звонарь попал в совершенно незнакомый мир. Он ничего не знает о Земле и не может говорить ни на одном из местных языков.

— Жаль, что нам не известно, как он выглядит, — сказала Анана. — Но мы найдем его — можешь не сомневаться. Я знаю Звонарей. Он ни за что не расстанется со своим «колоколом», хотя мог бы спрятать его в укромном месте, а позже вернуться за ним. Звонарь сходит с ума от мысли, что матрица может исчезнуть. И он будет таскать ее за собой до последнего вздоха. А опознать его можно только по матрице.

— Я знаю, — тихо ответил Кикаха.

Его грудь наполнилась сладким и нежным чувством, веки задрожали, по щекам потекли крупные слезы. Анана встревожилась, но, угадав настроение Кикахи, прижалась к его плечу.

— О, эти слезы! Я тоже плакала, когда однажды вернулась на свою родную планету. Мне казалось, что мои глаза высохли навсегда. Я думала, что слезы бывают только у смертных. Но стоило мне вернуться, как они хлынули ручьем, и я никак не могла остановиться.

Кикаха вытер ладонью лицо и снял с пояса флягу. Отвинтив колпачок, он сделал большой глоток.

— Мой мир остался там — за гранью врат. Я влюблен в зеленое небо, и мне не нравится Земля. Я никогда не питал к ней больших симпатий. Но оказывается, моя любовь к родине сильнее, чем я предполагал. Время от времени меня охватывала тоска — хотелось взглянуть на ее просторы, увидеть тех людей, которых я знал, но…

Внизу, возможно, в тысяче футах под ними, склон огибало двухполосное шоссе. Дорога плавно поднималась вверх, теряясь из виду за поворотом. На подъеме появилась машина. Она промчалась под ними и исчезла за изгибом горы. Кикаха с удивлением смотрел ей вслед.

— Я никогда не видел таких машин, — воскликнул он. — Она похожа на жука. Ну прямо вылитый жучок!

С соседнего утеса поднялся ястреб и, взмывая вверх на волне воздушного потока, пролетел в ста ярдах перед отверстием пещеры.

Кикаха пришел в восторг.

— Первый краснохвостый, которого я встретил с тех пор, как покинул Индиану!

Он шагнул на выступ, забыв на секунду — но только на секунду — об осторожности. Отпрянув назад в пещеру, Кикаха кивнул Анане, и та, подойдя к краю отверстия, осмотрела боковой склон. Он сделал то же самое с другой стороны.

Внизу, если верить глазам, никого не было, хотя в ближайшей роще мог спрятаться любой, кто захотел бы остаться незамеченным. Высунувшись как можно дальше, Кикаха попытался осмотреть верхнюю часть горы, но это ему не удалось из-за нависавшего выступа. Не обнаружив никакой тропы, Кикаха обследовал нижний склон и нашел с правой стороны карниза несколько выступов и углублений. Для начала могли сойти и они, а потом во время спуска он наверняка отыщет опору для рук и ног.