Седина в бороду - Фарнол Джеффери. Страница 32

В этот миг скрюченная рука цапнула лист и вырвала его у сэра Мармадьюка. Джентльмен обернулся, но старуха уже спрятала объявление в недрах своего грязного тряпья и теперь взирала на нашего героя с нетерпеливой алчностью.

– Пятьдесят фунтов! – прокаркала она. – А цена старой Салли – всего двадцать пять гиней, всего двадцать пять, благородный мой джентльмен, и рот мой окажется на замке. Никто не станет трепать языком, ни старая Салли, ни ее сын, ни ее внук. Двадцать пять гиней, милок! Ну, что скажешь?

Сэр Мармадьюк снова рассмеялся, взял у Евы повод и пошел прочь, поддерживая девушку за локоть. Старая карга продолжала изливать им вслед потоки хриплой брани.

Когда они отошли на достаточное расстояние, Ева опасливо оглянулась и встревоженно спросила:

– Джон, эта ужасная старуха – настоящая ведьма?

– Несомненно! – несколько рассеянно отозвался сэр Мармадьюк.

– Что она показала тебе?

– Показала?

– Ну да, что это за бумага? Что там было написано?

– Что написано, дитя мое? Ну… какое-то заклинание, наверное, я не понял, какие-то бессмысленные слова.

– Джон, а ты заглянул внутрь палатки?

– На одно мгновение.

– Там прятался человек!

– Я заметил.

– Но, Джон, ты разве не узнал его?

– Он показался мне похожим на Джимми Вэмпера, того, что продал нам ужин своего приятеля.

– Это он и был! Он наверняка узнал нас, Джон!

– Ну и что, Ева-Энн?

– Мне кажется, он замышляет что-то недоброе. Он хочет причинить тебе зло.

– Каким образом? Он знает лишь, что мы путники, нашедшие приют в сарае.

– Но это ужасная старая ведьма. – Ева поежилась. – Она что-то подозревает, я уверена…

– Да, создание крайне неприятное, настоящая карга, а ведь когда-то и она была невинной девушкой, быть может, опрятной и миловидной.

– Ты веришь в колдовство, Джон?

– Я верю в очарование, что почти то же самое.

– Но почему она подозревает тебя?

– Бог его знает! – беззаботно ответил он. – Если она действительно ведьма, то это, без сомнения, колдовство, черная магия и прочая…

– Нет, Джон, не смейся. Я чувствую, что там осталось зло, настоящее зло. Я чувствую, я знаю это! – Ева поежилась и оглянулась. – А эти письмена, что она тебе показывала, лишь подтверждают – она ведьма.

– Конечно! – кивнул он. – Это ведьма из Эндора… О, я вижу весьма соблазнительный лесок! – Он ткнул почесывателем и, в свою очередь, быстро оглянулся.

– Давай же пойдем туда, Джон, мне он тоже нравится.

– Ну, для лесной дриады это очень естественно, кроме того…

– Ой! – вдруг воскликнула девушка и схватила сэра Мармадьюка за руку. – За нами идет какой-то человек!

– Два человека, дитя мое.

– Зачем? Что они от нас хотят? Неужели пришли за тобой? Джон, надо бежать, скорее!

– Ни в коем случае! – резко остановил ее сэр Мармадьюк. – Веди себя совершенно естественно, не показывай, что заметила их.

– Почему они преследуют нас? Джон, они хотят причинить тебе зло. Я боюсь. Я сейчас потеряю сознание от страха!

– Не вздумай! – процедил он сквозь зубы.

– Я… я не могу, Джон! – выдохнула она. – О Джон, я падаю…

– Ева! – воскликнул он. – Ева-Энн Эш! Я презираю трусов, держи же себя в руках! Не останавливайся и не оглядывайся!

– Может, нам все-таки лучше убежать? – умоляюще спросила она.

– Нет, в этом пока нет никакой необходимости.

– Но эти люди…

– Они не будут нас долго преследовать, если ты станешь слушаться меня.

– Тогда пойдем быстрее, Джон.

– Нет. Они поймут, что мы их заметили, давай лучше поговорим.

– Но… О чем?

– О чем хочешь.

– Я трусиха, Джон?

– Ты все еще собираешься грохнуться в обморок или умчаться подобно зайцу?

– Нет, я не смею тебя ослушаться.

– Тогда я беру свои слова назад и во всеуслышание заявляю – Ева-Энн не трусиха!

– На самом-то деле я настоящая трусиха, Джон. Я так сильно боюсь этих людей. что убежала бы со всех ног, если бы не боялась тебя еще сильней.

– Дитя мое, неужели я так страшен?

– Был бы очень страшным, если бы не твои спокойствие и величественность, Джон. Нечеловеческие спокойствие и величественность.

– Нечеловеческие, Ева-Энн?

– Джон, ты не похож на обычных людей.

– По этому поводу можно лишь сказать, – откликнулся сэр Мармадьюк, беззаботно размахивая почесывателем, – что лучше слыть экстравагантным, чем быть таким, как все.

– Но я все же предпочла бы, чтобы ты был более обыкновенным, более похожим на тех, кого я знала прежде.

Наконец они добрались до леса, и теперь, укрывшись за деревьями, сэр Мармадьюк решил взглянуть на своих преследователей – двух весьма подозрительного вида субъектов.

– Что дальше, Джон?

– Отведи Горация подальше в лес и хорошо привяжи его. И чтобы ни звука!

– А ты?

– А я побеседую с этими господами.

Сэр Мармадьюк удобно расположился в зарослях у самой опушки леса, откуда мог наблюдать за приближением преследователей. Они были грубоваты на вид и плохо одеты. На том, что повыше, красовалась изъеденная молью старая меховая шапка, его напарник был пониже и покоренастей, недобрые глаза так и зыркали по сторонам. На опушке они остановились.

– Я ничего не слышу! – сказал высокий.

– Как сквозь землю провалились! – сквозь зубы процедил второй. – Но они от нас не уйдут. Джимми клянется, что это он, а сто фунтов на дороге не валяются.

– Тогда хватит трепаться. Пошли!

– Пистолет у тебя?

– Угу.

Как только они ступили в тень деревьев, перед ними вырос решительного вида крестьянин, вооруженный какой-то штукой устрашающего вида с острым наконечником.

– Ну? – осведомился крестьянин. – Что вам угодно?

– Ничего, – коренастый отступил на шаг.

– Тогда проваливайте!

– Брось свою палку! – проревел высокий и выставил маленький, но вполне настоящий пистолет. – Брось палку, слышишь!

– Стреляй, Сол, стреляй же! – закричал коренастый. – Там ведь сказано «за мертвого или живого», стреляй…

– Сначала я сосчитаю до трех. Раз, два…

Словно гибкая и стремительная пантера мелькнула перед глазами сэра Мармадьюка. Ева, выпрыгнув из-за его спины, повисла на руке, сжимавшей пистолет. Сэр Мармадьюк не медлил ни секунды. Почесыватель взметнулся и обрушился на изъеденную молью шапку. Выронив пистолет, человек рухнул на колени. Его спутник развернулся и пустился наутек, демонстрируя завидную прыть. За ним большими прыжками устремился необычный крестьянин. Почесыватель то и дело прогуливался по спине улепетывавшего что было мочи храбреца.

Вскоре слегка запыхавшийся сэр Мармадьюк вернулся к Еве-Энн и обнаружил, что девушка, бледная и растерянная, с пистолетом в руке склонилась на распростертым бандитом, издающим хриплые звуки.

– Джон, – прошептала Ева, – ты убил его?

– Куда там! – Сэр Мармадьюк тронул своего противника почесывателем. – Подобных типов невероятно трудно отправить на тот свет. Просто этот негодяй на какое-то время потерял к нам интерес. Следует этим воспользоваться и удалиться…

– Посмотри, как он дышит! – девушка не отрывала от поверженного человека тревожного взгляда. – Ты так сильно его ударил, Джон.

– Ну, это второпях, дитя мое. Но человеческий череп, благодаря своей выпуклости, превосходным образом приспособлен для ударов палкой, дубинкой и прочими сходными орудиями, так что поумерь свою тревогу, дитя мое. Да вот, взгляни, наш соня просыпается!

Человек застонал, привстал на коленях, потрогал голову и грязно выругался. Но встретившись глазами с взглядом сэра Мармадьюка, немедленно начал жалобно хныкать, заметив же ужас в глазах девушки, принялся корчиться в смертных судорогах.