Три приятеля (сказка) - Квентор Игорь. Страница 4

– Э, да ты в первый раз тут что ли? – спросил мешок с глазами.

– Да уж как-то не приходилось бывать здесь раньше, – сказал Эдик, потирая свой призрачный лоб. Шишка на нём набухала совсем не призрачная.

– Тогда один тут лучше не шляйся.

– Да знаешь ли ты, что я самый крутой в здешней округе шпион-разведчик по прозвищу «Холодный ум – стальные яйца»! – выпалил Эдик и тут же осёкся. Какой же он, нафиг, разведчик, если вот так первому встречному мешку с глазами открылся. И причём тут стальные яйца? Что-то неправильное было в этом странном месте.

– А тут всегда так, – сказал мешок, – Нужно следить за своими мыслями, а то ничего ни от кого не скроешь.

« – С этим парнем нужно быть осторожнее», – подумал Эдик и сразу понял, что тот тоже его услышал.

– Да ты не волнуйся, – успокоил его мешок, – Мне твои секреты не интересны. Просто если снова здесь проявишься, то зови меня, а один не суйся никуда. Этот мир вовсе не такой простой, как кажется на первый взгляд.

– А как же я тебя тут найду?

– Я же говорю, позови меня и всё. Можешь крикнуть «Глазастый», и я прилечу. А сейчас ты снова будешь в своём мире. Я вижу, что ты мерцаешь.

Эдик и сам почувствовал, что куда-то плывёт и в глазах становится всё темнее. Очнулся он, лёжа физиономией в прошлогодних листьях. На лбу ощущалась вполне явственно нехилая шишка. Велик валялся рядом.

– Вот это я навернулся рогом обо что-то, – поморщился Эдик, потирая репу. – И какая сволочь меня всего связала этим дурацким канатом?

Постепенно в памяти всплыло странное место с говорящим мешком, поход в посёлок и огромная Клава. От последней мысли его всего передёрнуло, и тело покрылось мурашками.

Голова немного кружилась, но опыт подсказывал, что сотрясения нет. Размотавшись и запихав канат в рюкзак, Эдик сел на велик и потихоньку поехал до дому. Своим корешам он решил не рассказывать все подробности этой поездки. Особенно про нездешний мир. Если Гаша об этом услышит, его чего доброго Кондратий хватит от зависти. А про шишку можно наплести чего угодно.

– Скажу, что с местными подрался. Четверых уделал, как cachorro, а вот пятый успел, таки, зацепить веслом. Его я тоже уделал. Точно! Так и скажу.

В деревню Эдик прибыл только к вечеру. Гаша с кислой рожей смолил трубку, а индеец куда-то пропал. На копне старого сена лежал Змей и мечтательно смотрел в небо. Он уже весь был там, на юге. Змей никогда не видел моря и прикидывал, насколько оно может быть больше местного пруда. Он не заметил, как во двор заехал Эдик, отсвечивая лбом.

– Ты, наверное, в Москву за верёвками ездил, – съехидничал Гаша, но, заметив рог, засмеялся. – Да у тебя же мозг растёт! Смотри, как извилину выперло.

– Смейся, смейся, диссидент недобитый, – огрызнулся Эдик. Он сходил в дом и приложил к пылающей голове медную кружку. Сразу полегчало. Он уселся рядом с Гашей на скамейке и тоже припал к трубке.

– Какой же я диссидент? – обиделся Гаша, – Я теперь даже не хиппи, а натуральный толтек.

– Ты теперь натуральный торчок, – передразнил Эдик и сам засмеялся удачной шутке, но тут же поморщился от боли. Гаша перестал обижаться и участливо спросил:

– Что, Эдик, били?

– Кого били, меня били?! Да я там их всех положил! Они на меня с вёслами да баграми, а я лишь голыми руками. Н-на!!! Ты тоже н-на!! Получи, падло! Получи!!!

– А чего дрались-то?

– Как чего? Я же у них канат хотел тайно экспроприировать, да они суки заметили. Человек десять точно положил. А была, э-э, вернее был там один такой здоровый-прездоровый мужик. Трое не обхватят. Вот с ним пришлось повозиться. Я её, э-э, то есть его и так и эдак. Видишь, какой я бледный? Запарился конкретно, но всё-таки уделал, блин.

– Кру-уто! Ну а канат-то достал?

– А то. Вон в рюкзаке целая бухта.

– Да-а. Жаль, что сегодня не получилось полететь. Змей вон вообще уже плющится весь в мечтах. Даже зеленее стал немного.

– А Чингачгук куда делся?

– А он, понимаешь, хлопнул три кружки матэ и сказал, что сегодня точно никуда не полетим. А потом встал и в лес умотался. Ты же его знаешь. Небось, опять шаманить будет.

– Ладно, спешить не будем. Времени у нас полно, юг никуда не убежит. Завтра опробуем нашу конструкцию.

Тем временем индеец затаился в дупле огромного дерева и слушал плеер с индейскими песнями. Сам он пел довольно коряво, хотя для шаманства вполне сносно. Этой ночью он не собирался шаманить. Но никто не знал, что с ними может случиться вдали от дома. Даже духи не всё ведают. Поэтому он решил побыть сегодня один и, на всякий случай, попрощаться с Лесом.

В полночь он слез с дерева. На небольшой полянке Мокасин сплясал пару магических танцев, сохраняя полное безмолвие. Подумал немного и ещё отмочил несколько ужимок и диких прыжков. Но что-то всё не пёрло. Может полянка не путёвая? А может бусы не те надел? Не, всё фигня. Это внутри него что-то сжалось и не отпускало. Видимо, за много лет он отвык быть кочевником. Не ощущалось в душе лёгкого ветерка Свободы. Не было и желания что-то менять.

« – И нафига куда-то переться, да ещё дракона с собой тащить? – думал он. – Ведь и здесь летом лафа. Тепло и сытно. Захотел, за грибами сбегал, захотел ягод – пожалуйста. Всего навалом. А главное всё своё и до боли родное. Ну, какого лешего им приспичил этот юг? Ладно бы знакомый какой там обитал, или баксов были полные карманы. А на халяву кому мы там нужны? Как-то всё это неуклюже получается. Это Гаше всё до фени. Он ведь старый хиппарь. Да и Гонзалес тёртый калач. А я, хоть и Мокасин, но человек сугубо домашний. Не плющит меня такая перспектива. Но я ведь ещё и шаман. К тому же индейского роду-племени. Не могу я перед корешами сопли размазывать. Уважать перестанут. Ладно, доживём до завтра, а там посмотрим».

С такими невесёлыми мыслями он перебирал свои бусы и читал заклинания. Настроение никак не хотело улучшаться. Пришлось возвращаться домой ни с чем. Он немного попрыгал на месте для разгону и припустил рысцой, надеясь при помощи бега разогнать хандру.

Змей решил заночевать у приятелей во дворе и храпел так, что в доме звенела посуда. Это здорово мешало Гаше сосредоточиться на своих снах, и он сильно обламывался. Но прогнать Змея он не решался, так как спросонья тот мог пыхнуть чем-нибудь горячим. А Гонзалес спал как мёртвый труп, без сновидений и прочего ментального мусора. За прошедший день на него столько потрясений сразу навалилось, что этим олухам и в страшном сне не привидится. Не каждый день бывает такой свирепый секс, да ещё мешки с глазами глючатся. Если Эдик и выжил, то только благодаря своей шпионской выучке и многолетнему диверсионному опыту.

Не спал в эту ночь и Толик. Он остался в доме у бабки Мани, которая любезно выделила ему комнатку. Были выходные, и Толик решил тут немного задержаться. Терзали его смутные сомнения в отношении этих подозрительных бичей на окраине деревни. Что-то они явно затевают противозаконное. Хорошо, что пистолет свой нашёл у этой бабки Мани. Толик подозревал, что это она сама припрятала оружие, пока он тут обедал. Видимо хотела, чтобы он снова к ней зашёл. Хитрая, зараза. Ничего, завтра он всех тут выведет на чистую воду. Всем, блин, допрос с пристрастием устроит по самое некуда!