Тайна Лоринг-Чейза - Фарнол Джеффери. Страница 32

Полифем [8] величественно брел, одинаково неторопливым шагом поднимаясь на холм и спускаясь под горку, останавливался по собственному почину у ворот одинокой фермы или домика, увитого ползучими виноградными лозами. Тогда возница слезал и, приветствуя каждого встречного, отдавал им или принимал всевозможные посылки и пакеты, а потом тяжелый фургон снова громыхал по дороге. Так они с грохотом и скрипом проезжали мимо ветхих сараев и опрятных, благоухающих свежим сеном амбаров, останавливались на деревенских площадях и возле придорожных хуторов. Ребятня бросала свои игры и с восторженными воплями мчалась навстречу лошади и кучеру. За ними следом спешили добродушные полногрудые матроны, которых возница наделял не только посылками, но и свеженькими местными новостями, не брезгуя и сплетнями. Потом, убедив высокомерного Полифема в необходимости возобновить горделивое шествие, трогался и уезжал, провожаемый веселыми напутствиями. И снова они тряслись по тенистым дорогам и извилистым проселкам. Солнце поднялось уже высоко; становилось жарко.

– Твоя жизнь представляется мне очень счастливой, – сказал Дэвид.

– Грех жаловаться, брат.

– Но ты ведь не всегда ездил на этом фургоне. Наверное, был когда-то моряком?

– Ага! Сбежал в море, не успев узнать, что почем. Был мальчишкой на побегушках, юнгой, лазил по вантам, как обезьяна, порох подносил, чего только не делал! Вот надеюсь сегодня подобрать по дороге одного старого корабельного товарища, боцмана Джерри. Он должен ждать меня где-то не доезжая Льюиса. Старый моряк Нельсона! Любил меня, все равно как отец, честное слово! Учил всему, бывало, и веревочным концом угощал, а потом потерял ногу при Трафальгаре. Он возился со мной, как с собственным сыном. «Джим, – бывало, говаривал, – заруби себе на носу: хоть ты и зовешься Крук [9], но, пока старый Джерри способен всыпать тебе по первое число, плутовать да бить баклуши он тебе не даст».

– Значит, тебя зовут Джим Крук?

– Точно, парень! Джим Крук, кучер из Лоринг-вилледж, графство Сассекс, – точный мой адрес.

– А-а, так ты, наверное, знаешь и Лоринг-Чейз?

– Достаточно, чтобы не соваться туда без крайней нужды.

– Отчего так?

– Да оттого, что это обиталище дьявола. И, хотя зовется тот дьявол сэром Невилом Лорингом, никто никогда не торопится в его дом, а кто попадает, и сам не рад! Удивляюсь, как это никто с ним до сих пор не разделался? Здесь пруд пруди охотников отправить его к Дэви Джонсу [10]… Чтоб мне лопнуть, если я вру!

– И ты… знаешь кого-нибудь из таких охотников?

– Ну, взять хотя бы одного джентльмена, который там живет. Это молодой секретарь, мистер Молверер. Самый подходящий кандидат! Я как-то раз пришел, а он стоит за креслом сэра Невила – весь бледный, кулаки сжаты… Его прямо трясло от бешенства. Он даже зубы скалил, как цепной пес, только что не ощетинился, а в глазах, брат… Ох какая лютая ненависть у него была в глазах! Никогда не забуду этого взгляда!

«Ну и ну! Теперь все ясно. Конечно же, это был Молверер! Я ведь встретил его всего в нескольких шагах от того места за стеной, где в кресле лежало это… уставившись в потолок стеклянными глазами…»

– И часто ты бываешь в Лоринг-Чейзе? – сипло спросил Дэвид.

– То и дело. Я, понимаешь, кое-что смыслю в лошадиных болезнях, вот меня и зовут.

– А мистер Молверер давно живет там?

– Давненько. По крайней мере успел по уши влюбиться в мисс Клею. Ее горничная Энн – она кузина моей жены – точно знает. Говорит, он прямо с ума по ней сходит.

– Вот как? – пробормотал Дэвид.

– Ну! – кивнул Джим Крук. – Правда, не осмеливается ей признаться, потому что сэр Невил сам на нее глаз положил.

– О Господи! – вздрогнул Дэвид.

– А? Что такое, дружище?

– Сэр Невил? Да он же старик!

– Некоторым старость не помеха. Седина в бороду – бес в ребро. А если уж женщина так молода и хороша собой, как мисс Клея… Бедняжка, она добрая душа. Мне так жаль ее. Мне жаль их обеих, особенно монашку.

– Кого?

– Маленькую монашку – миссис Белинду. Правда, на самом деле она не монашка.

– А почему не девушку?

– Ну, та совсем другая, та может постоять за себя. Однажды я видел, как она стеганула сэра Невила хлыстом – чтоб я ослеп и оглох, если вру! Не то что миссис Белинда… А знаешь, что он в ответ? Засмеялся! Я как раз был на конюшне, смотрел одну лошадь. О, мисс Клею голыми руками не возьмешь! Огонь! Как ее волосы. Нужно будет – убьет и глазом не моргнет… А? Что с тобой, парень? Замерз? Может, ты все-таки болен?

– Н-нет… то есть да, – с трудом выговорил Дэвид. – От переутомления, наверное.

– Надо бы тебе эля [11] горячего хлебнуть. Добрая кружка эля – лекарство что надо. Да я и сам не прочь принять пинту-другую. Тем более что знаю один домишко, где нам нацедят отменного, самодельного… А что? Бросим якорь да высадимся на полчасика, идет? Полный вперед, Полли! В «Буйвол», Полли Фем! «БУЙ-ВОЛ»! – закричал мистер Крук.

Сообразительный Полифем повел ухом, фыркнул и вдруг припустил с такой резвостью, какой Дэвид никак уж от него не ожидал. Молодой человек даже чуть не свалился с козел.

– Вот тебе и лошадь! – воскликнул мистер Крук. – Знает «Буйвол» не хуже моего! Знает, что тамошний хозяин, Том Бингли, никогда не пожалеет для него ни овса, ни водицы да еще и лакомство какое-нибудь завсегда припасет. Самое любимое место Полли во всей округе… А это кто там? Чтоб мне провалиться, если не боцман! Точно, он, кто ж еще? Сидит у дороги и меня поджидает!

Посмотрев вперед, Дэвид сначала увидел только большую блестящую шляпу, которая торчала в траве над канавой, словно огромный гриб. Когда они подъехали ближе, из-под шляпы раздался басистый рык:

– Эй, на палубе!

От зычного рева у Дэвида чуть не заложило уши, а Полифем так и врос в землю. Кучер Джим привстал на козлах, щелкнул кнутом, побуждая коня идти дальше, и радостно завопил в ответ:

– Боцман, свистать всех наверх!

Навстречу им поднялся багроволицый, кряжистый здоровяк. Помимо блестящей шляпы на нем были морской китель прямого покроя, украшенный двумя рядами начищенных, сверкающих при каждом движении боцмана пуговиц и широченные полосатые штаны. С некоторым трудом выбравшись на дорогу, боцман одернул штанину, из-под которой высовывалась деревянная булава искусственной ноги, и твердо встал, дожидаясь, пока фургон поравняется с ним. На единственной ноге сверкала пряжка безукоризненно начищенного башмака, да и весь он, от этого башмака до тщательно стянутых в косицу волос, выглядел весьма щеголевато и браво. Хотя до фургона оставалось не больше шести ярдов, он сложил руки рупором и заревел громче прежнего:

– Право руля, Джимми, право руля! Заходи от ветра! Так держать! А теперь еще круче! Суши весла! Спускай трап!

Кучер натянул вожжи, бросил их и, спрыгнув на дорогу, радостно затряс руку боцмана, а тот хлопнул его по плечу и снова зарычал:

– Ах чтоб я утоп, парень, если ты выглядишь хоть на год старше, чем в те дни, когда мой линь прохаживался по твоей шкуре!.. Жаль, плетки нету под рукой, а то угостил бы тебя разочка два по старой памяти!

– А мне чтобы лопнуть! – закричал Крук. – Ты все тот же морской волк, как в день последней драки с французишками да испашками! Крепок, словно мореный дуб. Клянусь, ты бы и сейчас нокаутировал любого на нашем корабле. Помнишь, какие мы устраивали кулачные бои?

– А кто этот молодой джентльмен? – спросил боцман, дотрагиваясь до своей шляпы.

– Это Дэвид. Едет со мной в Льюис.

Дэвид с удовольствием обменялся крепким рукопожатием с бравым моряком.

– Ну, ладно, Джимми, дай-ка я обопрусь на твое плечо и вскарабкаюсь на палубу. Упрись покрепче мне в корму, и, если молодой джентльмен подаст мне свою руку…