Тайна Лоринг-Чейза - Фарнол Джеффери. Страница 63

– Благодаря снадобьям лекаря Пибоди!.. А тюремная лихорадка, прошу заметить, это недуг, который заставил бы озаботиться лишь немногих из ваших обычных врачей. Ибо узник это всего лишь узник, и считается, чем скорее он окончит свои грешные дни, тем лучше. Однако узники тоже люди, да-с, даже худшие из них! Поэтому я пользую их, когда необходимо, и нередко преуспеваю, да-с, мне нередко сопутствует удача.

– Мистер Пибоди, я начинаю понимать, что вы…

– Всего лишь знахарь, лечащий бедняков, которым доктора не по карману. Правда, зато у меня широкая, можно сказать, неограниченная практика… Так вы хотите поехать с нами, чтобы навестить Баукера?

– Непременно! Он все еще в тюрьме?

– Вчера освобожден, сэр, он уже в «Гавани».

– В какой гавани? – озадаченно переспросил Дэвид.

– Так называется недавно приобретенный мною дом. Вернее, наш – мой и Салли… Милю не доезжая до Льюиса. Только, прошу, ни слова ей, Дэвид! Она часто восхищалась этим домом и мечтала, как в один прекрасный день он станет нашим. Этот день настал. Там все заново выкрашено, побелено, починена крыша, и я хочу преподнести Салли сюрприз. Когда-то я был обломком кораблекрушения, познал ужас неумолимого погружения на самое дно… но, благодаря моей чистой, милой Салли, добрался до безопасной гавани, потому-то и дал дому это название. Да-с!.. Но смотрите, она остановила карету, просит нас поторопиться.

Нагнав экипаж, они поскакали рядом. Оба молчали; каждый думал о своем. Наконец Пибоди свернул на узкую дорожку между живыми изгородями…

Навстречу легкой рысью ехала на лошади Антиклея. Голова ее была опущена, лицо омрачено безрадостными мыслями. Но стоило ей заметить Дэвида и его спутников, как она пустила своего скакуна в галоп и в одно мгновение промчалась мимо.

– Ого! – удивился мистер Пибоди, поворачиваясь и глядя ей вслед. – Это та гордая дама из Лорингского леса, я полагаю?

– Да, – неохотно ответил Дэвид. – Могу я попросить вас подождать здесь некоторое время? Я не задержу вас надолго. – И он пустился в погоню.

Выехав на широкую дорогу, он увидел Антиклею, которая медленно удалялась примерно в полумиле впереди. Он послал лошадь в галоп, Антиклея заметила его и немедленно сделала то же самое. Дэвид дал лошади шпоры, она рванулась вперед, но как он ни старался, как ни нахлестывал ее, не мог догнать грациозную всадницу на гнедом скакуне, которая ни разу даже не оглянулась. Хлыст Антиклеи изредка опускался на конский круп, Дэвид не отставал, но и не приближался; так бы и продолжалась эта скачка, если бы девушка, то ли устав, то ли решив, что достаточно проучила его, то ли просто потому, что была женщиной, не позволила себя догнать. Она перестала подгонять коня и уже приготовилась улыбкой встретить упорного преследователя, но выражение его покрытого пылью лица, раздраженный взгляд и то, как он хозяйским жестом схватил ее коня под уздцы, согнало улыбку.

– Что это значит? – спросила она с вызовом. – Как вы смеете останавливать меня?

– Я желаю, чтобы вы вернулись со мной. Меня ждут друзья, – ответил он с заметным акцентом.

– А я не желаю!

– Я обещал, что не заставлю их долго ждать… – продолжал он более спокойно.

– Отпустите мою лошадь! Прочь с дороги!

– Нет, мэм!

Антиклея угрожающе замахнулась хлыстом, а Дэвид вдруг рассмеялся, неожиданно наклонился и, притянув ее к себе, поцеловал. Правда, лошади нервничали, поцелуй получился несколько смазанным и угодил Антиклее в розовое ушко. Но Дэвид не отступил – второй попал в щеку, зато уж третий пришелся как раз в ее надутые губки.

Она же, совсем не сопротивляясь, безропотно позволила ему добиться поставленной цели. Естественно, ее оправдывало сознание бесполезности сопротивления и даже опасности борьбы верхом на пугливых животных…

Как бы то ни было, Антиклея стоически терпела объятия Дэвида, а потом он почувствовал, что ее губы отвечают. Начав задыхаться, она что-то жалобно промычала и рукой, все еще сжимавшей бесполезный хлыст, не то оттолкнула, не то приласкала самоуверенного обольстителя.

Дэвид отпустил ее, она подобрала брошенные поводья и поехала молча. Глядя на голову своего прядавшего ушами коня, на пыльную дорогу, на зеленые кусты изгороди – в общем, на что угодно, только не на Дэвида.

– Вы очень… внезапны! – высказалась она наконец.

– Это потому, что вы прекрасны, – ответил он. – Я не способен противостоять искушению, когда вижу эти глаза.

Антиклея счастливо рассмеялась, и, покосившись на Дэвида, покраснела, увидев, с каким обожанием он на нее смотрит.

– Где ты оставил своих друзей? – смущенно спросила она.

– О небо, совсем о них забыл! – воскликнул он.

– Кажется, кое-кто склонен раздавать опрометчивые обещания…

– Ох, каюсь! Так ты вернешься со мной, Антиклея?

– Конечно! – улыбнулась она.

Через минуту они уже скакали в обратную сторону. По дороге Дэвид в двух словах рассказал историю Бена Баукера. Антиклея отнеслась к ней с сочувствием. А когда, пустив лошадь шагом, Дэвид прочел ей письмо Бена, у нее на глазах появились слезы. Он хотел было снова утешить ее поцелуями, но Антиклея подняла руку, показывая вперед. Мистер Пибоди, заждавшись Дэвида, не выдержал, поехал вдогонку и теперь трусил навстречу.

Дэвид честь по чести представил его своей спутнице, эскулап учтиво, с тем непринужденным достоинством, которое дается лишь благородным рождением и воспитанием, поклонился. Дальше поехали вместе. Узнав, что Антиклея еще не слышала историю спасения его дочери, Пибоди разразился панегириком в адрес Дэвида и, живописуя стычку с незадачливым похитителем, особенно красочно изобразил завершающий накал страстей.

– Жаль только, сам я при этом не присутствовал, – заключил он, – а не то всыпал бы от себя гнусному негодяю!

Показалось ответвление дороги, где за поворотом ждала карета. Салли коротала время, собирая цветы у обочины, а форейтор на козлах зевал, жуя травинку.

– Мадам, вот моя Сольвейшн, – сказал мистер Пибоди. – Салли, позволь представить тебе мисс Антиклею Лоринг.

– Нет! – гордо вскинув голову, возразила та. – Слава Богу, никакая я не Лоринг… Мне говорили, что моя мать носила фамилию Бентом.

Салли подняла глаза. Если бы не грусть и участие в обращенном к ней взгляде, красивая дама с гордой осанкой показалась бы ей надменной. Неброское очарование Салли произвело на Антиклею самое благоприятное впечатление. Она сразу прониклась к девушке симпатией, тем более усилившейся благодаря интуитивно прочитанному ответному дружелюбию в ее глазах. Еще в них мелькнуло понимание, когда Салли бросила мгновенный взгляд на Дэвида. Потом Салли улыбнулась и ступила вперед, а Антиклея соскочила с лошади и, шагнув навстречу, взяла ее за обе руки.

– Пойдемте, – сказал мистер Пибоди, спешиваясь. – Они сейчас и не заметят нашего отсутствия. Оставим лошадей форейтору.

Дэвид решил, что он хочет сообщить ему нечто важное, и двинулся за ним дальше по дорожке. Вдруг Пибоди остановился, протянул руку и заговорщически прошептал:

– «Гавань»!

Сначала Дэвид не увидел ничего за высокой изгородью с зеленой калиткой. Подойдя ближе, он разглядел сквозь листву и ветви укромно примостившийся посреди небольшого палисадника, но не такой уж маленький дом.

Безусловно, это был самый опрятный, самый уютный из домов в округе. Он нарядно блестел новой краской и побелкой, из трубы на остроугольной крыше вился дымок, решетчатые окна сверкали чистотой.

– Как он, на ваш взгляд? – возбужденно потирая руки, поинтересовался Пибоди. – Понравится ей или нет? Ладно, вон она сама идет, сейчас узнаем.

Подошли Салли с Антиклеей, поглощенные беседой. Увидев дом, Салли застыла на месте и повернулась к ним, расстроенная.

– Ой, отец! – воскликнула она. – Сэр, это тот милый старый домик, о котором мы часто мечтали!.. Смотри, отец, его отремонтировали и покрасили – должно быть, кто-то уже купил его!

– Да его купили, любовь моя. Он тебе нравится?

– Ты же знаешь, – вздохнула она. – Но… раз он только что куплен… то новый владелец… – Мистер Пибоди хихикнул. – Отец?! – Она изумленно заморгала. – Ты… ты хочешь сказать…