Психоэкология реальности. Русское бардо (СИ) - Бухтояров Александр Александрович. Страница 55

Я нахожусь в древней Иудее. Времена воплощённого Христа. Стою у жилища с плоской крышей. Ко мне подходят два молодых человека. Про первого я знаю — он Иисус Христос. Бог молод. Волосы на бороде редкие, короткие, на голове — густые, светлые, длинные. Одет он в светлую одежду свободного покроя, ткань тонкая. С ним спутник-ученик. Возраст ученика примерно такой же. Мне дано присутствовать при их беседе и задавать вопросы как ученику. Обстановка поразительно открытая, дружеская. Я осознаю себя в том времени так чётко, как будто в нём и живу.

Спутник-ученик (его имя Пётр) говорит о том, что умер тот-то. Имя неясно. Второй план разговора — просьба воскресить умершего. Христос отвечает, что вообще-то можно, но он везде не успевает. Спутник называет умершего. Его они оба знают. Третьим планом идёт эпизод из Библии, известный как воскрешение Лазаря. Четвёртым параллельным планом идёт решение Иисуса о воскрешении.

«Его я помню», — говорит Учитель. На втором плане вопрос: чего раньше не сказал? На четвёртом плане разворачиваются бурные события. На весь «экран» в сознании разворачивается «консервирующая структура». Объёмные «соты». Сначала пустотелые, сделанные из синей плёнки. Затем пустоты заливаются жёлтым светом и занимают в пространстве объём по форме человека.

Христос говорит: пусть полежит! В сознании вновь возникают «протяженность» сказанного, его многоплановость и многоуровневость. От лёгкого юмора: куда, мол, мёртвому торопиться! До понимания технологии воскрешения, частью которой является выдержка в несколько суток в «консервирующей» структуре. Юмор был нужен как обозначение некоей поверхности сознания, без которой невозможно постичь глубины происходящего.

Осозналась суть Божественности Его Слова, жеста, поведения, манеры в сказанном. Всё перечисленное воспринималось как пик, под которым была гора из драгоценных камней. Смысл сказанного шёл из глубин Мироздания, играл и переливался в этих глубинах До и После. Это было столь просто, что в том состоянии не вызвало никаких эмоций.

Между тем Учитель зашёл отдохнуть. Зашёл один. В отгороженное в общей комнате место. Закрылся не шторкой, а спилом дерева (этого я так и не перевёл на язык обыденного сознания).

По времени почти тут же появился перед нами, уже отдохнувший.

Я без раздумий радостно заявил: я видел, как Ты работал по воскрешению!

(Тотчас я предельно смутился от собственной наглости — обращения на «ты». Хотел поправиться на «вы» и тут же понял, что это ещё нелепей и смутился окончательно.)

Учитель улыбнулся, как бы говоря: не вникай! Второй план «ещё бы ты этого не понял, если затем тебя и пригласили». Третий план — пояснение системы в обучении. Всё идёт в сотворчестве. Внешнее в общении максимально упрощено. Четвёртый план: не сильно радуйся, тебе дана трудная ноша. Но на Мою помощь рассчитывать можешь.

Он отошёл на шаг. Мгновенно продумал что-то, измеряя меня. Затем, приняв решение, для меня не совсем проявленное, развернулся лицом ко мне и поднёс Свою Руку к моему сердцу. Из моего сердца полыхнуло чистое пламя зелёного цвета. Силы этого пламени было для чего-то, ведомого только Ему, недостаточно. Тогда Он ещё два раза так же подносил руку к сердцу и резко её отводил. На третий раз зелёное свечение полыхнуло так мощно и чисто, что, казалось, залило вокруг меня полмира.

Истинно спасён тот, кто спасён до того.

Выводы по главе:

1. Развоплощение реальности физического тела в Бардо воспринимается скорее с любопытством, чем со страхом. Тем более что развитое Бардо происходит уже при «свернутом» астральном теле.

2. Данное Бардо открывает возможности создания целого класса психотехнологий, которые можно назвать предельными.

3. Эти технологии являются вита-технологиями, основанными на «переборке» информационно-энергетического каркаса физического тела.

Глава 2. Астрал в неразвитом Бардо

Смерть живет в нас и ощущается нами, людьми, таковой только в чувственной сфере. В контексте нашей Школы астрал есть чувственная реальность человека. Поэтому мы говорим об астрально-ментальном теле человека.

В обыденности процесс смерти происходит как автоматизм, в котором сознание различить что-либо почти не в состоянии. Многие ли из нас способны дать себе отчет, как идет процесс сворачивания сознания при засыпании? Благо если удается запомнить хотя бы позу, в которой уснул.

Ходьба туда-сюда при попадании в реанимацию, при переживании клинической смерти несколько раз дает чуть более развернутую картину. Однако инстинкт самосохранения, заставляющий судорожно хвататься за жизнь, отвлекает внимание от каскада внутренних событий. Поэтому обычно человек видит лишь мелкие крапинки на теле громадного страха.

Врач Моуди в своей книге «Жизнь после жизни» [4] собрал массу однообразных воспоминаний людей «за гранью» в состояниях клинической смерти. Все они исполнены в известных архетипах бессознательного.

Маг, читающий книгу Моуди, отметит для себя лишь мелкие мерцания других форм сознания, которые и являются подлинным содержанием Преображения. Мерцания, попавшие в поле зрения лишь как непонятные помехи. Но какой же дурак будет думать о далеких невнятных мерцаниях, когда надо, срывая ногти, бежать от смерти?

Для такого наблюдения дурак должен быть очень большим. То есть настоящим. Таким, который при смертельном укусе змеи испытывает приливы творческого вдохновения.

Тогда он убирает с глаз занавес страха и видит увеличенные в масштабах мерцания, от которых мудрый Бог старательно оградил умных людей.

Вам, смелый друг, я сообщу: смерть понятая не становится от этого приятным делом. Но это еще сотая часть проблемы. Прошедшему первую фазу Всевышний говорит: «Ну, если ты такой крутой, получи по полной программе». И тогда за первой смертью приходит вторая. Тот же, кто пережил вторую, знает: первая смерть — это легкий чих на фоне ядерного взрыва.

Все это сильно украшает путешествие сознания за «зеркало».

В неразвитом Бардо начинается «потухание» ряда чувств, эмоций. В то же самое время к ним складывается отношение, похожее на последнюю любовь. Эмоции гибнут, ярко вспыхивая напоследок.

Страх селится в каждой клетке тела. Он обретает всевозможные обличья. Ощущение такое же, как если бы ты был закопан живым.

Кажется, еще мгновение, и страх вырвется из тела, захлестнет собой и поглотит все пространство.

Однако вы недоступны для него. Его волны не докатываются до подножия Высшего тела. Скрутите страх, сожмите его. Поначалу это не возымеет действия. Страх, сжавшись, превращается в ужас. Тот — в ужас тихий, точку ужаса, кипящую и готовую взорваться Вселенной ужаса. Но на каком-то этапе точка сама начинает коллапсировать, и ваши усилия уже не нужны.

Оглянитесь, и вы увидите поверхность, составленную из подобных «кипящих» точек. Прошедшее через них астральное тело теряет чувственную окраску.

— Литературный фрагмент:

В сказке П.П. Ершова о Коньке-Горбунке старому царю предлагают для омоложения прыгнуть в три котла с кипящим молоком и холодной водой. Естественно, для начала он пускает впереди себя Иванушку-дурачка.

Вспомним, что сказал по этому поводу Конек-Горбунок:

Вот уж служба — так уж служба!

Тут нужна моя вся дружба.

Как же к слову не сказать:

Лучше б нам пера не брать;

И чем это кончилось?

На конька Иван взглянул

И в котел тотчас нырнул,

Тут в другой, там в третий тоже,

И такой он стал пригожий…

…«Эко диво! — все кричали, —