Загадай желание! - Фарр Диана. Страница 50

Догадываясь, какую сумму заплатил Малком, чтобы добиться столь чудесного превращения, она сначала хотела попросить его не сорить деньгами, но потом передумала. Нет, она не станет с ним спорить, не станет высказывать своего мнения по этому поводу. Они ведь совершили сделку. Она согласилась выйти за него замуж по расчету, следовательно, будет ему верной и покорной женой, а взамен получит от него титул и богатство.

А еще она получит его дочь. И это гораздо важнее титула и состояния. Сара обогатит ее жизнь.

Один момент ярким пятном выделялся из ничем не примечательного короткого периода помолвки: когда Малком привел ее к Саре и сообщил дочери новость о том, что они с Натали собираются пожениться, Сара так обрадовалась, что у Натали от умиления слезы выступили на глазах, и когда малышка бросилась к ней в объятия с восторженным криком, крепко ее обняла.

Эта минута навсегда запечатлелась в ее памяти – она обнимает девочку и, улыбаясь Малкому сквозь слезы, думает: «Это теперь моя семья. Этот мужчина и этот ребенок. Они мои, отныне и навеки». Дар этот показался ей настолько огромным и бесценным, что у нее закружилась голова. Уже в тот день, когда Натали познакомилась с Малкомом, она почувствовала, что между ними возникла необъяснимая связь, какую прежде она ощущала лишь с Дереком. Было ли это предчувствие? Натали не знала. Ей было известно лишь одно: она, Малком и Сара составляют одно целое. И теперь взаимопонимание и дружба, уже давно существовавшие между ними, станут еще крепче, скрепленные узами брака.

Скоро она уже будет не Натали Уиттакер, а Натали Чейз. Леди Малком Чейз. Имя это казалось ей пока чужим, но именно так станут ее называть. Именно это имя будет высечено на надгробной плите, которую установят на ее могиле, когда она умрет. Все эти мысли не давали Натали покоя. Слишком много перемен произошло в ее жизни за столь короткое время. К слишком многому ей придется привыкать, причем привыкать очень быстро.

Не следовало соглашаться выходить за Малкома замуж по специальному разрешению. Слишком поздно она поняла, что положенный трехнедельный срок, установленный для того, чтобы выяснить, нет ли каких-либо препятствий к заключению брака, – это тот минимум, который необходим девушке, собирающейся выйти замуж, чтобы хоть немного привыкнуть к поджидавшим ее переменам. Она от этого срока отказалась, и теперь время неслось столь же стремительно, как вода, падающая с отвесного утеса. И в конце недели, пролетевшей как один миг, Натали уже сидела рядом с Малкомом в дорожной карете, направлявшейся в Лондон.

В целях соблюдения приличий их сопровождали Сара и миссис Бигалоу, но они сидели напротив жениха с невестой, в то время как плечо Малкома интимно прижималось к ее плечу, и Натали, захваченная новыми ощущениями, почти не принимала участия в разговоре. Она не могла представить, что пройдет совсем немного времени и они с Малкомом всегда будут путешествовать вот так, сидя рядышком в карете. Как странно…

В это время года, чтобы добраться до Лондона, требовалось меньше одного дня, и к фамильному особняку Чейзов, расположенному в Мейфэре, они подъехали за два часа до заката. Когда Натали вышла из кареты и взглянула на дом, у нее закружилась голова, она не ожидала такое увидеть.

Оулдем-Хаус оказался самым настоящим герцогским дворцом. Значит, Малком решил поселить ее здесь. С этого дня и впредь, когда она захочет приехать в столицу, именно здесь она должна останавливаться. Это великолепнейшее здание будет ее домом. Боже правый! Она всегда восхищалась элегантной квартиркой своей мачехи в Кенсингтоне, но по сравнению с Оулдем-Хаусом квартира Люсиль – просто халупа.

И внезапно Натали порадовалась тому, что на ней новое платье. Если бы она вошла в Оулдем-Хаус в скромном одеянии сельской жительницы, она бы выглядела как нищенка.

Несмотря на все эти треволнения, Натали внешне удавалось оставаться спокойной. Она вошла вслед за Малкомом в дом, где он представил ее своим слугам. Натали вежливо улыбалась и грациозно кивала головой, изображая из себя ту, какой никогда не была, – аристократку, вся жизнь которой прошла в подобном особняке. В этом ей очень помогло то обстоятельство, что ей все время казалось, будто она видит сон. Во время процедуры знакомства она сумела держать себя дружелюбно и несколько отстраненно, не ощущая, однако, никакой нервозности. Она спокойно, словно всю жизнь занималась подобными делами, представила миссис Бигалоу дворецкому Оулдем-Хауса и экономке.

Наконец с представлениями было покончено, и экономка повела Сару с няней наверх. Натали, взволнованно нахмурившись, провожала их взглядом. Что-то в поведении Сары вновь было не так: она поднималась по ступенькам, вцепившись в руку няни, чересчур низко наклонив голову и сгорбившись, хотя должна была идти, высоко вскинув голову и расправив плечи, – ведь малышка наконец-то оказалась в родном доме, который, кажется, очень любила. Натали была уверена, что девочка делает это неспроста, но почему – не могла понять.

Может быть, Сара опять боялась упасть? Ведь она не выздоровела до конца: сломанная рука еще давала о себе знать. Внезапно Натали охватило странное чувство, что если бы у нее было хоть несколько минут, чтобы поразмыслить об этом, она наверняка нашла бы ответ, разгадала эту тайну.

Однако времени на размышления у нее, к сожалению, не было, и она решила на какое-то время выбросить эту мысль из головы, но обязательно вернуться к ней позже. А пока Малком, приказав дворецкому заняться багажом, пожелал показать Натали дом, по крайней мере главную его часть.

Она переходила из комнаты в комнату, изображая вежливое изумление. По правде говоря, увиденное произвело на нее ошеломляющее впечатление. Общие комнаты и холл были, по-видимому, отделаны в середине прошлого столетия, а посему щеголяли до нелепости пышным убранством. Каждая вещица в них, каждый предмет отделки кричал о богатстве и социальном статусе своих хозяев. Похоже, люди, отделывающие эти просторные комнаты, задались целью поразить воображение тех, кому доведется в них побывать. Во всяком случае, Натали им удалось поразить настолько, что в душу ее даже закрался страх. Подумать только, даже дверные ручки были позолоченные и украшены тонкой резьбой!

По мере того как Натали шла все дальше, настроение ее падало. Она понимала, что глупо так переживать, но ничего не могла с собой поделать. Она ужасно боялась заляпать руками полированные поверхности или нечаянно смахнуть на пол подолом юбки какую-нибудь бесценную вещицу, украшавшую комнату. Неужели Малком вырос в такой обстановке? Ну конечно, ведь на него она не производила никакого впечатления. Он воспринимал ее как нечто само собой разумеющееся. Он брался за красивейшие позолоченные ручки и поворачивал их так небрежно, словно это были деревянные щеколды на дверях какого-нибудь деревенского дома.

Осмотр они закончили в маленькой столовой, примыкающей к кухне, и Малком распорядился подать чай, после чего повернулся к Натали. Поняв по выражению ее лица, какие чувства она сейчас испытывает, он огляделся по сторонам и улыбнулся, словно извиняясь:

– Наверное, убранство дома кажется вам чересчур пышным. Неудивительно, что вся эта позолота и прочие излишества вышли из моды. Сам я так к ним привык, что даже не замечаю. А вот тот, кто видит их впервые, должно быть, испытывает настоящий шок.

– Ну что вы, они очаровательны, – вежливо ответила Натали и, с преувеличенной осторожностью, опустилась на канапе с атласной обивкой.

– Хорошо хоть спальни отделаны в современном стиле. «Спальни»… Дрожь прошла по телу Натали, и на мгновение она лишилась дара речи.

– Вы устали, – заметил Малком, пристально взглянув на нее. – Может быть, приказать подать вам чай в вашу комнату?

– Нет-нет, – быстро покачала она головой и смущенно добавила: – Я буду пить его здесь… вместе с вами.

Малкому было приятно, что она ему так ответила. Усевшись напротив, он порывисто наклонился к ней и тихо произнес:

– Я хочу, чтобы вы были счастливы, Натали, и все для этого сделаю.