Тайна Замка грифов - Фарр Каролина. Страница 18

Аппетит, возбужденный долгим и насыщенным утром, подсказал мне поинтересоваться у дяди, почему в замке нет pot-au-feu.

Марсо стояли возле своего дома, молча наблюдая, как я отъезжаю. На окраине деревни я сбросила скорость, высматривая Бурже и Этьена, и заметила наконец всех троих, работавших на винограднике. Этьен был без рубашки. Его атлетическую грудь, спину и руки покрывал ровный загар.

Я посигналила, мои новые знакомые выпрямились и посмотрели в мою сторону. Мадлен и Этьен помахали мне, а бедняга Пьер широким жестом снял берет и поклонился.

Я удовлетворенно нажала педаль газа и помчалась к автостраде. В деревушке, похожей на Токсен, я остановилась у бистро, все еще преследуемая мыслями о pot-au-feu. Но когда я спросила об этом блюде, женщина, которая вышла меня обслужить, только рассмеялась:

– Кто захочет это есть, мадемуазель? Это просто суп бедных крестьян, что живут поблизости. У нас есть свежий горячий хлеб и масло с фермы, есть колбаса, сыр, кофе, вино. Жена хозяина делает самые лучшие в округе омлеты, если мадемуазель отведает ее стряпню – не пожалеет.

Я разочарованно удовольствовалась омлетом, решив, что воспитание деда сделало меня в душе крестьянкой и что в следующий раз, когда поеду в Везон, непременно напрошусь пообедать к Мадлен Бурже.

Когда я добралась до Токсена, было уже далеко за полдень. Деревня дремала в теплых лучах солнца, а люди все еще работали на виноградниках, растущих на склонах гор вокруг замка. Я припарковала "мерседес" рядом с древними машинами под огромным деревом и отправилась рассматривать витрины местных магазинчиков. Это не заняло много времени. В темном помещении небольшого универмага я сделала пару покупок и зашла в пекарню за кексами. Вспомнив, что во французской провинции леди в одиночку не посещают винных магазинов, я хотела пройти мимо, но мне навстречу вышел хозяин, улыбчивый полный человек с красноватым цветом лица, свидетельствующим о его неравнодушии к собственному товару.

– Бонжур, мадемуазель. Добро пожаловать в Токсен. Я Анри Клоэт. Надеюсь, ваш дядя, месье Жерар, в порядке?

– Мой дядя вполне здоров, спасибо, месье.

– Не хочет ли мадемуазель стаканчик вина? В доме, конечно. Моя жена вас угостит.

Я улыбнулась и поблагодарила его, сказав, что только что пообедала. Он покачал головой:

– Очень жаль. Мы с Виолеттой видели сегодня утром, как вы уезжали, мадемуазель. Я принес из погреба бутылку нашего лучшего бургундского, на случай если вы заглянете к нам на обратном пути. Но на нет и суда нет. Может, в другой раз? Не так много чужестранцев приезжают в Токсен в это время года, если, конечно, мадемуазель можно назвать чужестранкой.

– Я думала, что здесь часто проезжают люди, направляющиеся к минеральным источникам или в горы, месье Клоэт.

Он невесело засмеялся:

– Вы, наверное, заметили, что дорога к нам редко используется. Большинство приезжих направляются в Массив к источникам через Орийяк. Сюда, к несчастью, они заглядывают, только если собьются с пути. Мы существуем лишь за счет милости вашего дяди, месье Жерара. Работа есть только в поместье. Как блохи на кошке, мы бы все вымерли с голоду без нашего хозяина.

Я нахмурилась:

– Но ведь сюда заходят некоторые туристы? Я сегодня утром повстречала Двух путешественников, которые спрашивали дорогу в Токсен.

Клоэт, улыбаясь, покачал головой:

– Туристы? Сейчас еще не время для туристов. Они обычно приходят в июне, в летние каникулы, и никогда не останавливаются в деревне, идут прямо через лес. Если бы замок был открыт для посещений, все было бы по-другому.

– Но я видела двоих молодых людей, путешественников, месье.

– Наверное, они устали от ходьбы, мадемуазель, и где-нибудь отдыхают. Во всяком случае, здесь они не появлялись.

– Вы уверены? – удивленно спросила я. Жосси и Жюль показались мне довольно решительными ребятами, которые всегда делают то, что говорят.

Клоэт засмеялся:

– Я вполне в этом уверен. Они сюда не приходили. Это ваши друзья, мадемуазель?

– Нет...

– Возможно, они направились в другую сторону, в Массив или в Везон, сократив путь через поля. Когда молодые люди путешествуют, мадемуазель, они не всегда следуют дороге.

Я кивнула. Да и какое они имели значение для меня? Пожав плечами, я отклонила еще одно предложение стаканчика вина и вернулась к машине. Выехав из деревни, я направилась вверх по склону горы, где виднелись каменные стены, окружавшие поместье.

Ворота, которые стояли открытыми, когда я уезжала, теперь были заперты. Я нетерпеливо посигналила, и из своего домика поспешно вышел Пьер Лабрус.

– Мадемуазель понравилась поездка в такой прекрасный день, а? – весело крикнул он. – Альбер Бернар сказал, что вы уехали в Везон. Как там это старое место? Очень много времени прошло с тех пор, как мы с Мари в последний раз были в деревне. Мы жили в доме напротив пекарни. Это был очень хороший дом. Возможно, мадемуазель его видела?

– Дома напротив пекарни, Пьер, теперь стоят без крыш, медленно разрушаются, – ответила я ему. – В деревне заняты только два дома.

Он печально покачал головой:

– Какая жалость, мадемуазель! Я родился в том доме в Везоне, как до меня – мой отец. И теперь единственные люди, живущие в моей родной деревне, – чужаки, не помнящие родства. Они ничуть не заботятся о том, что строили наши отцы. Но нам здесь, как сказал хозяин, без сомнения, лучше.

– По крайней мере, новые поселенцы отремонтировали те дома, в которых живут, – заметила я. – И они обрабатывают поля. Это хорошие люди. Они вовсе не позорят и не разрушают Везон.

– И один из них – художник, к тому же очень красивый, да? – хихикнул Пьер и лукаво посмотрел на меня.

– Вы же сказали, что давно не были в Везоне...

– Мари слышала об этом от Габриель, мадемуазель. В Шатеньере мало что происходит, о чем не знали бы Габриель Бреман или Альбер Бернар. Не смотрите на то, что он туповат с виду, – внешность обманчива.

Садовник сказал это с такой злобой, что я внимательно посмотрела на него:

– Вы их не любите, да, Пьер?

Он испуганно отвел глаза:

– Я не сказал этого, мадемуазель. Почему я их должен не любить? Хозяин теперь совсем не такой, каким я знавал его до войны. Пытки сильно изменили его. А поскольку он не выходит из замка, эти двое стали его глазами и ушами... Я закрою ворота, когда вы въедете, мадемуазель... Мы с Мари и Матильдой здесь живем хорошо, всем довольны. Я вовсе не хотел проявить неуважение к кому бы то ни было, уверяю вас...

– Я поняла, Пьер.

Я проехала через ворота и, не останавливаясь, направилась к замку. В зеркале заднего обзора я видела, как Пьер медленно закрывал створки ворот. Потом он нервно повернул голову и боязливо посмотрел мне вслед. Я вдруг пожалела, что не сказала ему, что он имеет право не любить кого угодно, поскольку Франция – свободная страна, и что я не виню тех, кому не нравится Габриель. Хотя тугодум Альбер казался мне вполне безобидным. Внезапно я увидела его, когда остановилась у гаража и вышла из машины, чтобы открыть дверь. Альбер был все еще в поле и смотрел в мою сторону. Деревенские тоже подняли головы и уставились на меня, но он свирепо махнул рукой, и они с неохотой вновь склонились над сорняками.

Из кухни вышла Мари Лабрус, чтобы высыпать в мусорное ведро овощные очистки. Увидев меня с пакетами и картонными коробками с кексами, она улыбнулась:

– Поездка была приятной, мадемуазель?

– Вполне, Мари. На обратном пути я остановилась в деревне и купила несколько кексов. Их только что испекли. Я бы съела один с кофе, если вы приготовите.

– Ну конечно, мадемуазель. Через несколько минут. Принести все в вашу комнату?

– А мой дядя любит кексы?

– Еще как, мадемуазель! Он сластена.

– Тогда приготовьте кофе на двоих и пришлите Луизу в библиотеку с кексами и кофе, пожалуйста. Полагаю, мой дядя сейчас там?

– Да, мадемуазель, он в библиотеке, но с ним Габриель. Вам лучше немного подождать. – Ее глаза внезапно беспокойно забегали.