На пути к посвящению. Тайная духовная традиция ануннаков - де Лафайет Максимиллиан. Страница 46

Когда вы смотрите на страницу, вашему вниманию предстают около трех сотен Нокт — смысловых единиц, или посланий. Вы вглядываетесь в определенную Нокту, и она раскрывается тысячами разных слов и значений.

Содержимое более чем обширно, однако в этом нет ничего устрашающего, поскольку проявляется оно в виде многочисленных экранов. И, уже глядя на них, вы можете выбрать то, что вам нужно.

Итак, я приступил к чтению, без труда воспринимая чистый, традиционный анах. Прибор также не доставлял мне никаких неудобств, и очень скоро я вообще перестал замечать его. Больше всего меня интересовал процесс сотворения человечества, и книга перенесла меня именно в этот момент времени. Я переходил от одной Нокты к другой, пока не решил сменить предмет изучения. Я был просто очарован обилием материала, касавшегося различных измерений и границ нашей Вселенной. Я получил самую точную информацию относительно того, расширяется наша Вселенная или все-таки сжимается. Затем я погрузился в Нокту, в которой раскрывалось будущее человечества. Один вопрос влек за собой другой, и я настолько погрузился в чтение, что вообще перестал замечать присутствующих. Само собой, забыл я и о времени. Наконец, после того как моему взору предстала картина в миллионы лет, я оторвался от книги с довольным вздохом.

Почувствовав на плече руку доктора Фарида, я обернулся.

— А ты знаешь, что читал без перерыва целых два дня? — с улыбкой поинтересовался он.

— Два дня? — ошеломленно переспросил я. — И все это время я не ел, не пил и не спал?

— Именно так, — ответил доктор Фарид. — В эти два дня ты втиснул миллионы лет. Что ж, пора уходить.

А я даже ничего не почувствовал! Ни капельки изнеможения, жажды или голода, вызванных столь интенсивным изучением, длившимся целых два дня. Напротив, я был бодр и оживлен, как будто только что вернулся с отдыха. Я сказал это доктору Фариду, и тот заметил, что это обычная реакция, хотя некоторые, напротив, испытывают крайнее изнеможение. Должно быть, все зависело от индивидуального восприятия. Тем не менее он посоветовал мне вернуться в гостиницу и отдохнуть. В Бейрут мы прибыли в разгар дня. Доктор Фарид пригласил меня поужинать с ним и обсудить заодно прочитанное. Я немного поспал, а затем направился в ванну, чтобы побриться и принять душ, прежде чем встретиться с ним за ужином. Уже заканчивая бриться, я уловил в зеркале какое-то движение. Рядом с моим лицом отразилось лицо мамы.

Я в изумлении обернулся. Что она делает в Бейруте? Когда она приехала? И как вошла в мой номер, ведь дверь была закрыта изнутри на замок. Я шагнул вперед, чтобы обнять ее, но она легонько отстранилась — раньше я за ней такого не замечал.

— Нет, мой мальчик, ты не можешь меня обнять…

И тут вдруг я понял.

— Нет! — вырвалось у меня. — Этого не может быть!

— Все верно, Жермен, мое время пришло. Мне нужно было уйти, и тут уж ничего не поделаешь, — мягко заметила мама. — Но что в этом такого ужасного? Ты же видишь: вот я стою тут, разговариваю с тобой. Смерть — не конец всему, и тебе это хорошо известно.

— Когда ты умерла, мама? — спросил я, не в силах поверить случившемуся. Жизнь без мамы — как такое может быть? Она же была такой красивой, такой молодой — и совсем здоровой, если не считать легкого артрита.

— Около часа назад. Я должна была сообщить тебе лично, до того, как ты получишь эту ужасную телеграмму. Тебе придется приехать домой на похороны. К тому же ты нужен Сильви. Бедняжка плачет, и я не могу ее утешить: она не такая, как мы; ее путь ведет в ином направлении.

— Выходит, ты действительно была улемом, мама. Я всегда это подозревал!

— Конечно, была. И остаюсь. Давай не будем говорить обо мне в прошедшем времени.

— Ты никогда не говорила мне о том, что тоже принадлежишь кругу улемов.

— На то было много причин. Когда-нибудь я расскажу тебе, почему мне пришлось держать это в секрете.

— Я тебя еще увижу?

— Само собой. Для начала встретимся на похоронах.

— Ты что, собираешься прийти на собственные похороны?

— Разумеется. Как я могу пропустить такое событие? Уж поверь, я буду там самой нарядно одетой женщиной.

Я невольно рассмеялся.

— Не могу поверить! — воскликнул я. — Ты умерла, а я смеюсь.

— «Умерла»… Смерти нет, Жермен. Я живу теперь в ином измерении, вот и все. Смейся, сколько хочешь, и никогда, никогда не плачь обо мне. А чтобы убедиться, что тебе это все не привиделось, загляни, когда вернешься домой, в свой шкаф. Я оставила там кое-какие бумаги — хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня. Это не завещание — оно у гористов. Уж о нем-то я позаботилась заранее.

— Ты же не болела, правда?

— Нет-нет, просто сердце остановилось.

— Это хорошо. Было бы мучительно думать, что ты страдала перед смертью.

— Что ты, никаких страданий. Можешь мне поверить.

— Знаешь, а ты выглядишь моложе, — заметил я. — Гораздо моложе.

— Так оно и бывает. Оставляешь здесь старое тело, а взамен получаешь новое. И никаких болей. Артрит, кстати, тоже прошел. Ладно, дорогой, мне пора идти. Так много надо успеть, когда ты только перешел. Увидимся на похоронах. Ах да, думаю, через пару минут ты получишь телеграмму.

Она исчезла, а я будто застыл, продолжая смотреть на то место, где она только что стояла. Из оцепенения меня вывел стук в дверь. Я подошел и открыл ее, скорее машинально. Служащий отеля протянул мне телеграмму, но в ней уже не было никакой необходимости.

Строить и использовать Минзар может быть опасно. Авторы не несут ответственности за последствия выполнения нижеописанной процедуры.

Тем не менее, если ученик будет внимательно следовать инструкциям, процедура может быть вполне безопасной. И если вы решите попробовать ее, это может быть один из самых важных уроков вашей жизни и вы получите огромную пользу, как физическую, так и духовную.

Читатель, знакомый с описанием такого инструмента ануннаков, как Мирайя, наверняка заметит некоторое сходство с Минзаром. Но нужно понимать, что мы не можем вслед за ануннаками претендовать на то, что наш космический монитор через библиотеки Акаши на Нибиру подключен к самим Хроникам Акаши. Такой прибор нам не под силу даже представить себе. Не станем мы пытаться и воссоздать тот Минзар, которым пользуются ануннаки-улемы — просветленные существа с открытым Каналом. У большинства из нас Канал не открыт, и тот Минзар, который рекомендуется здесь, подходит как раз для нашего уровня развития. В любом случае работа с Минзаром откроет двери к информации, которая не оставит равнодушным ни одного ученика.

Вы будете использовать технику сотворения альтернативной реальности, которая позволит вам делать то, что прежде казалось просто немыслимым.

Вам нужно иметь место, в котором вы сможете укрываться по желанию; место, в котором вам многое доступно. Это будет место красоты и комфорта, которое обеспечит вам возможности учиться, творить, изобретать, встречаться с близкими по духу людьми, общаться с животными, исцелять или просто отдыхать от мирской суеты. Это место вы сами планируете и обустраиваете, и оно совершенно девственно. Нельзя сказать: «Моя новая альтернативная реальность будет в точности похожа на город Рим», поскольку в данном случае существует вероятность того, что Канал, сбитый с толку неточностью послания, как раз в Рим вашего мира вас и отправит. В этом не будет ничего плохого, но и ничего полезного для вас. Вы просто будете бродить по улицам другого города и пропустите все преимущества обладания альтернативной реальностью. С другой стороны, создавая такую реальность, вы вполне можете взять в нее определенные элементы тех мест, которые вы любите, хотя бы и того же Рима, поскольку от вас не требуется строить свою новую реальность в вакууме.

Но не ограничивайте себя одним-единственным местом. Возможно, вам захочется скопировать конкретный римский музей, в котором вы всегда сможете насладиться любимыми картинами и скульптурами. А затем вы захотите добавить чудесный розарий из Бруклинского ботанического сада. Очаровательная старомодная железнодорожная станция откуда-нибудь из Восточной Европы может сделать ваше пространство еще более интересным — с этакой аурой «Восточного экспресса», — да и солнечйый средиземноморский пляж тоже не помешает! А как насчет того кафе, которое вам так нравилось в Париже? Или уютной маленькой библиотеки в вашем родном городе, где вы так здорово проводили время в детстве?