Радуга лабиринты разума (СИ) - груа карла "карла груа". Страница 3

2 октября,1940 года.

В Ленинграде.

Дождливая, почти черная ночь сменилась голубым небом с множеством белых и пушистых облаков, парящих прямо над крышами домов. Это красивое низкое небо запомнилось мне на всю жизнь, такого неба как в Ленинграде я больше не видел нигде.

Мне нужно было время, чтобы обдумать свои дальнейшие шаги, ведь дальше мне предстояло самое трудное и опасное. Нужно было добраться по русским городам и селам на Северный Кавказ и там найти этого отшельника. Я ехал в незнакомое место в чужой стране, для встречи с незнакомым человеком.

Сейчас, каждый новый человек появившийся в небольшом селении или хуторе, сразу привлечет внимание не только жителей, но и местной полиции, что совсем мне не нравилось....

Я расплатился с извозчиком на окраине города, как раз возле невысокого забора ограждающего железнодорожную станцию со стороны реки Невы. Оглядевшись по сторонам и не заметив никакого движения я легко перемахнул через него и оказался на территории станции. Для меня лучшим вариантом было спрятаться в одном из товарных составов следующих в южном направлении и скоро я нашел то, что мне было нужно. Наконец-то, мое путешествие началось!

... Это была первая длительная остановка на моем пути. Передо мной расстилалась покрытая еще зелеными лесами холмистая местность. Голод пересилил все мои опасения и я отправился на поиски еды. Я с большим удовольствием изображал транзитного пассажира перед чересчур подозрительным трактирщиком.

- Простите, - навязчиво заговорил трактирщик, - откуда и куда путь держите?

- Да я из Ленинграда,- немного небрежно отозвался я. -  Жду ближайший поезд на Ростов.

В желтоватом свете тусклой лампы, в глаза бросался пар, поднимавшийся от кастрюли с горячим супом, который на какое то время привлек все мое внимание.

- Может, покушаете? - предложил трактирщик, наверно заметив направление моего взгляда.

- С большим удовольствием. Я за этим и зашел.

Вот уж не думал, что стоящая сейчас передо мной глубокая алюминиевая миска, наполненная горячим супом и ломоть черного хлеба, могут вызвать в моей душе атмосферу настоящего праздника.

Я даже не успел доесть свой суп, когда за мой столик нахально подсел пьяный незнакомец, который явно собирался предложить мне выпить. Признаюсь, что в отличии от него, мне явно не хотелось с ним дискутировать, но, мне стало его жаль, ведь на нем уже лежала печать обреченности. Мне даже показалось, что еще одна выпитая им бутылка, может стать поводом для очередного заработка такого-же пьяного могильщика.....

Была полночь, когда мой паровоз возмущенно попыхивая, отправился в путь. Стук колес успокоил меня, луна выглянула из-за верхушек деревьев. Время остановилось и я уснул!

Нюрнберг. 13 января, 1948 год.

Дворец юстиции, зал № 600. Показания  В.Ф.Ш.

- Еще раз повторяю, господа: вероятнее всего нет того единственного человека, который знал бы все, чем вы требуете с вами поделиться. Ведь мир никогда не узнает всю подноготную этой компании? Как я понимаю, журналистов сегодня здесь не будет. Вы можете меня казнить.., если вам покажется несущественным то, что я вспомню и сегодня вам расскажу.

- Скажите, какие отношения вас связывают с Гейдрихом. Были ли совместные попытки, изменить национальный характер оккупированных территорий. Включал ли ваш план экономическое главенство Германии, образование марионеточных правительств, присоединение оккупированных территорий к Германии и насильственную вербовку коренного населения  в  Вермахт?

- Повторяю, мне известно то, что решало мое ведомство. Да, в течении 4 лет  я был другом и соратником Рейнхарда Гейдриха в его изысканиях по сбору и анализу секретной информации. И не стану отрицать, что операцией под кодовым названием «Ковчег» занимался Филипп Дассе. Повторяю, я не только знал этого человека, и какого рода ему поручено задание, но и сам непосредственно принимал в нем определенное участие.

- Общим планом операции «Ковчег» предусматривались, а исполнителям предписывались к исполнению такие средства как убийства и преследование по расовым и религиозным мотивам?

-  Скорее нет! Сейчас я уже не боюсь за то, что могу стать предателем, и не боюсь за себя, но я немного переживаю за вас. Мне нет причин страшиться того, чем мы занимались по «Ковчегу», но достаточного ясного представления чем закончилась операция я не имею. Помню как было велено Вальтеру Вюсту расшифровать текст еврейской Торы и знаю наверняка, что заниматься этим было поручено штурмбанфюреру Филиппу Дассе. Еще раз говорю, что мне было  недостаточно  известно о намерениях А. Гитлера  касаемо операции «Ковчег», но несомненно то, что это было самым тесным образом связано с ключом к расшифровке еврейской Торы, которым по сведениям людей Гейдриха, владел один русский отшельник, живший где-то на Эльбрусе. Я готов поклясться, что операция увенчалась успехом. Уже в первой половине 1942 года, ключи к еврейской тайне были в Германии.

- Что вы имели ввиду говоря, что переживаете не за себя, а за нас?

- Ну, во-первых, потому, что в глубине души мы все антисемиты. Даже с такими соседями как Ротшильды, нам удалось достигнуть множество побед с верой своих отцов. Знаете! Первое, что мне запомнилось в операции «Ковчег», было то, как изменился Филипп после  возвращения из России. Можно сказать, что он стал извлекать самое главное из окружающего его мира, как будто стал видеть все насквозь. Наблюдая за нами, тонущими во тьме суеверий и невежества, он всем сердцем хотел помочь нам обрести свет знания об истинном происхождении человечества. Но, не мог позволить себе нарушить приказ, ведь в коммюнике об исходе операции уже был искажен ее подлинный смысл. Обладание ключами разоблачающими величайший обман в истории человечества, настолько увлекло его, что сухие слова еврейской библии, вдруг начали раскрываться перед ним, как раскрываются бутоны становясь молодыми цветами. Он словно зачарованный сидел ночами над книгой вытаскивая из нее по крупицам истинный смысл происхождения и предназначения человечества. В этом ему помогал полиглот и доктор наук Вальтер Вюст. Как-то он мне сказал, что это самая главная миссия в его жизни и карьере. Эти слова до сих пор звучат в моих ушах тем же бесстрастным тоном, которым он их произнес...

Господам из военного трибунала известно, что после капитуляции Германии, я некоторое время жил в Швеции. Так вот именно там, мы с ним и виделись в последний раз.

Май 1945 года.

Швеция, вилла Бернадота.

Мне была дана жизнь во всей своей полноте. Моя судьба распорядилась так, что после капитуляции Германии я оказался в Швеции. Конечно я не был доволен жизнью, но я был жив, в отличии от большинства моих соотечественников. Мой язык не повернулся бы назвать себя счастливым человеком, для этого мне не хватало моей родины, но я и не был несчастным.

В этот день стемнело рано, вилла где я жил последние несколько месяцев, находилась недалеко от леса, где вечером становилось немного жутковато. Первое, что мне приходит на ум вспоминая тот день, это вспышка молнии, осветившая проем открывшейся боковой двери, в которую вошел Филипп Дассе.

Стол был накрыт к ужину, и главным его украшением был старинный графин ручной работы, наполненный национальной шведской выпивкой-браннвин.

Филипп медленно снял перчатки скрипящие блестящей черной кожей. Он замерз, я заметил как его сильно знобило.

- Садись к огню, сейчас выпьем, - предложил я Филиппу.

Наши руки встретились в рукопожатии. Я уже изрядно давно не видел Филиппа и теперь немного был в замешательстве. Изменился ли он с той поры, когда мы последний раз пересекались в Германии, на самом ли деле появился блеск в его глазах и странная, чуть заметная ухмылка или они были и раньше. Вообщем, перемена была, но какая, я так и не смог понять.