И цветы расцвели... - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо". Страница 31

Патанджали был бы сильно удивлен тому, чтобы кто-нибудь, ус­лышав, как лягушка ныряет в пруд, просветлел. Патанджали не смог бы поверить в такое: чтобы сухой листок оторвался от дерева, сде­лал несколько витков в воздухе, и покружившись по ветру, упал на землю и уснул - и кто-нибудь, сидящий под этим деревом, просвет­лел. Нет, Патанджали не поверил бы в это; это невозможно, скажет он, потому что самадхи - это нечто исключительное; самадхи при­ходит после множества усилий, после миллионов жизней. И даже тогда оно приходит лишь в особом положении тела – Сиддхасане. Оно случается в особом состоянии тела и ума.

Сатори - это самадхи и одновременно не самадхи. Это проблеск, проблеск исключительного посреди повседневного; самадхи случа­ется посреди обычного. К тому же оно молниеносно - оно не проис­ходит постепенно; вы не можете измерить его степень. Это подобно тому, как вода достигает точки кипения, температуры ста градусов - и потом скачок, и вода превращается в пар, испаряется в воздух, и след ее простыл. Вплоть до девяноста девяти градусов она кипит, но не испаряется. С девяноста девяти градусов она еще может остыть, она всего лишь была горячей. Но если она переходит предел ста, то­гда происходит внезапный скачок.

В этой истории ситуация та же самая. С Дого Зенген нагрелся, но не смог испариться. Этого было недостаточно, ему нужна была еще одна ситуация, или, возможно, еще много ситуаций. Потом с Секисо - та же самая ситуация, и вдруг что-то срабатывает. Неожиданно меняется фокус, меняется поведение. До этого самого времени он думал только о том, что Дого оставил без ответа его вопрос. Он был эгоцентричен. Он думал: «Мой Мастер пренебрег мной. Ему не бы­ло дела до меня и моих расспросов. Он уделял недостаточно внима­ния мне и моим вопросам».

Внезапно он понимает - «Это не мной пренебрегли, и дело не в том, что Мастер был безразличен, и не в том, что он уделял мало внимания. Нет, дело было не во мне - а в самом вопросе. На него невозможно ответить. Перед тайнами жизни и смерти должно быть молчаливым». Поведение изменилось. Он видит целую картину. Следовательно, он достигает проблеска.

Когда изменяется поведение, вы достигаете проблеска. Этот про­блеск - сатори. Он не навсегда. Вы неизбежно его утратите. Сатори не сделает вас Буддой, поэтому я говорю, что сатори - это самадхи, и все же не самадхи. Это океан в стакане. Да, это океан, но не весь океан - это самадхи в капсуле. Это дает вам проблеск, приоткрывает тайну, как будто вы идете темной ночью по лесу вы заблудились. Вы не знаете ни куда идете, ни где дорожка, ни то в правильном вы идете направлении или нет - и тут вдруг сверкает молния. На одно мгновение вы видите все! Потом свет исчезает. При свете молнии нельзя читать, потому что она длится всего мгновение. Вы не може­те сесть под небом и при свете молнии начать читать. Нет, это не постоянный поток.

Самадхи таково, что при его свете можно читать. Сатори - как молния: вы можете увидеть проблеск Единого, всего, что только существует, и потом оно исчезает. Но вы уже больше не будете та­кими, как прежде. Это не окончательное просветление, но большой шаг к нему. Теперь вы знаете. Вы видели проблеск, теперь вы знае­те, как выглядит то, что вы ищете. Вы попробовали это, теперь Буд­ды будут для вас более понятны.

Теперь, если Зенген снова встретит Дого, он не ударит его, он упадет ему в ноги и будет просить прощения. Он прольет море слез, он будет говорить: «Каким же сопереживанием обладал Дого, что позволил мне себя ударить, что сказал мне: "Ну что ж, давай, бей!» Если Зенген снова встретит Дого, он уже не будет прежним. Он вкусил нечто, что изменило его. Он не достиг высшего - это еще впере­ди; но он узнал, что это такое.

Сатори - это проба самадхи, о котором говорит Патанджали. И это прекрасно, что попробовать это возможно, потому что как мож­но стремиться к чему-либо, прежде не попробовав его? Как можете вы быть влекомы к чему-либо, если вы даже ни разу не ощутили его запаха? Этот проблеск станет притягивающей силой. Вы уже боль­ше никогда не будете прежними. Вы будете знать, что существует нечто, а уже найдете вы это или нет - зависит от вас. Но появится вера. Сатори дает веру и побуждает к движению, жизненно важному движению внутри вас, движению к окончательному просветлению, которое и есть самадхи.

ИСКУССТВО СТРЕЛЬБЫ ИЗ ЛУКА

Беседа 6

5 ноября 1974 года

Ли-цзы демонстрировал свое мастерство стрелка По-Хун Ву - Чжену. Когда тетива была натянута до предела, на локоть стрелку поставили чашку с водой, и он начал стрелять. Как только была пущена первая стрела, на тетиву легла вторая, а следом за ней третья. Все это время стрелок стоял неподвижно, как статуя.

По-Хун Ву-Чжен сказал: «Ты прекрасно владеешь техникой стрельбы, но не техникой не-стрельбы. Давай поднимемся на высо­кую гору, встанем на уступ над обрывом и ты попробуешь вы­стрелить оттуда».

Они взошли на гору. Стоя на краю обрыва высотой десять ты­сяч футов, По-Хун Ву-Чжен отступил назад, так что его пятки висели в воздухе над пропастью. Тогда По-Хун Ву-Чжен подозвал Ли-цзы к себе.

Ли-цзы упал на землю. Пот струился по его телу.

И сказал тогда По-Хун Ву-Чжен «Совершенный человек возне­сется над синим небом, погрузится в глубины вод, обойдет восемь сторон света - и при этом его дух не выдаст ни единого признака перемены. Но ты предательски дрожишь, на твоих глазах пелена. Как же ты надеешься поразить цель?»

Действие требует умения. Но и не-действие также требует умения. Умение действовать лежит на поверхности. Умение к не­действию находится в самом сердце твоего существа.

Навык действия приобрести легко, его можно позаимствовать, ему можно обучиться, поскольку он - всего лишь техника. Он не яв­ляется твоей сущностью, он только искусство. Но техника, или уме­ние, не-действия отнюдь не просто техника.

Ей невозможно научиться у кого-либо другого. Ей нельзя нау­чить. Она растет вместе с тобой. Она следует твоему внутреннему росту, это - цветение. На нее не повлиять извне, ее источник внутри. Мастерство действия приобретается извне и становится внутренним, мастерство не-действия приходит изнутри и течет наружу. Их измерения полностью отличны, они диаметрально противоположны. Постарайтесь это понять, прежде чем читать мою историю дальше.

Например, ты можешь стать художником, научившись этому ис­кусству, освоив все, чему учат в художественных школах. Овладев техникой живописи, ты можешь создавать красивые произведения и даже стать известной фигурой в этом мире - никто не узнает, что это всего лишь техника, разве что встретится тебе Мастер, но сам ты всегда будешь знать, что это просто техника.

Твои руки стали искусными, твой ум владеет технологией, но твоя душа не поет. Ты пишешь картины, но ты не живописец. Ты создаешь произведения искусства, но ты не художник. Ты делаешь это, не находясь в этом. Ты делаешь это так, как делаешь любые другие вещи - ты не влюблен. Ты не погружен в это полностью. Твое внутреннее существо стоит в стороне, отчужденное и безраз­личное. Пока твоя голова и руки работают, тебя самого в это время нет. Картина не будет хранить твоего присутствия, она не будет не­сти тебя. На ней останется твой след в виде подписи, но не след своей души.

Мастеру это сразу будет видно, потому что картина будет краси­ва, но мертва. Красива! Но можно украсить также и труп. Можно его раскрасить! Даже накрасить губы помадой - они будут красны­ми. Вот только никакая помада не заменит тепла крови, текущей в живом теле. Эти губы - накрашены. Но в них нет жизни.

Можно создать красивое полотно, но оно не будет живым. Оно может быть живым, только если будет полно тобой. Вот в чем раз­ница между рисующим Мастером и обычным художником. Обыч­ный художник всегда подражает, поскольку картина не созревает внутри него. Он не беременен ей. Он повторяет за другими, он соби­рает идеи, он подражает природе - и это ничего не меняет. Глядя на дерево, он его рисует, но внутри него дерево не выросло.