Всегда вчерашнее завтра - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 7

Обмен компроматами завершился отлучением от политики и бывшего премьер-министра, и бывшего министра иностранных дел. Заодно с ними лишились своих постов еще несколько очень высокопоставленных деятелей правого движения, обвиненных в связях с КГБ. Но все понимали, что обнародована лишь часть архива. Что не назван ни один «агент центрального подчинения» из тех, что были наиболее глубоко законспирированы и давали информацию не местному КГБ, которому к тому времени уже не очень доверяли в Москве, а напрямую, в центральный аппарат КГБ СССР.

После известных событий в Москве, когда начали называть имена десятков и сотен прежних и нынешних осведомителей КГБ и наконец прежде закрытые архивы госбезопасности стали достоянием гласности, никто уже не удивлялся, находя в списках агентов самые громкие фамилии деятелей местных национальных движений. С самого начала перестройка, по мысли ее «архитектора» Горбачева, должна была проходить в рамках советской системы и под контролем партии и правоохранительных органов. Именно так и понимали свою задачу органы КГБ, при помощи которых создавались народные фронты во всех национальных республиках. Именно тогда в их руководство в массовом порядке внедрялись агенты КГБ, работавшие как на местные службы, так и непосредственно на Москву.

– Вы хотите, чтобы я выкрал документы из архивов нынешней российской разведки? – холодно спросил Дронго. – По-моему, вы несколько переоценили мои возможности. Для этого нужна дивизия десантников, и то без всяких шансов на успех. У вас несколько неправильное представление о моих возможностях. Достать архив не удастся. Это все равно, как если бы ЦРУ попросило кого-нибудь раздобыть списки российской агентуры в Америке. Я удивлен, господин Хургинас, что вы приехали с подобной просьбой. По-моему, и так ясно, что она абсолютно невыполнима.

Вместо ответа Хургинас достал фотографию.

– Это один из бывших руководителей нашей бывшей контрразведки полковник Лякутис. Он убит в Москве примерно в то же время, когда совершено убийство в Вильнюсе.

Дронго взял фотографию.

– Дело в том, – сказал наконец Хургинас, – что два убийства подряд слишком явно указывают на заговор. Мы предполагаем, что наш бывший дипломат работал раньше на КГБ, а затем отказался от сотрудничества с ними. Они его шантажировали и, когда он отказался окончательно, его убрали.

– У вас есть основания полагать, что он работал на КГБ? – нахмурился Дронго.

Стасюлявичюс посмотрел на напарника. Тот тихо вздохнул и кивнул:

– Да, у нас есть все основания так считать. Нашим друзьям удалось достать материалы из исчезнувшего архива КГБ. Они неопровержимо свидетельствуют о том, что он работал на КГБ в качестве «агента центрального подчинения». Мы считаем, его убрали именно за отказ продолжить сотрудничество.

– Вы предполагаете, что его убрали представители нынешних российских спецслужб? – У Дронго окончательно испортилось настроение. Дело предстояло не просто трудное, но и очень грязное.

– Мы хотим, чтобы вы дали заключение по всему комплексу вопросов, которые мы здесь затронули, – быстро вмешался Стасюлявичюс, не дав ответить Хургинасу. Тот недовольно покосился на напарника, но промолчал.

– Теперь излагайте ваши условия, – мрачно сказал Дронго. – Честно говоря, мне совсем не хочется браться за ваше дело, господин Стасюлявичюс. Оно кажется очень дурно пахнущим. Однако вы назвали имя Сигрид Андерссон, дочери женщины, которая когда-то погибла из-за меня. И только в память о погибшей я соглашусь помочь вам. Хотя предупреждаю: никаких гарантий дать не могу. Неудача может постигнуть и меня.

– Мы хотели бы услышать ваши условия, – снова быстро сказал Стасюлявичюс, словно опасавшийся разговора Дронго с представителем службы безопасности. Хургинас снова покосился на него и опять промолчал.

– Пожалуйста, сформулируйте внятно и четко мою задачу, – попросил Дронго, – после чего я смог бы назвать свои предварительные условия.

– Во-первых, нам нужен архив, во-вторых, нам нужен архив и, в-третьих, нам нужен архив, – сказал Стасюлявичюс. – Если вы еще и узнаете, кто и зачем убрал моего бывшего коллегу, мы вполне этим удовлетворимся. Но, повторяю, нам нужен архив, вывезенный в Германию.

– А почему вы уверены, что его вывезли именно туда?

– У нас есть некоторые соображения по этому поводу, – снова очень быстро произнес заместитель министра, – но этот специфический материал и информацию вы получите только после того, как мы договоримся.

На этот раз Хургинас не стал молчать.

– Мы имеем все основания полагать, что архив находится в Германии, – сухо сказал представитель службы безопасности. – Его вывозили из Литвы летом девяносто первого в обстановке секретности, чтобы об этом не узнали наши власти. Вы помните, что тогда случилось на литовско-белорусской границе?

Дронго был не просто экспертом, он был аналитиком и поэтому сейчас стал перебирать в голове события, происшедшие тогда в Литве. К этому времени он уже начал работать, оправившись после тяжелого ранения в восемьдесят восьмом.

– Там произошла, кажется, какая-то стычка на границе, – заметил он. – По-моему, было несколько убитых.

Вместо ответа Хургинас достал из кармана и бросил на стол целую пачку фотографий.

– Смотрите, – предложил он, – смотрите. Их убивали, подло расстреливая, добивая выстрелами в голову. Посмотрите на этих молодых ребят. – От волнения у него задергалось лицо.

– Там перебили целую заставу, – подтвердил Стасюлявичюс. – Тогда выдвигались разные версии, кто и зачем мог это сделать. Но истину установить сразу не смогли. Один из ребят выжил. И теперь мы точно знаем, кто именно в них стрелял. Это оказалась специальная группа КГБ, высланная в Вильнюс для работы с подобными документами. В нее входили четыре человека. Возглавлял группу полковник Савельев. С ними в последние месяцы работал и полковник Лякутис. Видимо, на границе что-то обнаружилось, и четыре профессионала КГБ легко расправились с неопытными молодыми ребятами. Тем более что только двое – Савельев и Лозинский – были специалистами по документации. Они, наверное, даже не успели достать оружие. Потом наши криминалисты установили, что стреляли в основном из двух автоматов. И из двух пистолетов добивали раненых.

– В группу входили «ликвидаторы»? – помрачнев, понял Дронго.

– Видимо, да. Некоторые наши прежние сотрудники КГБ помнили, что их было четверо. Однако фамилий мы не знаем. Но происшедшее на границе дает основание полагать, что в группу входили «ликвидаторы» – профессиональные убийцы КГБ, сопровождавшие груз, – печально подтвердил Стасюлявичюс.

– Надеюсь, вы не считаете, что профессиональные убийцы находились только в КГБ, а в других спецслужбах их не держат? – спросил Дронго.

– Другие спецслужбы не работали против моей страны, – холодно парировал Стасюлявичюс, – поэтому мне трудно судить. Будет лучше, если вы скажете нам свои условия и мы перейдем к их обсуждению.

– В таком случае я постараюсь сделать все что смогу, – подтвердил Дронго. – Если здесь замешаны «ликвидаторы» КГБ, это все несколько усложняет. Но я все равно постараюсь узнать, что там случилось. По-моему, триста тысяч долларов – не очень большая сумма. Сто до начала операции и двести после. При этом аванс не возвращается даже в случае неудачи.

Его собеседники переглянулись.

– Надеюсь, вы не считаете, что я могу взять деньги и халтурить, – улыбнулся Дронго, – моя репутация стоит гораздо больших денег.

– Мы знаем, – ответил Хургинас, – мы о вас много слышали. – Он обернулся к своему спутнику.

– Мы согласны, – подтвердил Стасюлявичюс, – мы согласны на все ваши условия.

– Хорошо, – сказал Дронго. – Теперь, перед тем как ваш коллега посвятит меня в некоторые «специфические» проблемы, о которых вы изволили сказать, уточним еще один важный вопрос. Кто, кроме вас, знает о вашем визите? Вы утверждаете, что прилетели в официальную командировку. Но мне кажется, помимо президента, о вашем визите осведомлены еще несколько человек.