Когда звонит Майкл - Фаррис Джон. Страница 37

Доремус включил фонарик и, шагнув в пустое пространство, направил луч прямо перед собой.

Мальчик стоял неподалеку — футах в десяти от следователя. В глазах его застыл страх. Приоткрыв рот, он, как загипнотизированный, уставился на фонарик. Вдруг мальчик пошатнулся и исчез.

Доремус стремительно рванулся с места и, молниеносно перебросив пистолет в правую руку, левой наугад хватанул пространство, где только что стоял мальчик. Пальцы вцепились в детскую курточку. Но уже в следующий момент мальчику удалось вывернуться.

И тут Доремус почувствовал страшный удар по голове. Теряя сознание, он рухнул на пол.

Придя в себя, он попытался встать, но не смог. Мозг лихорадочно работал. Доремуса охватила паника. Что произошло? И где сейчас его пистолет? Все еще в руке или он его выронил? Следователь попытался перевернуться на спину. Чудовищная боль моментально прострелила его, и Доремус опять потерял сознание. Вновь очнувшись, он мысленно выругался, проклиная себя за беспечность. Боль в затылке мучила, не давая сосредоточиться.

Рядом послышались шаги. И еще какие-то булькающие звуки. Словно где-то отвернули кран с водой. Доремус инстинктивно свернулся калачиком, прикрывая руками голову. Внезапно он почувствовал, что кто-то поливает его ноги. В нос ударил резкий запах.

«Бензин, — пронеслась в голове жуткая мысль, и Доремус вновь сделал попытку подняться на ноги. — Бензин».

Следователь закашлялся и отвел руки подальше от лица, потому как бензиновые нары начинали разъедать глаза. Горючее уже стекало с его волос. Доремус громко застонал.

В дверном проеме появился дрожащий оранжевый язычок пламени, осветивший каморку. Увидев спасительный выход, Доремус тут же метнулся к нему. И в тот же миг ужас сковал его тело.

На пороге стоял Майкл и равнодушно смотрел на следователя. В руке мальчик сжимал горящий факел.

Похолодев, Доремус отступил назад. Он вцепился в пуговицы промокшей рубашки, пытаясь расстегнуть ее. Пуговицы не поддавались, и Доремус разорвал ткань. Но бензин, просочившись сквозь нее, уже стекал по телу.

— Послушай, приятель, — вымолвил следователь, продолжая отступать, — ведь мы сейчас оба полыхнем. Так что лучше не подходи.

Казалось, Майкл не слышит его. Он медленно и неотвратимо приближался, шаг за шагом, и в глазах его словно плясали дьявольские искры.

— Ты что, рехнулся? Сейчас бензиновые пары вспыхнут! — выпалил Доремус. — Немедленно брось факел, затопчи его ногами, слышишь?

Следователь уперся спиной в стену и шагнул в сторону. Майкл на секунду замешкался, будто раздумывая, правильно ли он поступает. А потом, криво ухмыльнувшись, решительно двинулся на Доремуса, выбросив вперед руку с факелом. Губы у него затряслись. Казалось, он что-то хочет и не может сказать Доремусу.

Следователь забился в угол. Дальше отступать было некуда. Факел пылал так близко от него, что Доремус всей кожей ощущал его жар.

— Нет! — в отчаянье выкрикнул он.

Внезапно старые, насквозь прогнившие доски позади Доремуса хрустнули и через мгновение затрещали, словно поленья, брошенные в костер. В ту же секунду следователь потерял равновесие. Упругий поток свежего воздуха, а также ощущение невесомости исторгли из его горла отчаянный вопль. Старая мельница, покачнувшись, начала заваливаться куда-то вбок, как показалось Доремусу, и вскоре вовсе исчезла. Небо стремительно закружилось, потом невесть откуда взялись кроны деревьев, и в следующий миг он камнем рухнул в спокойные воды пруда.

С головы до ног облепленный скользкими водорослями, Доремус выбрался на берег. Запах тины смешивался с резким запахом бензина. Следователь был до того потрясен всем происшедшим, что в изнеможении повалился на холодную землю. Сильнейший озноб охватил Доремуса, он дрожал всем телом.

Так он и лежал, то проваливаясь в забытье, то вновь приходя в сознание. Он даже не пытался отодрать от себя налипшую корку из водорослей и почти подсохших осенних листьев.

Внезапно Доремус услышал голоса. Собрав последние силы, он пополз. К горлу то и дело подкатывался тошнотворный комок, тело не слушалось, но Доремусу удалось добраться до расчищенной площадки перед мельницей.

В глаза ударил яркий свет фонаря.

— Лежите спокойно, мистер, и не шевелитесь. У нас тут два обреза!

— Вы его видели? — чуть слышно пробормотал Доремус. — Он еще там, внутри? Я имею в виду мальчика.

— По-моему, с ним что-то стряслось, отец. Нюхни-ка. Кажется, он весь в бензине!

— Что это вы тут химичите у моей мельницы? — послышался грозный голос старшего Хока.

Из кустов появился юноша и, подойдя ближе, воскликнул:

— Па, кого это вы тут выловили?

— Какой-то придурок, Виллис, — проворчал Хок. — Ну вы, вставайте, что ли...

— Я же пытаюсь вам все объяснить! — не унимался Доремус. — Здесь только что был маленький мальчик. Вот он-то как раз и собирался спалить вашу мельницу... а заодно и меня. Ему примерно лет десять, темные волосы, бледное лицо. Одет в кроссовки и спортивную куртку. Не знаю, куда он убежал, но мы должны его найти!

— Па! — вмешался вдруг один из сыновей Хока. — По-моему, этот старый хрыч вывалился из окна. Вон там в пруду доски плавают.

Второй сын почесал в затылке и неуверенно обратился к Доремусу:

— Маленький мальчик, говорите?

— Да-да, вы его видели?

— Какой-то парнишка пару минут назад улепетывал отсюда, как заяц через пастбище. Только я его не успел хорошенько разглядеть.

— А в какую сторону? — Доремус напрягся.

— На север. К ферме Овермейера. Па, тебе не кажется, что он тут нам лапшу на уши вешает?

Целая вечность понадобилась Доремусу, чтобы объяснить, кто он такой, но стоило ему упомянуть Инока Милса, у мистера Хока в тот же момент отпало пламенное желание пристрелить Доремуса на месте, и фермер заговорил, растягивая слова:

— Ну-у, до фермы Оверме-ейера я с вами, пожалуй, прогуляюсь. Вреда не бу-удет. Джек, вы с Виллисом пока сгоняйте на мельницу, гляньте, все ли там в порядке. Да, Виллис, одолжи-ка этому мистеру свою куртку, а то он, чего доброго, околеет от холода.

— Па, но это же совсем новая куртка.

— Ничего, он тебе ее вернет в целости и сохранности. Пойдемте со мной, мистер, а вы двое — делайте то, что я сказал.

Поблагодарив, Доремус застегнул куртку, отороченную овчиной, и последовал за фермером. Хок нес фонарь, точь-в-точь напоминавший тот, что принадлежал следователю.

До пастбища было рукой подать, и они очень скоро добрели до луга. Полная лука заливала все вокруг своим сиянием. Здесь они перевели дыхание и осмотрелись по сторонам. Насколько хватало взгляда, вокруг не было видно ни одной коровы.

— Вот это и есть владение Овермейера, — объявил старый Хок, вытянув вперед грязный указательный палец.

— А чьи земли там дальше, внизу у дороги?

— Некоего Брюннеля. Он то ли художник, то ли скульптор, черт его знает.

С этими словами Хок повернулся лицом к владениям Овермейера.

— Сдается мне, что нам в эту сторону, хотя, похоже, все это как мертвому припарки.

— А почему бы нам не разделиться? — предложил Доремус. — Скорее всего мальчишка побежал к Брюннелю: я помню, там ведь густые деревья, где можно надежно спрятаться.

— Да, конечно, хотя вряд ли. Если он хорошо знает эти края, то уж точно туда не сунется — вон там, за старым амбаром — сплошное болото.

— А может, он вообще никогда не бывал на этом пастбище. А если он решился заскочить к Брюннелю? Разрешите мне воспользоваться вашим фонариком?

— Что? Ну, конечно же, а то вы еще, чего доброго, извозите курточку Виллиса. Мистер, послушайте, я надеюсь, что вы точно знаете, за какое дело взялись.

— Абсолютно точно, — подтвердил Доремус, бросившись по тропинке вниз, пока Хок не спеша двинулся в сторону фермы. Фонарь помог Доремусу обойти топь и, миновав трясину, тот с легкой душой зашагал к большому амбару с заостренной крышей, расположенному на вершине холма.

Казалось, в этих Богом забытых местах не должна обитать ни одна живая душа. Однако ярдах в ста в крохотной хибарке мерцал огонек. Ни собачьего лая, ни возни скота в сарае не доносилось оттуда. Доремус взглянул вверх и в его сознании возникло смутное недоброе предчувствие. На противоположной стороне крыши сарая был установлен прожектор, но поначалу Доремус почему-то не заметил его.