Медитация — состояние пробужденности. Экспериментальные духовные практики - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо". Страница 19

Человек боится одиночества. Он боится одиночества, потому что в одиночестве он может обнаружить отражение своего действительного состояния, встретиться с отражением своего собственного лица. И это может быть очень пугающе, очень жутко. Поэтому с того момента, когда он просыпается утром, и до того момента, когда он засыпает вечером, он использует самые разнообразные методы, чтобы убежать от себя и не встретиться с самим собой. Он боится, что может увидеть самого себя.

Человек изобрел тысячи способов бегства от самого себя. И чем хуже становилось состояние человеческого ума, тем больше новых изобретений он придумывал, чтобы убежать от себя. Если мы посмотрим на последние пятьдесят лет, то обнаружим, что человек создал развлечений, позволяющих убежать от себя, больше, чем когда-либо в истории. Кинотеатры, радио, телевидение — все это способы убежать от себя. Человек стал таким беспокойным. Каждый ищет развлечений; вы делаете самые разные вещи, чтобы на какое-то время забыть о самом себе, потому что ваша внутренняя ситуация ухудшается. Повсюду в мире одновременно с развитием цивилизации увеличилось потребление наркотиков. Недавно были открыты новые наркотики, которые становятся очень популярными в Европе и в Америке. Это такие наркотики, как ЛСД, мескалин, марихуана. Во всех развитых городах Европы и Америки, среди всех образованных людей стремление попробовать новые наркотики достигло пика. Поиск надежных средств, позволяющих человеку забыть самого себя, продолжается — без них человек окажется в большом затруднении.

Что стоит за всем этим? Почему вы хотите забыть самих себя? Почему вы так стремитесь к самозабвению? И не думайте, что забыть себя стараются только те люди, которые ходят в кино: люди, которые ходят в храмы, ходят туда по той же самой причине; нет никакой разницы. Храм — это старый способ забыть себя, кино — новый способ. Если человек сидит и нараспев повторяет: «Рам, Рам», — то не думайте, что он делает что-то иное, нежели пытается забыть самого себя в песнопении — точно так же, как кто-то другой пытается забыть себя, слушая песню из кинофильма. Между этими двумя людьми нет разницы.

Это стремление вовлечься во что-нибудь вне самого себя — будь то «Рам», или кинофильм, или музыка, — по сути есть не что иное, как стремление убежать от самого себя. Вы все занимаетесь тем, что так или иначе убегаете от самих себя. Это говорит о том, что ваше внутреннее состояние ухудшается, и вам не хватает храбрости даже посмотреть на него. Вы очень боитесь посмотреть в эту сторону.

Вы поступаете как страусы. Увидев врага, страус прячет голову в песок, поскольку думает, что смотреть на врага опасно. Когда врага не видно, страусиная логика говорит: «Раз его не видно, значит, его нет. Я в безопасности». Но это неправильная логика. Страуса можно простить, но человека — нет. Вещь не перестает существовать просто потому, что ее не видно. Если вещь видна, то с ней можно что-то сделать, но если она не видна, то нет никакой возможности что-либо сделать.

Вы хотите забыть то состояние, которое существует внутри, вы не хотите его видеть. Вероятно, ваш ум можно убедить в том, что чего-то, чего не видно, там нет, но это не означает, что оно исчезло. Невидимое — не значит несуществующее. Если бы что-то было видно, то вы могли бы это изменить, но, поскольку этого не видно, изменение невозможно. Оно будет продолжать расти внутри подобно ране, подобно язве, которую вы спрятали и на которую не хотите смотреть.

Ум стал раной. Если когда-нибудь будет изобретен аппарат, с помощью которого мы сможем посмотреть, что происходит внутри каждого человека, то, вероятно, все немедленно совершат самоубийство. Никто не позволит, чтобы кто-нибудь еще увидел, что происходит внутри него. Рано или поздно это станет возможно. Прямо сейчас мы можем быть благодарны за то, что в наших головах нет окошек, через которые мы могли бы заглядывать друг другу в умы и видеть, что там происходит.

То, что люди скрывают внутри, и то, о чем они говорят снаружи, очень различается. То, что вы видите на их лицах снаружи, полностью отличается от того, что происходит у них внутри. Возможно, снаружи они говорят о любви, но внутри они полны ненависти. Они могут сказать кому-нибудь: «Доброе утро. Я рад тебя видеть. Я счастлив, что встретил тебя этим утром», — но внутри они говорят: «Почему первое, на что я должен смотреть сегодня утром, это физиономия этого дурака?»

Если бы существовали окошки, чтобы смотреть внутрь людских голов, то мы бы испытывали большие трудности, жизнь стала бы действительно сложной. Мы могли бы говорить с кем-нибудь по-дружески, думая при этом: «Когда же этот человек помрет?» На поверхности находится одно, а внутри — что-то другое, и мы не смеем посмотреть вовнутрь, взглянуть вовнутрь и увидеть.

Мать со своей дочерью жили вместе, и обе они ходили во сне. Однажды, примерно в три часа ночи, мать встала и пошла в сад, расположенный за домом. Через некоторое время ее дочь тоже встала во сне и прошла в сад. Как только старая женщина увидела свою дочь, она закричала:

— Ты, стерва! Ты отняла у меня молодость. Как только ты родилась, я начала стареть. Ты мой враг. Если бы ты не родилась, я бы все еще была молодой.

И когда дочь увидела свою мать, она закричала:

— Противная женщина! Из-за тебя моя жизнь стала тяжелой, стала рабством. Ты всегда была камнем в потоке моей жизни. Ты — тяжкая цепь у меня на шее.

В этот момент прокричал петух, и обе они проснулись. Увидев девушку, старая женщина сказала:

— Дорогая, почему ты так рано встала? Ты можешь простудиться. Пойдем в дом.

Девушка немедленно коснулась ног своей старой матери. У нее была привычка каждое утро касаться ног матери. Она сказала:

— Мама! Ты встала так рано. У тебя слабое здоровье. Тебе не следует вставать так рано. Пойди отдохни.

Вы видите различие между тем, что они говорили во сне, и тем, что говорили в бодрствующем состоянии.

То, что человек говорит во сне, более подлинно, чем то, что он говорит, когда бодрствует, потому что это больше идет изнутри. То, каким вы себя видите в своих снах, более реально, чем то, каким вы являетесь на рыночной площади и в толпе. Лицо в толпе загримировано и искусственно, глубоко внутри вы совершенно другой человек. Вы можете ухитряться скрывать вещи, прилепляя снаружи какие-нибудь хорошие мысли, но внутри горит пожар мыслей. На поверхности вы можете казаться абсолютно спокойным и здоровым, но внутри все нездорово и нарушено. На поверхности может казаться, что вы улыбаетесь, но возможно, что эта улыбка лишь прикрывает океан слез. На самом деле весьма вероятно, что вы натренировались в улыбках именно для того, чтобы скрывать слезы внутри. Обычно люди поступают именно так.

Кто-то однажды спросил Ницше:

— Вы всегда смеетесь. Вы такой радостный. Вы действительно так себя чувствуете?

Ницше ответил:

— Раз уж вы спросили, я скажу вам правду. Я смеюсь для того, чтобы не заплакать. Прежде, чем начнется мой плач, я подавляю его смехом. Я останавливаю его внутри себя. Мой смех может убедить других, что я счастлив. Я настолько печален, что чувствую облегчение, только когда смеюсь. Иногда я могу себя утешить.

Никто не видел Будду смеющимся, никто не видел Махавиру смеющимся, никто не видел Христа смеющимся. Должна быть причина. Возможно, им нет нужды смеяться, потому что внутри нет слез, и их не нужно скрывать. Возможно, внутри не осталось печали, которую нужно скрывать за улыбкой. Все то, что было нарушено внутри, исчезло, так что теперь нет необходимости прикреплять снаружи цветы смеха.

Тому, чье тело плохо пахнет, нужно брызгать на него духами. Тому, чье тело безобразно, нужно прилагать усилия, чтобы выглядеть красивым. Тому, кто внутри печален, приходится учиться смеяться, а тому, кто внутри полон слез, снаружи приходится постоянно улыбаться. Тот, кто внутри полон колючек, должен снаружи украсить себя цветами.

Человек абсолютно не таков, каким кажется, он — полная противоположность. Внутри него — что-то одно, а снаружи — нечто другое. И хорошо, если другие обманываются тем, что вы прикрепили снаружи, но проблема заключается в том, что вы и сами этим обманываетесь. Если бы только другие были обмануты внешним видом, все было бы в порядке, — это не очень удивительно, поскольку люди обычно видят только то, что снаружи. Но вы и сами обмануты, так как думаете, что вы действительно есть тот образ, который видят другие. Вы смотрите на себя глазами других, вы никогда не видите себя непосредственно такими, какие вы есть, подлинными.