Тайны мертвых - Санс Софья "sofyasans". Страница 4

Но чтобы этого достичь свободы, не обязательно зависеть от химии: надо, чтобы он начал практиковать трансовые и медитативные практики, и они ему помогут навсегда избавиться от гнета общественной личности с ее проблемами, и в астрал будет выходить без наркотиков. Приводи его к нам на занятия и, возможно, я успею ему помочь.

После разговора с учителем Инна как всегда почувствовала облегчение и душевный подъем. Теперь она поняла, что главное – поторопиться.

Когда Яну, наконец, разрешили покинуть психиатрическую больницу, он, одеваясь, выглянул в окно и увидел неподалёку от крыльца Инну. Она ждала его. Ян смотрел на нее в окно и видел тонкий силуэт, светлый плащ и кудряшки темных волос под капюшоном. Он вдруг понял, как ему не хватало ее все эти дни.

– Если я умру, то никогда ее не увижу, – неожиданно подумал он, и что-то сжалось внутри от тяжкого предчувствия.

Увидев выходящего из больницы Яна, Инна улыбнулась и пошла на встречу. Они обнялись и долго стояли на ветру, не замечая удивленных взглядов врачей, проходивших рядом.

– Ты считаешь меня дураком? – Ян пытался заглянуть ей в глаза.

Инна отрицательно мотнула головой.

– Знаешь, – сказала она, немного помолчав, – я видела тебя ребенком той ночью.

– Где? – спросил Ян.

– Во сне…

В воскресенье Инна и вышедший из психиатрической больницы Ян пришли на занятие к Калки. В большом светлом зале собралось много людей.

Ян смущенно посмотрел на Инну:

– Я не думал, что здесь будет так много народа.

– Его очень любят. Многим из них, – Инна обвела рукой зал, – Калки очень помог.

Калки в черном хитоне со знаком S на груди, вышитым золотом, в высокой жреческой шапке начал проповедь:

– Все страдания человека, все зло на Земле, вся слепота и невежество людское основаны на чувстве отдельности человека от Бога, от других людей, от мира. Он воспринимает себя обособленно. Он не видит, что весь мир пребывает в единстве, что все взаимосвязано, что отделенность иллюзорна, ее не существует, и это ложное восприятие порождает эгоизм. И когда несколько эгоистов встречаются вместе, то начинается конфликт, выяснение кто прав, кто сильнее, возникает война. Один хочет подчинить и использовать другого, обокрасть его, заставить делать то, что он хочет. Если это не удается сделать насилием, то в ход идет ложь, обман, прикрываемая политикой, религией, идеей всеобщего счастья или быстрого обогащения. Появляются все уродства и несправедливость больного общества эгоистов. И если мы хотим достичь истинного виденья мира и блаженства, божественности, нам надо преодолеть эту иллюзию отдельности. А преодолеть ее можно только любовью, любовью ко всему, – вдохновенно вещал Калки, – к себе, к людям, к Богу, к природе. И я вас призываю открыть свои сердца, выпустить скрытую в них любовь. И пусть она как солнце изливается из вас во все стороны. Начнем же медитацию любви, наполняясь ей на вдохе, а на выдохе направляя на все вокруг.

Люди начали готовиться к медитации. Тут раздался звон стекол, и через окна стали врываться омоновцы в масках с автоматами в руках. Кто-то испуганно покачнулся, кто-то даже попытался сбежать. Ян и Инна не двинулись с места, наблюдая за всем этим действием словно со стороны.

– Все морды в пол! Руки за голову! – орал их командир. Они стали пинать и бить тех, кто не успел улечься.

– А, вот он, главный террорист! – орал командир, пиная Калки ногами, который спокойно лежал на полу.

В этот момент Ян не выдержал.

– – Не троньте его! – закричал Ян, подбежав и оттолкнув омоновца от учителя. – Это святой человек! Он ничего не сделал плохого! А вы, как бандиты в масках, скрываете свои лица, чтоб безнаказанно творить любые преступления, которые вам поручают делать демоны в погонах, и чтоб вас потом не могли привлечь за это!

Тут Яна огрели прикладом по голове. Он потерял сознание, и его поволокли на выход, как мешок картошки.

– Ян! – крикнула Инна и заплакала.

– Старайтесь принять с любовью и эту ситуацию, – вещал Калки. – Шум только подчеркивает тишину, движение только подчеркивает покой.

– Молчи, колдун! – стал бить его мент. – Все мозги людям засрал! Террористов готовишь тут! Мы посадим тебя, а секту твою разгоним!

***

Ян очнулся на полу в грязной камере. Рядом сидел чумазый бомж в рваных штанах с расстегнутой ширинкой и с любопытством рассматривал нового сокамерника.

– Закурить есть? – спросил он Яна, увидев, что тот открыл глаза.

– Пошел ты! – Ян попытался сесть. Голова болела невыносимо, к горлу подступала тошнота.

Бомж послушно отполз в угол и завозился с ширинкой. Тошнило уже просто невыносимо. Спасло от выворачивания наизнанку только лязганье двери: Яна вызвали на допрос.

На допросе жирный мент пытал Яна. Он отбросил зубочистку, подтолкнул к нему чистый лист бумаги и ручку:

– Давай, пиши, как вас тут готовили к терроризму. Если напишешь, то мы тебя не посадим, а так, найдем за что посадить тебя. Как говорится: был бы человек, а статья найдется. Нам дан приказ прикрыть вашу секту. Вас надо остановить, а то вдруг все вас слушать будут, как тогда народ в узде держать? А, давай, подписывай, что тут у вас оргии были, что насилие происходило, вымогали деньги, заставляли квартиры переписывать и повесили кого-то. Мы уже смонтировали фильм про вас.

Ян молча смотрел на него, сдерживая напряжение. Дрожащие руки непроизвольно сжимались в кулаки.

– Че-то я не понял, чего сидим – кого ждем? Кина не будет, – мент радостно засмеялся своей шутке и снова сунул Яну под нос ручку.

– Видел, чем вы тут занялись, я ничего подписывать не буду, – заявил возмущенный открытой ложью Ян. – Если у вас заказ правительства – это ваши проблемы. А я знаю, что это святой человек, и он ни в чем невиновен. Он не делал ничего, что вы ему приписываете. А ваши монтированные фильмы я видел, засуньте себе их в задницу. Я всегда знал, что по телевизору гоняют одну ложь и пропаганду. Там одни фейсы работают, что еще от них ждать? Я тут был и сам все видел, как есть. Так что, пошли вы. Я буду давать только правдивые показания.

– В каталажку его! – заорал взбешенный мент. – Пристегните его наручниками к решетке и избейте дубинками. Посмотрим, как он потом заговорит, сектант проклятый!

– Есть! – заорал опер и потащил вместе с еще тремя сотрудниками Яна из кабинета.

Глава 4. Привидение

Весь синий от побоев Ян с трудом ковылял домой. Его долго пытали, но он не стал давать лживых показаний, и ментам пришлось его отпустить.

Из ментовки его вышвырнули под утро. Старший лейтенант криво усмехнулся напоследок и шутливо ткнул его кулаком куда-то в бок. Ян поморщился от боли: его били несколько часов подряд, и любое прикосновение к телу казалось обжигающим. Он обернулся, посмотрел на этого сытого мужика в упор, вложив во взгляд всю накопившуюся за прошедшую ночь ненависть. Лейтенант не выдержал первым и опустил глаза. Ян толкнул тяжелую дверь и вышел.

«Вот он мир, – негодовал Ян, – нет никакой справедливости, торжествует ложь, насилие! Не верю я в эту жидовскую дерьмократию, все это обман! Очередной обман! Ошо посадили в тюрьму и выперли из свободной Америки тоже поэтому: что он учил правде, освобождал людей от уз лжи. Его отравили в тюрьме, и он умер. Теперь Калки хотят посадить за то же самое. Скоро все они сдохнут в Армагеддоне. Я устал тут жить…».

Он купил водку и, открыв прямо в магазине бутылку, выпил ее залпом.

«Мне нечего делать в этом говняном мире. Ждать Конца Света, Третьей Мировой, метеоритов? Ледники тают, дельфины выбрасываются на берег – тоже не хотят жить в этом дерьме. Хватит, довольно с меня!».

Пьяный он завалился домой, родни не было. Их давно уже мало волновали его ночные отлучки, они были заняты собственными бесконечными разборками, пытаясь выяснить друг у друга, куда же ушла их любовь, без которой вдруг оказалось так скучно жить. Включив песню Махамудры, он стал готовиться к суициду.