От Вифлеема до Голгофы - Бейли Алиса. Страница 27

По мере того как мы изучаем жизнь Иисуса, это одиночество становится для нас все более очевидным. Великие Души всегда одиноки. Они проходят в одиночестве самые трудные участки длинного Пути воз­вращения. Христос всегда был одинок. Его Дух гнал Его снова и снова в уединение. “Великие религиозные концепции, часто посещающие вооб­ражение цивилизованного человечества, сопровождаются сценами одиночества: Прометей, прикованный к своей скале, Магомет, раз­мышляющий в пустыне, медитации Будды, одинокий Человек на Кресте. Глубине религиозного духа принадлежит чувство покинутости, даже Богом”. [124]

Жизнь Христа поочередно проходила в толпе, которую Он любил, и в молчании безлюдных мест. Сначала Он должен был пройти опыт повседневной жизни в семье, где близость любимых существ могла, к сожалению, лишить Душу свободы; оттуда Он отправился в безлюдную пустыню, где был совершенно один. Он вернулся, и началась Его общественная жизнь, пока ее шум и крики не сменились глубоким внутренним молчанием на Кресте, где, всеми покинутый, Он прошел через тёмную ночь Души совершенно один. И всё же именно в эти моменты полного молчания, когда Душа брошена, оставлена наедине с собой и ниоткуда нет ни помощи, ни протянутой руки, ни голоса поддержки, приходят те откровения и развивается та проницательность, которые дают возможность Спасителю явиться для помощи миру.

112] Христос был искушаем дьяволом. Нужно ли в книге, такой как эта, давать интерпретацию понятию дьявола? Разве не очевидно, что в совре­менном мире существует два преобладающих понятия, причем оба входят в сознание с юности и потому определяют все дальнейшие убеждения – дьявол и Святой Николай, или Санта Клаус? Эти имена воплощают противоположные идеи. Каждое из них символизирует одну из двух главных проблем, с которыми человек имеет дело в своей повседневной жизни. Восточные философы называют их “парами противоположностей”, и, несомненно, действуя таким образом, человек управляет этими двумя аспектами жизни и своим субъ­ективным отношением к ним, что определяет, будет ли его жизнь отзываться на зло или добро. Дьявол – это символ того, что, с человеческой точки зрения, не является божественным, ибо существу­ют дьявольские поступки, сделанные человеком, которые, когда они сде­ланы животным, таковыми не считаются. Человек или лиса, напри­мер, могут совершить набег на курятник, но в первом случае наруша­ется моральный закон, а во втором действует естественный инстинкт. Животное может убить другое животное в ярости или защищая свою самку, но когда человек делает то же самое, то это называется убийством и он должным образом наказывается.

Санта Клаус (Рождественский Дед, или Дед Мороз) – это воплощение того, что неэгоистично, бескорыстно; он символ дарения, пожертвования и Христова Духа, поэтому он стоит перед человеком как напоминание о Боге, точно так же, как другой плод воображения – дьявол с рогами и хвостом – напоминает о том, что является не Богом, о том, что не божественно.

“Ключ к этому дается мифологией. Мифы требуют серьезной ин­терпретации в соответствии с объективной реальностью, их нельзя трактовать как чистую поэзию без какой-либо прочной истины, скры­вающейся за ними, просто как игру воображения! Покров, в который одета реальность, может быть мифическим, фантастическим, противоречивым, пестрым, разношерстным – таким, как вам нравит­ся. Но это не меняет того факта, что популярная мифология говорит о невидимой реальности и о мистических “фигурах”, “фигурах”, запомните, а не “силах”, действующих повсюду. Все вокруг живое и имеет душу. Мир полон духов, душ. 113] Мифы говорят о них. Кто выдумал эти мифы? Никто. Ибо выдумки произвольны, вымышлены. А эти сказки при­нимаются теми, кто их рассказывает, и теми, кто их слушает, как безус­ловная истина.

Психология примитивного человека заставляет его рассматривать все существующее этим “магическим” способом. То, что в нашей более развитой и более инди­видуализированной психологии стало “подсознанием”, в котором все еще действует коллективная жизнь наших предков, является нор­мальной психологией примитивного человека, состоянием “естественного со­мнамбулизма” с его особыми формами чувствительности, телепатии и ясновидения, прямым восприятием, сродни восприятию художника, целого – в его частях, существенного – во множестве деталей”. [125]

Об этом свидетельствуют символы дьявола и Санта Клауса, воплощающие первоначальные, основные двойственности в сфере качества. Все существование человека как такового тратится на колебание между этими парами противопо­ложностей, пока в конце концов не достигается равновесие, и с этого времени он двигается в направлении того, что является божествен­ным. Всем нам было бы полезно иногда поразмышлять всерьез и глубоко над этими двумя крайностями человеческого существования – добро и зло, Свет и тьма, жизнь и форма, Дух и материя, “Я” и “не я”, реальное и нереальное, истина и ложь, правильное и неправильное, удовольст­вие и боль, ускорение и торможение, Душа и личность, Христос и дьявол. В этих последних двух крайностях подытожена проблема трех искуше­ний. Эти двойственности определяются также как ограниченность, конечность и беско­нечность, являющиеся характеристиками человека и Бога: то, что подчеркивает нашу ограниченную природу, свойственно человеческому, а то, что является всеобъемлющим, – от Бога. Исследуя эти три искушения, мы увидим насколько ясно проявляется разли­чие между двойственностями. Христос в искушениях не мог противоречить Себе; и потому, отождествляя Себя с совершенством, Он дает нам представление о человеческом существе, находящемся среди людей, в мире, но “не от мира”, [126] искушаемом дьяволом, но все же свободном от неверной реакции на дьявольские предложения. Таким образом, Он был свободной Душой, божественной Душой, не улавливаемой желанием, не оскверненной плотью и ее искушениями, свободной 114] от грехов ментальных процес­сов. Такова воля Бога для каждого и всех нас, и цитирован­ный выше писатель говорит: “Нельзя быть свободным, ... пока божественная воля не станет подлинно единой с волей ограниченных существ в отдельной личности”. [127]

Такой Личностью был Христос. Добро – это отрицание зла, и отно­шение Христа к дьяволу было отношением бескомпромиссного отрицания. Этим Он прояснил исход и сделал то, что могут сделать все Души. В этом, как я уже отмечала раньше, кроется Его уникальность и Его отличие – оно состоит в факте использования Им тех методов служе­ния, триумфа и жертвы, которые доступны любому из нас. Многие в прошлом умирали за других; многие решительно противостояли злу; многие посвящали свои жизни служению, но никому не удавалось это сделать с такой законченностью и с таким совершенством, как Христу.

Его величие, об этом можно говорить сколько угодно и повторять много раз, кроется в Его универсальности. Др. Бозанкет коснулся этого вопроса о личности следующим образом:

“Что я хочу сказать, так это скорее всего то, что наша истинная личность зависит от того лучшего, что есть в нас, и что желая ее развития и удовлетворения, мы желаем увеличить нашу реальную индиви­дуальность, хотя уменьшаем нашу формальную исключительность... Будут возражать, что истинная индивидуальность, определяемая величина диапазона и организованности, увеличивает личностное отли­чие, так же как и глубину постижения. Несомненно, но это уменьшает исключительность. Великие люди мира не были просто детьми своих земных родителей. Целые века и страны сфокусированы в них... Стремясь к высокоразвитому совершенству, мы хотим быть чем-то, что нельзя больше отождествить с эпизодами земной жизни”. [128]

Если изучать эти слова в связи с искушениями Христа, проявляется чудо того, что Он сделал, и оно воодушевляет всех нас, Его младших братьев, таких же сыновей Божьих.