От Вифлеема до Голгофы - Бейли Алиса. Страница 45

Это знание, или гносис, всегда существовало в мире. Задолго до прихода Христа подтверждалась божественность человека и признавались божественные воплощения.

Гностики сами объявили себя хранителями откровения, которое принадлежало не только им, но всегда было представлено в мире. Видный авторитет в этих вопросах Г.Р.С.Мид отмечает: “Заявление гностиков практиче­ски сводилось к тому, что благая весть 191] Христа (Кристоса) была завершением внутренней доктрины Мистерий, существующих у всех народов, причем все они завершались откровением Мистерии, или Тайны Человека. В Христе покров с Тайны Человека был сброшен окончательно”. [197]

Если считать доказанным факт непрерывности откровения и то, что Христос был одним из длинной цепи проявленных Сынов Божьих, чем тогда Его Личность и Его миссия отличаются от миссии других? Мы можем и должны согласиться с Пфлегером, когда он говорит: “Вопло­щение Бога во Христе было лишь более великим и более совершенным в ряду других, менее совершенных явлений Бога человеку; они подготовили путь для явления Христа, формируя человеческую природу, которая их воспринимала... Воплощение не является чудом в прямом и строгом смысле этого слова, также как и Воскресение, которое суть внутреннее объединение духа и материи и пока еще выходит за рамки всеобщего порядка существования”. [198] Итак, чем же миссия Хри­ста отличалась от других?

Различие кроется в точке эволюции, которая была достигнута к тому моменту самим чело­вечеством. Цикл, начатый Христом, является периодом, в котором человеческие существа становятся людьми в строгом смысле этого слова. До этого Воплощения всегда существовали те, кто, достигнув человечности, шел дальше, чтобы продемонстрировать божественность. Но сейчас в точке такого достижения находится вся раса. Хотя сегодня и преобладают люди с животно-эмоциональным сознанием, тем не менее, – благодаря успеху эволюционного процесса, приводящему, как это происходит сейчас, к широкому распространению наших образовательных систе­м и общему высокому уровню ментальной осведомленности, – люди до­стигли той точки, когда массы могут сами, при соответствующей под­держке, “войти в Царство Божие”. Кто может возразить тому, что именно это понимание, пока еще смутное и неопределенное, внушает всеобщее беспокойство и широко распространенную решимость найти лучшие условия? То, что мы интерпретируем Царство Божие в материальном смысле, 192] поначалу неизбежно, но то, как усердно мы сегодня очищаем свой дом и пытаемся таким образом поднять уровень нашей цивилизации, внуша­ет надежду и служит духовным знаком. Христос воплотился, когда человечество впервые стало завершенным целым в отношении формальной стороны своей при­роды со всеми проявленными качествами – физическими, эмоцио­нальными и ментальными, – которые отличают человеческое сущест­во. Он показал нам проявление совершенного человека, которым мог бы стать тот, кто, считая аспект формы храмом Бога, но признавая свою внутреннюю божественность, стремится выдвинуть ее на первый план, прежде всего в своем собственном сознании, а затем и перед всем миром. Христос это сделал. Мистерии всегда откры­вались тем индивидуумам, которые в достаточной степени подготовили себя, чтобы проникнуть в скрытую тайну или храм; но Христос открыл их для всего человечества и разыграл перед расой всю драму Богочеловека. Это было Его главным достижением, и мы об этом забыли – забыли о живом Христе – акцентируя самого человека, его отношение к себе как грешнику и его отношение к Богу как Тому, против Кого он грешил.

Повторим вновь, что каждая великая организация, групповая религия или культ любого рода начинались с определенной фигуры, от лица которой идея распространялась в мир, собирая с течением времени своих приверженцев. Христос таким способом осадил Царство Божие на землю. Оно всегда существовало на Небесах. Он создал причину для его матери­ализации, и оно начало становиться фактом для сознания людей.

Готовность к Царству и наступление того времени, когда люди в большом количестве смогут посвящаться в мистерии, требует от них признания своих недостатков и своей греховности; дать это может только развитие ума. Век христианства был временем ментального раскрытия. Сильный акцент в нем ставился на причинении зла и грехе. У животных нет никакого сознания греха, хотя у домашних животных – благодаря общению с человеком – могут быть признаки совести. Ум дает способность анализировать и наблю­дать, дифференцировать и различать, поэтому с приходом 193] ментального раскрытия в течение долгого времени нарастало чувство греховно­сти, раскаяния и почти раболепного, униженного состояния по отношению к Создателю; все это произвело в человечестве тот сильно выраженный комплекс неполноценности, с которым сегодня вынуждены иметь дело психологи. Сейчас в мире возник протест против этого чувства греховности с сопутствующим ему умилостивлением, искуплением и жертвой Хри­ста ради нас, и в этой действительно нормальной реакции заложена далеко идущая здоровая тенденция. К счастью, мы никогда не были способны отойти от божественности слишком далеко, и все знающие искренне верят, что как раса мы вернемся в состояние духовности, причем большей, чем когда-либо прежде. Теологи перестарались с комплексом “ничтожного грешника” с упором на необходимости очищения кровью. Учение об очищении кровью быка и барана (или ягненка) было частью древних таинств и унас­ледовано нами, главным образом, от мистерий Митры. Эти таинства унаследовали их учение и, таким образом, сформулирова­ли свою доктрину, которую и впитало христианство. Когда Солнце находилось в знаке Тельца, или Быка, то в жертву приносили быка, как пред­сказание того, что позднее пришел открыть Христос. Когда Солнце перешло (в результате прецессии точки равноденствия) в следующий знак Овна, или Бара­на, в жертву стал приноситься ягненок, и козел отпущения посылался в пустыню. Христос родился в следующем знаке, знаке Рыб, и именно поэтому в Страстную Пятницу мы едим рыбу, поминая Его пришествие. Тертуллиан, один из отцов ранней Церкви, говорит об Иисусе Христе как о “Великой Рыбе”, а о нас, Его последователях, как о “малых рыбах”. Эти факты хорошо известны, что показывает следующий отрывок:

“Церемонии освящения окроплением или смачиванием новообра­щенного кровью быков или баранов были широко распространены и применялись в ритуалах Митры. Этим очищением человек “рождал­ся заново”, и христианское выражение “омыться в крови Агнца” несом­ненно отражает эту идею; упоминание об этом обычае есть в Послании к Евреям: “Невозможно, чтобы 194] кровь тельцов и козлов уничтожала грехи.” Автор этой же главы продолжает: “Имея дерзновение входить во святилище посредством Крови Иисуса Христа, путём новым и живым, который Он вновь открыл нам через завесу, то есть, плоть Свою,… да приступаем… кроплением очистивши сердца от порочной совести, и омывши тело водою чистою…” [199] Но когда мы узнаем, что церемония посвя­щения Митры состояла в смелом вхождении с завязанными глазами в тайное подземелье, “святую святых”, где окропляли кровью и омывали водой, нам становится ясно, что автор Послания имел в виду ритуалы Митры, с которыми в то время каждый должен был быть хорошо знаком”. [200]

Христос пришел отменить эти жертвоприношения, показав нам их истинный смысл, и в Своем собственном Лице совершенного человека Он при­нял смерть на Кресте, чтобы показать нам (наглядно и путем реальной демонстрации), что божественность может проявиться и истинно выразить себя только тогда, когда человек умирает как человек, с тем чтобы скрытый Христос мог жить. Низшая плотская природа (как Святой Павел любил называть ее) должна умереть, чтобы во всей своей красоте могла проявиться высшая божественная природа. Ни­зшее “я” должно умереть, чтобы на земле могло проявиться высшее “Я”. Христос должен был умереть, чтобы все человече­ство одновременно выучило урок, заключающийся в том, что божественный аспект может быть “спасен” жертвой низшей природы. Таким образом, Христос соединил в Себе значение всех прошлых мировых жертв. Эта мистическая истина, которая раньше открывалась только давшему обет и подготовленному посвященному, готовому к четвертому посвящению, была выдана Христом миру людей. Он умер за всех, чтобы все могли жить. Тем не менее, это не доктрина искупления чужой вины, выдвинутая Св. Павлом в качестве толкования Распятия, а доктрина, которой учил Сам Христос – докт­рина божественной имманентности (см. от Иоанна, 17) и доктрина Богочеловека.