Спанки - Фаулер Кристофер. Страница 59

У меня не было никаких шансов убежать от них, ибо эти мерзавцы просто созданы для бега — ущербные существа из сильных мускулов и злобы, рожденные для ненависти и увечий. Пробегая под очередной железнодорожной аркой, я слышал, как все новые хулиганы спрыгивают с насыпи, выкрикивая вслед мне громогласные проклятия, призывая меня остановиться и заглянуть им в глаза и ни на мгновение не задумываясь над тем, сколь неравны наши силы.

Я чувствовал, как натужно вздымается грудь, готовая разлететься на части, если я немедленно не остановлюсь, однако страх перед болью неумолимо подстегивал меня, заставляя бежать дальше. Теперь я уже слышал у себя за спиной грохот башмаков не менее дюжины человек, охваченных истерией толпы. “Нет, — повторял я про себя, — все это неправда, Спанки нарочно удвоил их количество, прекрасно понимая, что таким образом удвоит владевший мною страх”. Впереди замаячила залитая ярким светом главная улица, хотя я твердо знал, что даже если поблизости и окажется какой-то человек, он все равно не решится прийти мне на помощь. По мере того как мой рассудок все более угасал, сила Спанки, напротив, возрастала, и я совершенно не представлял себе, до какой степени все эти иллюзии могут материализоваться в человеческом обличье. Я уже совершенно не понимал, была ли эта преследовавшая меня банда головорезов всего лишь творением, сотканным из воздуха и волшебства, или же являла собой людей из плоти и крови.

Наконец один из них вырвался вперед и стал преследовать меня буквально по пятам, пока не ухватился за мокрый рукав моей куртки, прокричав мне в ухо какие-то мерзкие слова. Я был и евреем, и ниггером, и педиком, и вообще ненавистной личностью, которую можно было назвать как угодно.

Вот он взмахнул своим стальным прутом и обрушил его мне на плечо — удар оказался вполне реальным и к тому же весьма болезненным. Я выбежал на мостовую. Еще один громила вцепился в воротник моей куртки и дернул на себя, так что я не удержался на ногах и стал валиться на землю. Пролетев по инерции вперед, я рухнул на асфальт и выкатился на середину проезжей части улицы, а когда снова взглянул в иссиня-черное небо, то увидел, как темные фигуры головорезов обступают меня со всех сторон, заслоняя собой и без того скудный свет. Удар первого башмака пришелся мне по спине — ощущение было такое, словно у меня перебит позвоночник. Когда же все они взметнули свои кованые башмаки, метя мне в лицо, грудь и гениталии, я пронзительно завопил, и мой голос слился с оглушительным ревом сигналящего грузовика — дело-то происходило как раз посередине улицы. Как только грузовик столкнулся с первым из напавших на меня бандюков, со всех сторон послышались крики охваченных смятением людей. Я же успел запомнить лишь монолитную стену из хрома, возвышавшуюся над громадными автомобильными покрышками, характерную вонь выхлопных газов и серию оглушительных, душераздирающих воплей — а потом не было уже ничего, одно лишь ощущение приятного и гостеприимного соболиного одеяла ночи.

Глава 32

Госпитализация

Я лежал на свежевыстиранной простыне, на лицо падал резкий, слепящий свет, а в нос бил острый запах дезинфицирующих средств. Издалека доносился приглушенный шелест автомобильных шин. Я проснулся в общей палате городской больницы, однако никак не мог открыть глаза навстречу лившемуся в окна яркому солнечному свету. Мне казалось, будто верхнее веко левого глаза наглухо приклеилось к правому. Я повернул голову и тут же почувствовал, как шею обожгла боль, красноречиво предупреждавшая: “Не двигайся”. Однако куда хуже дело обстояло со спиной: стоило попытаться сесть, как у меня возникло ощущение, будто в нее вонзились сразу несколько ножей. Казалось, прошла целая вечность, пока я лежал, уставившись в потолок и прислушиваясь к звукам пробуждающейся палаты.

— Итак, мы уже проснулись и решили оглядеться по сторонам, — проговорила молоденькая сестра-ирландка. Краем глаза я различал контуры ее фигуры, однако не мог повернуть голову и проследить за ней взглядом, когда она стала обходить кровать, чтобы посмотреть мою карточку пациента. — Ну что ж, поспали вы неплохо.

Первая моя попытка заговорить завершилась полной неудачей, но сестра тут же протянула мне воду в пластмассовой бутылочке с прозрачным гибким носиком, и я смог немного промочить горло.

— Долго? — выдавил я из себя.

— Вас доставили сегодня утром, на рассвете-

— Вторник?

— Совершенно верно.

— Не вижу...

— Да, левым глазом вы еще некоторое время не сможете видеть. Пришлось наложить швы.

— ...двигать больно.

— Ну что ж, несколько дней вам будет трудновато танцевать танго, это уж точно. Откройте-ка рот. — Она сунула мне градусник. — У вас трещина в правом коленном суставе, три сломанных ребра и повреждено левое запястье. Да, и еще сломан правый мизинец. В хорошенькую же потасовку вы попали! Как это вас угораздило?

— Гангс...

— А вообще-то молодые люди вроде вас могли бы подыскать себе и другие способы времяпровождения, вместо того чтобы доставлять нам столько хлопот. У нас вы пробудете еще день или около того, а как только сможете самостоятельно передвигаться, мы вас выпишем, чтобы освободить место для других страждущих душ. С вами хотели поговорить сотрудники полиции, которые прибудут во второй половине дня.

Она легонько оттянула мой подбородок, извлекла градусник и посмотрела на него.

— Почти нормальная. Значит, скоро пойдете на поправку. Вообще-то ваше состояние не такое тяжелое, как может показаться на первый взгляд.

Она одарила меня мимолетной улыбкой и удалилась.

Я лежал, думая о Спанки и твердо зная, что Лаура будет беспокоиться по поводу отсутствия вестей от меня. Впрочем, единственное, что я мог сделать ради безопасности моих близких, это держаться от них как можно дальше.

Осторожно повернув голову, я увидел прикрепленную к спинке кровати индивидуальную карточку пациента, Фамилии на ней не было — значит, они так и не установили мою личность? Бумажник я, похоже, потерял в драке. Впрочем, возможно, это даже к лучшему, поскольку в противном случае они могли бы начать расспрашивать меня о смерти Зака, а то и вовсе попытались бы как-то увязать ее с убийством Пола и пожаром в магазине.

В половине шестого прибыли парни в синей форме: это был дуэт тощего и толстого полицейских, чем-то похожих на Лорела и Харди. У того, что покрупнее, плечи были обильно посыпаны перхотью, и. он сел рядом со мной, тогда как его напарник скрупулезно записывал мои ответы. Я уже мог довольно сносно говорить, что оказалось весьма кстати, поскольку первым делом они стали выяснять у меня конкретные фамилии.

— Так вы действительно думаете, что я знал этих людей? — удивился я. — А разве не знали?

— Нет, конечно.

— Так чего же тогда они на вас напали?

— Они появились словно из-под земли, — сказал я., нисколько не погрешив против истины.

— Слушай, сынок, а тебя-то самого как зовут? Итак, обо мне они тоже ничего не знали, и я не мог сказать им правду. Я попытался было придумать какую-нибудь вымышленную фамилию, но на ум, как назло, ничего не приходило. Тогда я перевел взгляд на своего соседа по палате — рядом с его койкой на тумбочке стояла ваза с крапчатыми бананами.

— Файф, — проговорил я. — Джеймс. Файф.

— Так, значит, раньше вам с ними встречаться не доводилось?

— Нет. На нас наехал грузовик. А что вообще случилось?

— Водитель сказал, что увидел вас, окруженного толпой. Было темно и очень сыро, а вас он заметил слишком поздно, чтобы успеть нажать на тормоза. Если честно, он значительно превысил скорость, допустимую в черте города. По его словам, он довольно сильно саданул по паре-тройке парней, однако к тому моменту, когда смог наконец выбраться из кабины, они уже успели разбежаться — похоже, на самом деле удар оказался не таким уж и сильным. Если верить ему, то он чуть ли не врезался в них, на асфальте даже следы от покрышек остались.

— .Кровь тоже должна быть.