Закон негодяев - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 50

Говорившие в доме даже не подозревали, что их слышит сидящий прямо у форточки старик. Это был тот самый случай, который раз в жизни случается у каждого профессионала. Или со знаком плюс, или со знаком минус. Один раз в жизни происходит чудо, и это чудо либо невероятное везение, когда тебе удается спастись, находясь буквально на волосок от смерти, либо когда происходит нечто невероятное и ты получаешь такую редчайшую комбинацию, что понимаешь – в этом невезении есть нечто фатальное.

Профессиональный убийца, присланный Рябым в Москву, сделал все, чтобы не быть обнаруженным. Он убирал свидетелей, он беспощадно расправлялся с каждым, кто мог его опознать. Он жил в пятидесяти километрах от города, чтобы его не могли найти. Он снимал квартиру в самом простом месте, вел самый естественный образ жизни, не пил, старался не привлекать к себе внимания, почти не тратил получаемых денег и никогда не выходил на связь лично, предпочитая общаться только по телефону и только после своего звонка. Казалось, он предусмотрел все. Абсолютно все, чтобы его не могли узнать или схватить. Он продумывал планы до мельчайших деталей, старался не оставлять никаких следов и так глупо, почти невероятно попался. Сидевший за стеной старик слышал его откровенные речи. Такое невезение иногда случалось, и профессионалы об этом тоже знали. Как раз в этом случае они должны были демонстрировать все свое умение, ибо выживший в такой ситуации мог твердо рассчитывать, что «снаряд дважды в одно и то же место не попадает».

– Рябой благодарит тебя за второго грузина. За Арчила.

– Я думаю, это было мое самое трудное дело. У него была классная охрана. Но хорошо еще, что моя винтовка со мной. Иначе ничего бы не получилось.

– Давай заканчивать, а то грузины ищут тебя по всему городу. Рябой просил, чтобы ты вернулся домой. Паспорт у тебя с собой?

– С этим все в порядке.

– Тогда сматывайся. Только не через Москву. Выбери другой город – Киев, например. Оттуда тоже идут самолеты в Америку. И смотри, не попадись в руки грузинам. Они тебе тоже уши отрежут.

– Но Лазарев говорил еще об одном деле. Нужно убрать какого-то скульптора. Азербайджанца. У меня его фотография. Лазарев обещал заплатить тридцать тысяч. Я не могу уехать, не сделав дела. Да и Рябой подтвердил этот заказ.

– Тогда после этого дела исчезай. Когда думаешь убрать этого архитектора?

– Прямо завтра. И сюда больше не вернусь. Я уже все подготовил, не беспокойся. А ты сам как прилетел из Нью-Йорка? Через Москву?

– Я еще не сошел с ума. В аэропорту постоянно дежурят люди наших соперников, проверяют всех прибывающих. Поэтому я прилетел через Ленинград, тьфу ты, черт, – Санкт-Петербург.

– Тогда все правильно. А как сам думаешь уезжать?

– Чего это ты так много вопросов стал задавать, Цапля? Любопытным становишься чересчур.

– Чтобы жить долго. Может, еще какие выходы есть, я все знать должен.

Старик дальше не стал слушать. Схватив перепуганного ребенка, он заспешил к булочной. Затем, остановившись, повернул в сторону милиции. В райотделе долго не могли понять, чего хочет старик. Затем наконец сообразили, что речь идет о бандитах. Правда, дежурный был убежден, что старик просто выжил из ума, рассказывая о долларах и отрезанных ушах. Викентий Алексеевич чуть не плакал – впервые в жизни ему не верили. А ребенок плакал вовсю. Он не понимал, что они делают здесь, среди чужих дядей. Только когда через полчаса старика выслушал начальник уголовного розыска, он догадался, что речь идет о чрезвычайно крупном происшествии. И только тогда он послал сразу троих своих сотрудников к дому, указанному стариком. Но было поздно. Болван дежурный успел позвонить домой и узнать у Михайловны – нет ли в ее доме бандитов, долларов и отрезанных ушей. Конечно, Михайловна долго смеялась, но, к сожалению, ее смех слышал и постоялец. А она ему все подробно рассказала.

Постоялец не стал даже ее убивать – так торопился. Просто схватил чемоданчик и сразу вышел за дверь. Так что, когда приехала милиция, в доме, кроме перепуганной хозяйки, уже начавшей понимать, что постоялец был совсем не тем человеком, за кого она его принимала, никого не было. Начальник уголовного розыска распорядился проверить все дороги, но постояльца уже не было нигде. Через два часа, когда начали проверку данных, выяснилось, что постоялец очень похож на находящегося в розыске убийцу. Еще через три часа в город приехал рассерженный Михеев. Он долго допрашивал старика, продолжая выяснять все новые и новые подробности.

Дежурный горотдела, уже понявший, что совершил самую большую ошибку в своей жизни, был отстранен от работы. По всему городу сотрудники милиции пытались найти так быстро исчезнувшего убийцу. Но ничего, конечно, не нашли. Ни постояльца, ни его гостя, ни их чемоданчиков. Старик вспомнил и о ячейке на Курском вокзале. По указанию Михеева на вокзал из МУРа была послана оперативная группа захвата. Приказано было брать любого, кто там появится. Михеев понимал, что у них был уникальный шанс схватить наемного киллера, так умело уходившего от преследования. И они свой шанс так бездарно упустили.

Оставалась одна надежда на гостя, приехавшего в город. Судя по рассказам старика и показаниям хозяйки дома, в тот момент, когда дежурный позвонил к ним, этого гостя уже не было в доме. Значит, он мог уйти, еще не зная, что весь их разговор слышал случайный свидетель. А это означало, что он обязательно появится на вокзале. Ячейку, конечно, осторожно вскрыли, объявив у камер хранения десятиминутный технический перерыв, когда сотрудницы МУРа, переодетые уборщицами, якобы убирали мусор. В ячейке оказался чемоданчик Мосешвили с двадцатью стодолларовыми пачками. Вместо этого чемоданчика туда положили другой – с фальшивыми долларами и, на всякий случай, с вмонтированной в него системой обнаружения.

Показанный работникам «Континенталь-банка» чемоданчик убедил сотрудников Михеева, что это тот самый, исчезнувший из номера Михо чемоданчик с долларами, которые тот получил перед своей смертью. Но, как подтверждали документы и заверения работников банка, в чемоданчике было пятьсот тысяч долларов. Из этого можно было сделать два вывода: либо Цапля, а старику удалось запомнить даже кличку убийцы, присвоил себе деньги, либо к его появлению в гостинице их уже там не было и Михо успел передать эту сумму кому-то другому.

На вокзале продолжала дежурить бригада оперативников, когда Михеев, пригласивший к себе Чижова, позвонил самому Рафаэлю Багирову.

– Вас беспокоит начальник уголовного розыска Киевского района, – представился Михеев. Багиров был очень известным человеком. Однажды его даже показывали с самим Президентом страны.

– Что вам нужно? – презрительно спросил Багиров. Он, привыкший общаться с министрами и премьерами, не хотел разговаривать с ничтожным милицейским чином.

– Мы должны встретиться, – попросил Михеев, – это очень важно.

– Важно для кого? – иронически спросил Багиров. – К сожалению, сегодня уже поздно. Возможно, я смогу принять вас на следующей неделе. Оставьте телефон, мой секретарь сообщит вам о времени приема.

– Хорошо, – спокойно согласился Михеев. – Я думал, вы умнее.

– Что такое? – кажется, Багиров впервые сорвался.

– Речь идет о вашей жизни. Это очень серьезно, Рафаэль Мамедович, – как можно убедительнее сказал Михеев.

Багиров молчал. Долго молчал. Целую минуту. Наконец произнес:

– Черт с вами, приезжайте.

– Куда? Вы будете дома? – уточнил Михеев.

Он звонил в автомобиль Багирова, с трудом найдя этот телефон через аппарат Государственной Думы.

– Нет. Я продиктую вам адрес. Хотя подождите. Телефоны могут прослушиваться. К тому же я не имею гарантии, что вы тот самый человек, за кого вы себя выдаете. Сделаем так – будьте у себя в кабинете, за вами через полчаса приедет мой человек.

Багиров положил трубку. На другом конце что-то щелкнуло.

– Очень осторожен, – заметил Михеев, – мы и так все давно его подозревали, но ничего доказать не могли. Конечно, сейчас тоже ничего не сможем доказать, но хотя бы его прижмем немного. Это тоже немало.