Дэниел Мартин - Фаулз Джон Роберт. Страница 7

Девушка поднимает глаза на работающего шестом спутника:

– Мое предложение остается в силе.

– Да я с удовольствием. Правда. Мне нужно размяться. Зубрил последние три дня как оглашенный.

Он отталкивается шестом, поднимает его над водой, перекидывает вперед, пока не ощутит беззвучный толчок о дно реки, ждет, чтобы поступательное движение лодки поставило шест вертикально, отталкивается снова, теперь используя волочащийся сзади шест в качестве руля, корректирует направление и снова переносит шест вперед. Лицо его складывается в гримасу.

– Провалюсь как пить дать. Кожей чувствую.

– Кто бы говорил! Спорим, сдашь лучше всех.

– Уступаю пальму первенства Энтони.

– Он больше всего боится древней истории. Думает, на степень первого класса ему не потянуть.

Она смотрит поверх очков, словно старый профессор; произносит притворно-мрачным тоном: «Фукидид 22 – самое слабое мое место».

Он усмехается. Она оборачивается, смотрит вперед, на реку. Вниз по течению движется другая плоскодонка, в ней четверо второкурсников – девушка и трое ребят. Замечают идущую против течения лодку. Один из студентов оборачивается к девушке, что-то говорит ей; теперь все четверо вглядываются в гондольера и его спутницу – лениво, притворно-равнодушно, как смотрят умудренные жизнью прохожие на местных звезд первой величины: Зулеек 23 и прекрасных принцев-старшекурсников. «Звезды» не обращают внимания; они привыкли.

Еще несколько сотен ярдов, и молодой человек оставляет шест волочиться за лодкой подольше; тыльной стороной ладони отирает пот со лба.

– Слушай, Джейн, я что-то совсем дошел. И чертовски проголодался. И мне кажется, «Виктория» сегодня закрыта.

Девушка выпрямляется на сиденье, улыбается сочувственно:

– Так давай пристанем где-нибудь здесь. Я не против.

– Впереди как раз должен быть канал. Можно войти туда. От ветра укрыться.

– Прекрасно.

Через минуту обнаруживается канал – старый дренажный ров, идущий под прямым углом от берега реки на восток; по обеим сторонам рва – обсаженные ивами заливные луга. Прогулочная дорожка – на другом берегу реки. Устье канала украшает облезлая доска: «Частное владение. Высадка на берег строго запрещается». Но, войдя в канал, они обнаруживают там еще одну лодку. В ней двое старшекурсников, один растянулся на носу, другой – на корме: читают; между ними – открытая бутылка шампанского. Обернутое золотой фольгой горлышко привязанной за кормой второй бутылки покачивается в зеленоватой прохладной воде. Тот студент, что повыше, с копной светлых волос и раскрасневшимся лицом, поднимает голову и вглядывается в нарушителей покоя. У него странные, чуть водянистые серо-зеленые глаза, лишенный всякого выражения взгляд.

– Бог ты мой! Джейн, милочка! Дэниел! Неужели от друзей в этом мире нигде не укрыться?

Дэниел замедляет ход лодки, усмехается, глядя сверху вниз на обладателя пышной шевелюры, на учебник в его руке:

– Ну и притворщик же ты, Эндрю! Зубришь! А мы-то верили в тебя.

– Ты не так уж прав, мой милый. Это все из-за моего престарелого родителя. Представляешь, поставил сотню фунтов, что я провалюсь.

Джейн находит все это весьма забавным. Улыбается:

– Ужасная подлость с его стороны. Бедный ты, бедный!

– Оказывается, тут даже кое-что увлекательное можно найти, правда, Марк?

Второй студент, постарше Эндрю, бурчит что-то, не соглашаясь.

– Слушайте, – предлагает он, – может, глотнете шипучки? Джейн снова одаряет их улыбкой:

– В отличие от вас мы и в самом деле собираемся поработать.

– У вас обоих отвратительно плебейские наклонности. Все смеются. Дэниел машет им рукой и берется за шест. Они отплывают на несколько ярдов. Джейн закусывает губу:

– Ну, теперь весь Оксфорд будет сплетничать, что у нас роман.

– Держу пари, что не будет. Эндрю сам до смерти боится, что все в Буллингдоне 24 узнают про его зубрежку.

– Бедненький Эндрю.

– Богатенький Эндрю.

– Интересно бы узнать, что на самом деле скрывается за этим низеньким лобиком.

– Он вовсе не такой дурак, каким представляется.

– Не слишком ли безупречно это представление?

Он смеется в ответ, отталкиваясь шестом, ведет лодку сквозь густеющие стебли водяных лилий; продирается через заросли цветущей таволги. Ветер: цветущий на берегу боярышник осыпает их дождем белых лепестков. Девушка достает из воды путаницу соцветий, поднимает повыше – блестящие капли стекают в воду у самого борта. Потом бросает их обратно.

– Может, тут?

– Там подальше есть прудик или что-то вроде того. Во всяком случае, раньше был. В прошлом году мы с Нэлл часто сюда заплывали.

Она внимательно рассматривает его поверх темных очков. Он пожимает плечами, улыбается:

– Чтоб без помех целоваться на свежем воздухе.

– Какая отвратительно идиллическая пара.

На его лице – довольная усмешка. Впереди, в осоке, попискивает камышовка; плоскодонка огибает первую полосу тростниковых зарослей; за ними – сплошь заросшая камышом и рогозом вода.

– Черт возьми. Все напрочь заросло. Сейчас, толкнусь еще разок.

Он погружает шест в воду и толкает лодку изо всех сил туда, где – как ему кажется – посреди стоящих стеной стеблей светится свободное пространство. Девушка чуть слышно вскрикивает, когда суденышко врезается в зеленую преграду, прикрывает руками голову. Плоскодонка проходит ярда три, натыкается на что-то мягкое, останавливается, ее нос приподнимается над водой.

– Проклятье.

Джейн поворачивается, смотрит вперед, за борт. Вдруг – он в этот момент пытается вытянуть из ила шест – резко оборачивает к нему побелевшее удивленное лицо, рот ее в ужасе раскрыт. Она выдыхает:

– Дэниел! – и прячет лицо в ладонях.

– Джейн?

– Назад, скорей назад!

– Что случилось?

Она передвигается на сиденье, жмется к противоположному борту, закрыв нос и рот ладонью.

– Ох, какой запах ужасный! Пожалуйста, скорей назад.

Но он бросает шест, перешагивает через дощатое сиденье, вглядывается в воду за бортом; теперь видит и он…

Чуть ниже поверхности воды, прямо под носом лодки, – обнаженное серовато-белое женское бедро. Чуть впереди, в камышах, – прогалина, видимо, там – верхняя часть тела: спина, голова… Ноги скорее всего в воде под днищем лодки, их не видно.

– Господи!

– Кажется, меня сейчас вырвет.

Он поспешно поворачивается к ней, с силой пригибает ее голову к коленям; пробирается назад, к своему шесту, так резко выдергивает его из ила, что чуть сам не опрокидывается на спину, восстанавливает равновесие и пытается отвести лодку от этого места. Суденышко некоторое время сопротивляется, потом послушно скользит назад, в свободное от камышей пространство. Он видит, как что-то отвратительное, бесформенное всплывает на поверхность там, где они только что были.

– Джейн, ну как ты?

Она чуть кивает, не поднимая головы от колен. Он неловко маневрирует, пытаясь развернуть плоскодонку. Потом, яростно орудуя шестом, ведет ее к устью канала, за первую полосу тростника, останавливает у берега и закрепляет воткнутым в дно шестом. Опускается перед девушкой на колени.

– С тобой все в порядке?

Она кивает, медленно поднимает голову и вглядывается в его лицо; потом странным жестом снимает темные очки и снова смотрит.

– Ох, Дэн!

– Ужас какой.

– Это…

– Я знаю.

С минуту они глядят друг на друга, не в силах осознать случившееся, потрясенные встречей со смертью, разнесшей вдребезги их утренний мир. Он берет ее руки в свои, осторожно сжимает; глядит в сторону устья:

– Пожалуй, надо сказать об этом Эндрю.

– Да, конечно. Мне уже лучше.

Он снова с беспокойством вглядывается в ее лицо, потом поднимается и спрыгивает на берег. Бежит по высокой траве в сторону реки. Девушка сидит, положив голову на высоко поднятые колени, словно не хочет больше смотреть на белый свет.