Масон - Федоров Алексей Григорьевич. Страница 5

Войско Петра Отшельника покинуло Кельн после восемнадцати дней отдыха, то есть 19 или 20 августа 1096 года. Ему удалось провести свое войско через Германию, Болгарию, Венгрию без происшествий. Однако Вальтер Неимущий, двигавшийся со своей "братвой" отдельно, в Болгарии в ответ на отказ предоставить продовольствие, ответил разграблением Белграда. Шайки его головорезов ловили местное население и нещадно избивало. Только авторитет Петра Отшельника позволял ему сдерживать грабежи и, вместе с тем, добиваться снабжения дикой толпы продовольствием. Но и ему не всегда сопутствовала удача. Группа отбившихся паломников после ссоры с местными болгарами подожгла мельницы, расположенными вдоль Моравского моста. За виновниками была устроена погоня войска правителя Ниша. Арьергард бедняков-крестоносцев был настигнут и нещадно разбит: многих взяли в плен, отобрали сундук с награбленными ценностями.

Петр собрал остатки своего войска и прибыл в Софию для краткой остановки. Ему разрешили разбить лагерь только в Бела-Паланке. Там Святого человека впервые встретили посланцы императора Константинополя Алексея Комнина, поставившие жесткие условия, только после выполнения которых крестоносцы могли получить провизию. Выполняя строгие предписания толпа, не задерживаясь более трех дней в одном городе, доплелась наконец-то до Константинополя. Весь переход от берегов Рейна до Босфора занял чуть больше трех месяцев.

Интересные исторические зарисовки сделала родная дочь императора Константинополя Анна Комнина. Дело в том, что народы этой древней цивилизации смотрели на пришельцев из Европы, как на дикарей, варваров и их удивляло многое. По словам дочери императора: "Самодержец собрал ответственных военноначальников Ромейского войска, приказал заранее приготовить по пути следования крестоносцев запасы провизии. Но предупредил, что в случае попыток грабежей коренного населения, придется обстреливать и отгонять отряды пришлых людей".

Крестоносцы из бедноты так распоясались, что принялись даже сдирать свинец, покрывающий купола церквей. Император поспешил переправить толпы паломников на восточный берег Босфора. Для постоя крестоносцам была отведена крепость Цивитон неподалеку от Еленополя, на берегу Никомедийского залива. Пришельцы придавались разнузданному грабежу, ссылаясь на то, что находятся на вражеской земле. Тут уж вовсю и без прикрас проявились истинные мотивы "святого похода" – голодранцы спешили прибрать к рукам все, что плохо и хорошо лежит. А "крупные звери" с графскими титулами пойдут по следам голытьбы, но будут отвоевывать для себя целые города и крепости. Вполне закономерно происходили и распри между крестоносцами внутри лагеря: там сталкивались интересы ломбардцев, немцев и французов. Многие отряды рвались вперед, забывая об осторожности, преследуя только одну цель – наживу. На исходе сентября месяца отряд германцев захватил крепость Ксеригор, что расположена в четырех днях пути от Никеи. Турки, сперва отрезав в пагубную жару от источников воды основную массу народа, устроили настоящую бойню крестоносцам.

Петр Отшельник на время отлучился в Константинополь для переговоров о продовольствии, его отряд тут же, оставив в крепости Цивитот беззащитных женщин и детей, отправился грабить поселения в долине Дракона. Там грабители влипли в хорошо организованную засаду: турки сперва перебили мужское воинство, а затем обрушились на женщин и детей, спрятавшихся за стены Цивитота. По словам императорских хронистов и Анны Комининой, из костей погибших крестоносцев к 1101 году была сложена огромных размеров гора. Позже будет воздвигнута стена из камня, щебня вперемешку с костями убиенных – она станет гробницей-памятником крестоносцам. Отсюда возьмут начало многие легенды, вошедшие в народный фольклор: "Песни о пленниках", "Песни об Антиохии", "Взятие Иерусалима". Но крестоносцев уподобляли и с бродячими бандитами, и нищими проходимцами, и с участниками сказочных битв в пустынях. Красива легенда о крестоносцах, строящих дворец для "Карборана" – для султана по имени Кербоги. В другой легенде разбросанные по пустыне крестоносцы из бедноты выбрали себе королем рыцаря по имени Тафур. Они вскоре превратились в проклятых пожирателей человечины – в тафуров.

Весь такой новоявленный эпос, наделенный огромным "душком" грехопадения, сконцентрировался вокруг Петра Отшельника. Однако, дурная слава только усилила обаяние его исторического образа. Все выдававшееся под знаком наивной, но "абсолютной правдивости", приобретало идеальную красивость. Чего стоит, к примеру, "Песнь о Рыцаре с лебедем". Песнь начиналась милыми словами: "Мы споем вам про Круглый Стол, но я не хочу вам поведать ни басен, ни лжи, я вам спою песнь, не лишенную притягательности, ибо она является правдивой историей, а потому истинна"…

По стопам той же "народной мудрости" продвигались и большевики, их последователи, завалившие грудами печатной лжи прилавки книжных магазинов, газетных подшивок. Но их вели ленинские тезисы о справедливости партийного вымысла, создающего самые справедливые легенды, способные конкурировать даже с реальностью.

"Песни в те века превозносили не столько победителей, сколько побежденных, поскольку логика событий была такова: Крестовый Поход, по мнению папы и многих христиан, был жертвой во имя Бога. Значит "Герой" должен стать мучеником! Если языческий герой есть победитель, то библейский герой – мученик, подобно Иисусу Христу, распятому за любовь к ближнему!..

Крестовый поход бедноты по внешней окраске воспринимался официальной религиозной идеологией, как героическая жертва. Папский легат Адемар Монтейский величал поход "помощью бедным" и предупреждал: "Никто из вас не сможет спастись, ежели не будет почитать бедных и помогать им. Ведь они каждодневно должны возносить молитвы Господу за ваши грехи". Трогательность подобных воззрений доходила до парадоксов: с 1212 по 1213 годы был организован крестовый поход детей, но это уже была коварная утопия!"…

Олег Верещагин опять прибежал ко мне на кухню, пылая негодованием, когда стол был почти накрыт, но "наш барон" не поспешил броситься помогать мне в сервировке стола, он только давал указания:

– Саша, я не вижу соли на столе, и хлебушка необходимо еще подрезать. А почему же нет квашеной капустки, соленых огурчиков, маслин?

Можно, конечно, было одернуть тунеядца, но я прощал ему и более серьезные грехи. Я только ласково поправил друга, чтоб он не потерял контроль над обжорными эмоциями окончательно.

– Уймись, сука пушистая! Что же я сейчас, ночью, побегу искать тебе квашеную капусту, огурцы и маслины. Подумай ты своей кандидатской головой, напряги физико-математические способности. Будешь есть и пить, что дадут! Это только тебе одному повезло: эксплуатируешь своих сердобольных сестричек на домашних работах, а я привык к спартанской жизни…

Олежек, вообще-то, весьма быстро приходил в норму: спускался с облаков на землю, но выпивал водки после моральной встряски больше, чем обычно. В революционные праздники он совершенно не пил, словно бы ждал призыва – "К оружию, братья!" Но Зюганов молчал, сытый и довольный своей ролью в современном международном рабочем движении, персональным автомобилем с "мигалкой", бесплатной дачей, шикарной квартирой, очень далекой по комфорту от "подполья".

Олег не стал больше вертеться у меня на глазах, а убежал в комнату дочитывать, взволновавшие его тексты. Он только буркну мне на ходу:

– Вообще-то, можно было накрыть и в комнате стол. Чего ж ютиться по кухням, как заговорщикам-диссидентам…

На последнюю реплику я даже не посчитал нужным отвечать. Бить надо буржуев недорезанных! Вот мой ответ международному империализму…

А Олег, конечно, завис на той части рукописи, в которой описывается судьба рыцарей-баронов. До таких описаний Олежек был охоч невероятно. Сказывались генетические комиссуры из сфер настоящего и прошлого. Тоже мне, нашелся Гусинский недорезанный!..