Трансцендент (СИ) - Ашмаев Илья. Страница 6

В дверь постучали.

Глава 10. Инспектор

Мама Полины насторожилась.

— Кто там?

— Здравствуйте, откройте. Я социальный инспектор, обхожу все квартиры, у меня важное сообщение. И ещё вы должны поставить подпись.

Голос мужчины был приятный, спокойный и какой-то будничный, жизненный. Как-будто из того, старого мира…. который уже начал забываться.

Скрипнул железный засов и девушка впустила незнакомца. Им оказался высокий мужчина лет сорока со слегка впалыми щеками и глубоко посаженными глазами, тёмной короткой стрижкой и подёрнутыми первой сединой висками. Он вежливо приподнял шляпу, поклонился, распахнул чёрный плащ, достал из внутреннего кармана несколько бумаг и вежливо посмотрел в сторону кухонного стола. Женщина пригласила его сесть.

Инспектор достал из того же кармана шариковую ручку и стал перелистывать свои бумаги.

— А, вот, — продолжил он, разгладил необходимый листок, и зачитал:

— Громова Екатерина Андреевна, 1973 года рождения, разведена, образование высшее медицинское, дочь Громова Полина Сергеевна, 1995 года рождения… Это вы?

— Да, это я, — немного взволнованно ответила девушка, посмотрела на дочку и продолжила:

— Мы.

— Ну и отлично. Вот здесь распишитесь… Хорошо.

— А что случилось?

— Вакцина! Они всё-таки её нашли. Вам предстоит явиться в шестой лечебный инфекционный лагерь, там в седьмой палатке вам сделают уколы, после чего направят в соседний город на обследование и временное проживание. Ничего страшного, скоро вас отпустят, когда очистят город, и вы сможете вернуться к жизни. Вместе с дочкой. Это её рисунки?

Катерина сидела неподвижно, глядя в одну точку на столе, не до конца осознавая происходящее.

— А? Да… её рисунки…

— Замечательные рисунки, — почему-то голос инспектора стал задумчивым, и последние слова он медленно повторил по слогам:

— За-ме-ча-тель-ны-е рисунки… Можно посмотреть?

Девушка всё ещё сидела неподвижно, силясь до конца вникнуть в полученную информацию, и мужчина придвинул к себе исчерканные Полиной листы бумаги.

Он несколько минут рассматривал их молча, затем встал, подошёл к детской кроватке, присел возле неё и ненадолго уставил свой взгляд на девочку.

«Всё кончилось!» — мысли молодой мамы неслись вспять, — «Не будет больше холодного тумана, мрачных кварталов, шатающихся волосатых животных, морщинистых старух, милицейских погонь, осыпающихся потолков больницы и спящих медсестёр… Всему этому конец! Навсегда!»

Инспектор поднял голову, встал, внимательно посмотрел на девушку и подошёл к ней.

— Позвольте, что это у вас…

Катерина посмотрела сначала на незнакомца, а затем на свои руки, которыми в раздумьях, сидя за столом, обхватила голову. Руки были перевязаны окровавленными бинтами, которые девушке просто некогда было сменить днём — она легла спать прямо в них от усталости.

— Это язвы? — голос Инспектора изобразил удивление.

— А… да. Немного. Они не беспокоят. Теперь их вылечат.

— Хм.

Катерина удивлённо посмотрела на мужчину.

— Что?

— Разве я не сказал? Вакцина. Она предназначена только для здоровых людей, зараженных она вылечить не может. Она только предотвращает заболевание.

Девушка побледнела. Инспектор снова посмотрел на детскую кроватку.

— Видимо, вашу дочку тоже сначала надо обследовать. Наверняка инфекция перенеслась и на неё. Как долго вы болеете?

— Что с нами будет?

— Лично вас поселят в изоляционном лагере. Дочь заберём в любом случае, а там видно будет.

Катерина соскользнула со стула и осела на пол: «Да. Действительно. Всё закончено». Её мутило. Столь резкие перепады эмоций не под силу были ослабленному организму. Голова кружилась, она начала терять сознание… и растянулась на полу.

Очнувшись, девушка медленно поднялась, села на стул и посмотрела вокруг — чёткая картинка перед её взором никак не могла сформироваться. На что бы она не обратила внимание — оно тут же норовило изменить свою форму. Заварочный чайник на столе долго раздумывал, какая форма носика ему больше подойдёт в этот поздний час. Стопка маленьких блюдец постоянно меняла их количество — то ей достаточно было трёх штук, то вдруг их становилось пять, а то и вовсе десять. А, нет, всё-таки три… Сахарница с красивым крупным алым цветком на боку почему-то переоделась и стала кружкой сразу с двумя ручками, и цветков тоже стало два, только уже синих не таких красивых. Катерина постаралась сконцентрироваться и пристально всмотрелась в сахарницу, поскольку её трансформация была уж совсем необычной. Да, так и есть, вот одна ручка, вот вторая. Это кружка. Картина уже не расплывалась, очертания предметов приняли какой-то свой осмысленный вид, но сама девушка чувствовала себя как во сне. Но разве во сне можно знать, что ты спишь? Такого с ней никогда не было. Она протёрла глаза, несколько раз закрыла их и открыла. «Сплю ли я?» — задала себе вопрос молодая мама. О, всё. Сахарница встала на место. Блюдец было три, носик у чайника был привычный и родной. Но внимание Катерины привлёк небольшой розовый слоник, стоящий справа на краю стола, шевелящий ушами и внимательно разглядывающий хозяйку квартиры. Странно, раньше девушка его не замечала, ведь она столько лет жила в этой квартире… Наверное потому, что он маленький и жил под плинтусом, а сейчас вылез оттуда. Ну и ладно. Один из листков бумаги, на которых рисовала цветными карандашами Полина, приподнялся и из под него выполз такой же миниатюрный синий крокодильчик. Они обменялись со слоником взглядами и слоник вежливо обратился к маме девочки:

— Ты что, нас раньше не видела?

— Не-е-ет… — помотала головой Катерина, — точно не видела!

— Ну как же, вспомни! Нас же рисовала Полина! Ты столько раз нас подолгу разглядывала!

Девушка опешила. Рисунки дочки мало походили на двух этих милых животных и на вон ту зелёную птичку рядом с ними тоже.

— А, ну да… конечно… сейчас узнала. Просто у меня очень кружится голова. Я не понимаю, что со мной…

— Это от шока, я должен перед вами извиниться, — мужской голос за спиной стал для неё явной неожиданностью.

Катерина обернулась и вспомнила об Инспекторе, который совсем недавно постучался в её квартиру. Вспомнила она и обо всём, что он ей рассказал — о вакцине, о лагере… и о Полине. Полина не может быть больше с ней и тоже вероятна заражена.

Крокодильчик испуганно забрался обратно под листок, слоник медленно перешёл на сторону сахарницы, а птичка вспорхнула в воздух и улетела в сторону балкона. Инспектор проводил её взглядом.

— Пожалуй, открою, а то разобьётся о стекло, — незнакомец встал, подошёл к балконной двери и открыл её. Но птичка не вылетела на улицу, а мягко приземлилась на подоконник и невозмутимо стала чистить себе пёрышки.

— Какие славные рисунки у вашей девочки! Правда?

— Правда… Инспектор! Скажите, что же мне теперь делать? Почему я такая несчастная? За что мне всё это, разве я заслужила?

Мужчина поморщился. Этого он не любил.

— А чем вы такая особенная? — Инспектор наклонился к девушке и пристально посмотрел в её растерянные зелёные глаза, — да вас миллионы! Миллионы жалующихся, просящих, умоляющих, требующих, взывающих к «справедливости». Да какое вы понятие все имеете о справедливости? Какой мерой вы отмеряете долги, сравниваете, оцениваете себя, других людей и происходящие события? Вот почему именно так, а не по-другому? Я вам открою секрет. Вы — иждивенцы! Вам всё дали, вас содержат, учат, помогают, вознаграждают, а вы ничего не хотите делать в ответ. Каждый день вам дают тонны информации, практических и теоретических уроков — так вы даже брать их не хотите! Мало того, просите, молите, вам дают, а вы отвергаете: «Нет, я совсем не это просила! Дайте мне лучше вот то!» Право же, я больше люблю собак.

Катерина посмотрела на незнакомца удивлёнными глазами. Статный серьёзный мужчина, которому она открывала дверь, совершенно преобразился. Ей в лицо смотрела быкообразная голова с налитыми красными глазами и едва улавливаемыми размытыми человеческими чертами. На теле инспектора, увеличившимся вдоль и поперёк, был надет потёртый кожаный камзол, подпоясывавший его широкий ремень имел огромную золотую пряжку с изображением перевёрнутой пятиконечной звезды, с него свисала длинная старинная шпага с витой позолоченной рукоятью и острым набалдашником в виде хвоста гадюки. За спиной его вздымался короткий чёрный плащ, подбитый красным бархатом. Девушка удивилась, как она сразу не заметила у ночного посетителя ни шпагу, ни плащ, но в тоже время Катерину постоянно преследовало неотступное чувство, что именно так всё и должно было быть, потому что уже было.