Передача лампы - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо". Страница 25

Его приучали к старому способу ведения войны; его обучали стрелять из лука и тому подобное. Порох будет совершенно новым для него, и он не сможет использовать его или использует неправильно. Лучше оставить все как есть; он отлично управляется и с луком…

В Индии почти пять тысяч лет назад выявили, что по сравнению с лошадью слон – неправильное средство передвижения во время войны: лошадь более подвижная, быстрая.

Слон не может двигаться так же быстро, не может менять положение так же быстро. А самое страшное, если несколько слонов испугаются – тогда те, кто впереди, будут топтать свою же армию. Лошади никогда такого не сделают; лошади гораздо более умные. И даже если бы они так сделали, это не привело бы к смерти людей. Но, когда по людям бегут слоны, людям приходит конец.

Слоны привыкают к определенным боевым действиям. Например, к стрельбе из лука они были готовы, а к пороху нет. Когда враг подключил огнестрельное оружие, они были в прострации; они не могли понять, что происходит. Они развернулись и побежали на свою армию, убивая своих же людей. Именно из-за слонов Индия терпела поражение за поражением.

Индийцы знали, что лошади лучше, но применение чего-то нового противоречило старому образу мысли. За слоном был авторитет, старинный, имеющий долгую историю авторитет; людей учили, как управлять слоном, что не то же самое, что управлять лошадью.

Шкура слона настолько толстая, что для того, чтобы переместить или развернуть его, вам приходится пользоваться специальным багром; только он может заставить слона изменить направление или прийти в движение. Хлыст не поможет: слон не почувствует его. Его шкура очень толстая, а он огромный. Слоны хороши для королевской процессии, но не для битвы, где требуется более маневренное, скоростное движение.

Умная лошадь бежит даже от тени хлыста; нет нужды подгонять ее.

Но пришлось бы поменять весь процесс обучения… они сознательно продолжали использовать слонов и продолжали терпеть поражение от каждого посягающего на их страну. Но не поменяли своего образа жизни.

Было удобно, потому что все было незыблемо. То, что говорил вам отец, всегда было правильно, и его отец говорил ему то же самое. Поколению за поколением говорили одно и то же; разумеется, это обязано было быть правильным. Стольких людей невозможно обманывать такое длительное время… должно быть, кто-то просто придирается.

Вера лежала в основании старого общества, и это срабатывало.

Новый мир не для средних умов.

Тоффлер не видит этого различия – человеческие существа не равны. Их можно уравнять экономически, им можно дать политическое равноправие – равную свободу самовыражения. Но то, что они будут выражать, покажет, что они разные. То, что они будут делать с данной им свободой, покажет, что они разные. То, как они будут использовать свое равноправие, продемонстрирует вам, что они неравны.

Он же берет человечество как одно целое; вот где ошибка в его исследовании.

Прошлое общество было нормальным для посредственностей и ненормальным для обладающих интеллектом: у обладающих интеллектом не было простора для деятельности. Вам не разрешалось ничего изобретать: «Бог уже сотворил все. Все, что нужно, уже создано Богом».

Священник в церкви читал проповедь и поучал: «Все, что нужно, создано Богом».

Один маленький мальчик пришел со своим отцом. Он встал и сказал: «А как же поезда? Бог не создавал их, а они нужны. Вы сами ехали на поезде, чтобы попасть в церковь. Мы, чтобы попасть в церковь, ехали на поезде. Как же поезда?»

На мгновение священник застыл. Потом он заглянул в Библию и нашел там предложение: «Бог создал все, что ползает». Он сказал: «Ясно написано: все, что ползает, сотворил Бог. Здесь упомянуто не все, но поезда – ползающие. Это убедительно доказывает, что Бог создал поезда».

Все создал Бог. Человеку же не позволялось.

И это было нормально для посредственностей, для глупцов. Им это нравилось. Никто не мог им сказать, что они заурядные, что они глупцы, потому что не было разницы между ними и обладающими интеллектом, гениями.

Сегодня вы можете видеть пропасть между ними.

Для гения нынешний мир постоянных перемен – то, чего он ждал тысячелетиями. Но для посредственности он очень сложен: она не может ужиться в нем, так как все меняется слишком быстро, и она теряется.

Например, в прошлом не было развода; брак заключался раз и навсегда. Ты женился – и пути назад нет; ты женился на всю жизнь. Даже вопросов не возникало.

В тех странах, которые все еще живут в прошлом… например в Индии, в деревнях никто никогда не думает о разводе, хотя конституция это предусматривает. Даже слово «развод» никогда не употребляется. Разводы случаются только в очень небольшой группе образованных людей, которые размещаются только в больших городах, таких как Бомбей, Калькутта, Мадрас, Дели. Остальная Индия ничего не знает об этом.

Для заурядного человека удобно иметь одного мужа, одну жену, знать друг друга, знать привычки друг друга, приспособиться друг к другу. Брак может быть несчастливым; это не имеет значения. Но, во всяком случае, он стабилен, что хорошо для детей, хорошо для общества – это вносит стабильность в общественные традиции и условности.

Но для человека, который по-настоящему любит, это общество не было нормальным: любовь изменчива; с этим ничего не поделаешь. Так же, как мы принимаем каждое новое изменение в мире… Сменяются времена года – что вы можете с этим поделать? Приходит лето, приходит осень, зима – что вы можете с этим поделать? День сменяется ночью, молодость сменяется старостью… Все сущее меняется.

В противовес этому изменяющемуся миру мы создали бутафорское стабильное общество. Это было противодействие существованию.

В жизни все преходяще, а мы пытались создать нечто постоянное. Посредственности это принесло величайшее счастье, потому что однажды установленное оставалось навсегда. Но для тех, кто искал не просто жену, которая бы заботилась о детях, не просто жену, которая бы стала фабрикой по изготовлению детей, не просто жену, которая бы занималась домашним хозяйством, это было ненормально. Эти люди страдали.

Те, кто ищет женщину как человека, те, кто ищет любви, должны принять, что любовь может измениться. Это жизнь; это не искажение, созданное обществом.

Это цветок, который расцветает с утра, и к вечеру закрывается. Он не из пластика.

Те, кто ищет настоящий цветок с его ароматом и его чувственностью, должны принять то, что перемены – это закон жизни, уникальный закон.

Это значит, что новое, изменяющееся общество предоставляет возможность искренним, непритворным, понимающим людям. Они могут жить вместе, если им это нравится, или могут разойтись.

Это не будет безрассудством; это самое разумное, что можно сделать. Если любовь проходит, какой смысл жить вместе? Зачем притворяться? Зачем говорить друг другу неправду: «Я люблю тебя»?

Дейл Карнеги в своей книге «Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей» советует каждому мужу не менее трех раз в день говорить своей жене: «Я тебя люблю». Чувствуешь ты это или нет, не в этом суть; повторять нужно механически. Как только выдается удобный момент, чтобы повторить, – повторяй.

Никакой разумный человек не станет этого делать.

Все эти советы превращают человека в лицемера. В Америке тысячи книг такого плана, которые превращают человека в лицемера.

Я слышал, как-то Генри Форд просматривал в книжном магазине новые издания, а Наполеон Хилл… Он хорошо пишет, его книги впечатляют, но все это лицемерие. В своей книге «Думай и богатей», бестселлере, он предлагает вам представить себя богатым – и вы разбогатеете. Созданный вами образ рано или поздно станет реальностью. Вы до сих пор бедны, потому что не можете визуализировать. Научитесь думать и богатеть, и больше ничего делать не надо. Вам нужно просто закрыть глаза и постоянно думать, представлять себе кадиллак, и вдруг однажды он появится у вашего порога.