Музыка и ее тайное влияние в течение веков - Скотт Кирилл. Страница 15

Есть немало людей, которые чувствуют определенную меланхолию в части произведений Мендельсона. Если же эти люди проанализируют внимательно, то они обнаружат, что в его музыке речь идет не о той меланхолии поэта, который время от времени позволяет себе удовольствие чувствовать себя печальным, а что она вызвана художественной необходимостью контрастов. Природные свойства Мендельсона были созданы не так как у Бетховена, который под бременем несчастий работал все более напряженно. Мендельсон под бременем печали и истинной боли терял всю свою силу, и нежный цветок его организма увядал. Требования славы, которую он, собственно никогда не искал, соединенные с неприятностями мелочной ревности, так отразились на его здоровье, что в конце — концов, со смертью его сестры, к которой он был очень расположен, оно совершенно расстроилось, что и речи не могло быть ни о каком лечении.

Он умер в 1847 году, но уже, приблизительно, за год до этого его силы начали убывать. Как чувствительное дитя, которое любило Светлое и Красивое, он не имел стоической невозмутимости. При всем его восхищении Гете, с которым он познакомился в юности, он не был мудрецом. Ему все давалось легко, кроме моральной душевной силы. Но не испытай он сам страданий в избытке, вероятно, он был бы и менее восприимчив к страданиям другие, а его музыка не была бы столь насыщена нежным очарованием, красотой и мягкостью сочувствия. Таким образом мир не имел бы существо, которое стало композитором сочувствия, нежности и братской любви.

Чрезвычайно большая популярность, которую Мендельсон, прежде всего в Англии, приобрел уже в годы жизни, должна была после его смерти только возрасти. Большое увеличение объединений по благотворительности, которые появились почти через двадцать лет после его смерти, говорят о том, что он углубил далее сочувствие возбуждающих воздействии музыки Бетховена. Только в Лондоне в годы между 1879 и 1904 годами появилось не менее 58-и таких объединений. Сочувствующее участие к слепым, глухонемым, к опасностям и неприятностям материнства, к внебрачному ребенку и ко всем тем, кто страдал венерическими болезнями, чрезвычайно увеличилось. Не только забота к бедным и нуждающимся, но также, принималось теперь во внимание благополучие городского жителя. Очень значим и тот факт, что в 1889 году была основана «Anti Sweating» — лига, которая выступала против эксплуатации и, голодания. В удивительном количестве стали возникать общественные насаждения, библиотеки, игровые и спортивные площадки и т. д. Мендельсон посеял первые семена в сердцах людей, которые должны были расцвести высоким идеалом «благосостояние для всех».

Глава 11. Фридерик Шопен — посланец одухотворения

Шопен родился не только в одном году, но и в одном месяце — в Феврале 1809 года- с Феликсом Мендельсоном, и тот факт, что у обоих композиторов было определенное сходство характеров хотя влияние их на человечество должно было быть различным, подтверждает правдивость астрологии.

Некоторые из биографов представляли юного Шопена как «лунатическое, бледное, экзальтированное создание, без всякой выносливости и жизнерадостности; но при этом следует учесть, что биографы, как и художники-портретисты, не были склонны к точности и правдивости. Чтобы сделать эти ошибочные заключения, им было достаточно знать о том, что в детстве Шопен, слушая музыку, всякий раз разражался слезами, как достаточно было для Ломбразо объявить его душевнобольным, так как почти тридцать восемь лет спустя он выразил желание похоронить себя в вечернем платье. Но этот ученый муж ошибся в своём диагнозе, ибо Шопен никогда не имел подобного желания [22], и, кроме того, он не покидал «женщины, которую нежно любил, только из-за, того, что она предложила стул другому, прежде чем подобное приглашение последовало для него». Как говорит Huneker (Хунекер), здесь возводиться «в степень диагностированного симптома только анекдот Жорж Санд», «Как и прочий вздор», — пренебрежительно добавляет он [23].

Мало что имеется в отношении Шопена, о чем два любых лица могли бы иметь общее мнение, установлено только, что, по меньшее мере они могли быть едины, что он жил в Париже, где ложная сплетня — во всяком случае в девятнадцатом столетии — возведена была в ранг искусства, даже если вряд оно отличалось красотой. Все же из сорняков, псевдоромантических выдумок, что буйно произрастали вокруг его загадочной личности, мы можем заключить, что он не был ни особо крепким, но и ни слабосильным, а также, что он был интеллигентным, жизнерадостным, тонко — чувствующим мальчиком, имевшим склонность к рисованию масляными красками. Как и Мендельсон, он рос в атмосфера «любви и утонченной духовности», так как родители его оба были хорошего происхождения и имели замечательное образование — Его мать-полька из обедневшей аристократической семьи — была образцовой матерью, отец — учтивый Француз, с духовной склонностью к наукам. Что касается его сестер, то они были «одарены, кротки, склонны к тому, чтобы его баловать» [24]. Хотя семья Шопенов никогда не была зажиточной, но они жили в хороших условиях и денежных средств было достаточно для музыкального образования Фредерика. Предположение, что он был предопределен к бедности и раннему страданию, принадлежит к тем псевдоромантическим легендам, которые лишены практического основания. Но все же были причины для предположения, что он в возрасте семнадцати лет впервые чрезмерно подорвал свое здоровье учебой в лицее, но это все же не имело очень серьезных последствии, т. к. Каразовский говорит нам, что он достиг зрелого возраста, особо не пострадав когда-либо от недугов, внушающих опасение более, чем простуда. Верно и то, что мать и сестры постоянно увещевали его, «хорошенько укутываться при холодной погоде» [25], и эта поистине чрезмерная забота могла бы иметь более глубокое значение, не будь она одной из почти повсюду встречающихся на европейском континенте характерных черт матерей и сестер, даже тогда, когда предмет их чрезмерной заботы был достаточно выносливым. Другие опубликованные свидетельства, которые должны были доказать, что Шопен был очень болезненным молодым человеком, вряд более убедительны. Так нам однажды было сообщено, что он «не был другом долгих прогулок и предпочитал полежать и помечтать под прекрасными деревьями» [26]. Другой раз — что он «имел кое-что против курения» [27]. Но ведь поэты, как правило, предавались сени прекрасных деревьев и предпочитали использовать разум вместо ног. Что касается курения, то есть много некурящих, которые радуются отличному здоровью.

Собственно, суждение о Шопене, создавшееся в 1830 году любителями музыки Варшавы, когда ему исполнилось 21 год, не нужно воспринимать слишком дословно: что он выглядел худым и бледным, как многие другие гении, и умер молодым. Очевидно, что эти романтические пессимисты находились под властью ходового мнения, которое едва можно соединить с действительностью. Если иметь при этом музыкальных гениев, то слова «как многие» можно ограничить Моцартом и Шубертом, а принять во внимание то, что Палестрина, оба Скарлатти, Гендель и Бах достигли преклонного возраста. Впрочем, и Шопен не был столь молодым, сделав последний вздох на сороковом году своей жизни, а в ранне-викторианских понятиях это был средний возраст. Мы далеки от того, чтобы во что бы то ни стало доказать, что Шопен был олицетворенным воплощением здоровья и силы, мы только пытаемся разрушить представление, что он от колыбели до могилы был «брюзгливым, меланхоличным и недомогающим» человеком, который вопреки своим недомоганиям тем или иным способом справлялся с ними, чтобы писать свои композиции. Без сомнения, соответствует действительности, что он унаследовал от своего отца предрасположение к туберкулезу, но оно не проявлялось до двадцати девяти лет, пока он но попал в сырые, способствующие проявлению болезни условия. Насколько притязания Жорж Санд с которой он жил в это время на Майорке, усугубили ухудшение его здоровья, остается лишь предполагать. Мы знаем только, что она вопреки внешнего облика невинности, была чрезвычайно озабочена сексуально, и в этих обстоятельствах трудно себе представить, что Шопен не был втянут в это её любимое занятие. И все же врач объяснил в 1833 году, «что его пациент не проявлял больше симптомов легочной болезни, только лишь страдал от легочного хронического ларингита. Несмотря на то, что он не верил, что его можно вылечить, но серьезного повода к беспокойству также не было.» [28] В последующее время мы очень мало слышали неблагоприятных высказываний о здоровье Шопена до 1847 года, после которого оно с определенными колебаниями мало-помалу ухудшалось до самой смерти.