Трое за Ларцом - Федорова Екатерина. Страница 49

Вигала не слишком вежливо распахнул пинком дверь.

За порогом по полу стлались клубы то ли пара, то ли тумана. Потолок нависал над головой низким округлым сводом, по нему тянулись рельефные ребра, облепленные чем-то вроде гигантских жемчужин. Жемчужины влажно поблескивали в царившей полутьме. И тут не было окон — по стенам тянулись все те же ребра, ровно и густо обсаженные рядами жемчуга. Все правильно — помещение располагалось слева от стойки, прилегая к задней стороне гостиницы. А фасадные окна должны были располагаться справа — это если ориентироваться по расположению трактирной залы. Значит, либо где-то здесь имеется выход к помещениям, прилегающим к фасаду, либо комнаты с окнами имеют свой отдельный выход, который, скорее всего, располагается справа от стойки.

Где-то мерно капала вода. Еще слышался плеск. И приглушенные отзвуки какого-то шепота и чьих-то невнятных голосов накатывались откуда-то из клубов пара — накатывались волнами, становясь то тише, то громче.

— Вот это да… — прошептал Тимофей. — Прямо-таки бани какие-то! И все это позади трактирной стойки…

— Осторожно, — невозмутимо предупредил эльф. — Через два твоих шага здесь расположена линия перехода. Гм… будет лучше, если ты возьмешь меня за руку. На всякий случай.

Тимофей пожал плечами. Но за руку эльфа все-таки взял. Ладонь у эльфа была твердая и жесткая, покрытая упругими мозолями. Мозоли располагались строго в определенных местах, выдавая пристрастие эльфа к игрищам с мечом. А сама ладонь лежала в его руке холодно и равнодушно, разом отметая любые мысли об интимности этого жеста.

Вигала ровно зашагал вперед, таща за собой Тимофея. Они вошли в клубы пара…

И вышли на берег. Безбрежное желтоватое море катило перед ними свои волны, мелкие, частые. Накатывание волн на крупную прибрежную гальку рождало тот самый плеск, который они слышали, находясь в комнате. И где-то неподалеку звенели голоса. Предположительно — женские. И также предположительно — голоса раздавались во-он из-за того крупного валуна, что прилег на песок усталым бизоном по левую руку от Тимофея…

За валуном на гальке лежали те самые чудные создания, которые вчера занимались в зале их гостиницы сладострастными телодвижениями под барабанную музычку. Сложившиеся в полукружья хвосты плавали в воде, перед дамами на гальке была разложена желтоватая скатерка. И на ней лежали неизвестные Тимофею яства — все в скучно-желтых тарелочках, с салфетками и целой кучей вилочек со всех сторон.

— Здорово, девицы! — зычно рыкнул эльф. — Гм… Исполать вам или что-то там еще такое…

Девицы ответили взрывом щебета на неизвестном языке. Потом одна — видимо, наиболее подкованная в языке д'эллали из всей троицы — сказала до невероятности кокетливым тоном:

— Ах эльф, душка… Ах, а у меня всегда так сильно начинает кружиться голова, когда ты принимаешься суровым тоном по-мужски изъясняться…

— Да уж, вот такой я обаятельный, — философским тоном заметил эльф, отпуская руку Тимофея и принимая небрежную позу — с опорой на близлежащий валун. — Давно не виделись, красавицы. Гм… Ваши нежные лики греют мне кровь или что-то там другое. И грудь наполняют энтузиазмом чуть ли не первой любви…

В голосе эльфа звучала нотка неприкрытой скуки. Похоже, общение с русалками Вигалу не особо радовало. Ну да — грехи утомляют подчас не меньше, чем добродетели…

— Ах эльф, — манерным тоном произнесла интеллектуалка с рыбьим хвостом и закатила глаза вверх, так что вместо соблазнительных томно-синих очей глазам Тимофея и Вигалы предстали сплошные голубиные яйца. — Ты всегда так очаровательно комплименты говоришь! Прошу, говори еще! А что касается того, что мы давно не виделись — то да, мы с тобой уже целых шесть дней не встречались…

— Это был не я, — холодно известил даму эльф. — Но это все равно. Мы все как одна семья — братья, сестры, все такое. И не важно, кто именно из нас у тебя был — я или другой эльф. Скажи, Чурилла, куда вы дели вашего вчерашнего обожателя?

— Кого-кого? — недоуменно спросила Чурилла.

Эльф подобрался. Теперь в его позе — с согнутой в локте рукой, которой он опирался на валун, и с ногой, полусогнутой и выставленной вперед, — не было и тени прежней легкой вальяжности. Скорее в ней заключалась звериная готовность ко всему. К прыжку вперед, к удару кулаком в челюсть…

— Поясняю, — раздельно сказал эльф. — Мы вчера были в зале с нашим другом. Глядели на ваши танцы. Потом мы ушли. Наверх, в нашу комнату, спать. А наш друг остался. У него имелись при себе эти самые… пукели. Которые вы все, женщины, так любите. А сегодня утром мы его стали искать. Имеется в виду — нашего друга. И хозяин гостиницы заявил, что искать нашего друга следует у вас. Спрашивается — где наш друг?

— Чего-чего? — снова изнеженным тоном булькнула Чурилла.

Эльф поморщился.

— Вы кого-нибудь к себе вчера приводили?

Чурилла томно откинулась на спину, со страстью прикусила жемчужными зубками прелестную синеватую губку. Сладенько вздохнула.

«Брр!» — пронеслось в голове у Тимофея. И в желудке отчего-то враз похолодало. И почему, спрашивается, — вроде бы и зубки хороши, и губки в самый раз, прелестны до жути…

Но по неизвестной Тимофею причине все эти прелести в комплекте вызывали у него скорее страх, чем страсть. То ли с синеватостью на губах был перебор, то ли вид впившихся в собственные губы зубов его так сильно отталкивал…

К тому же, к полному ужасу Тимофея, обе оставшиеся прелестницы тут же воспроизвели все движения Чуриллы. И на спинки перевернулись, и губы начали страстно прокусывать.

— Да-а… — с сомнением протянула Чурилла. — Был тут один какой-то… Но он недолго протянул — всего час, не больше. Потом… э-э… схватил свои вещи и убежал. Бессовестный! Бросил нас тут одних…

— Точно убежал? — угрюмо продолжал допытываться эльф. — Вы ему, надеюсь, подножки не ставили, в свои подводные хаты не затаскивали?

Чурилла сладко потянулась. Две русалки тут же занялись томными потягушками.

— Ах эльф, душка! Хочешь сам осмотреть наши подводные хаты? Там так уютно и тепло…

— Вернусь, если не найду, — отрезал эльф. — И если он там, от ваших хат останутся одни подводные руины… Всем понятно?

— Нету его у нас, — сладко зевнула Чурилла. — Но ты приходи, о горячий эльф. Я люблю руины — в них так романтично, все так и дышит любовью, единением душ и тел, бурной страстью, взаимным притяжением полов…

Вигала молча развернулся, ухватил Тимофея за плечо и потащил его назад.

В том месте, откуда они попали в этот мир желтенького побережья, клубился туман. Вигала шагнул в него, по-прежнему таща Тимофея за собой.

И они вышли в комнату с жемчужными ребрами.

— Вигала, — ошарашенно спросил Тимофей. — А что это… А как это мы — то тут, а то там, на бережку?

— Это не важно, — нетерпеливо бросил эльф. — К тому же ты все равно не поймешь. Линия мгновенного перехода — это тебе о чем-нибудь говорит? Вот и я думаю, что нет. Эта комната подсоединена к другому миру — для удобства русалок. Они не могут долго обходиться без воды. Ну а гостиница такого ранга, естественно, не может обходиться без них. Они, конечно, глуповаты, нимфоманки и все такое. Но танцуют исключительно хорошо. Так, а вот и хозяин…

Он стремительно рванулся вперед, наконец-то выпустив плечо Тимофея из своей лапищи. Подхватил бедного Гондолу за грудки и почти нежно уложил на ближайший столик. Столешница жалобно скрипнула под его весом.

— Последний. Раз. Я. Спрашиваю. — Вигала выплевывал слова с паузами, и тон у него был прямо-таки замораживающий. — Где. Мой. Друг?

Последнее слово эльф буквально проорал в ухо трактирщику.

— Не знаю я! — истошно завопил хозяин, слегка подергиваясь под хваткой железных пальцев Вигалы. — Ушел он к русалкам и больше не выходил! Ты же знаешь меня, эльф! Азалг иом тунпол ад! Это самая Страшная Клятва моей расы — я больше не видел твоего друга! Клянусь!

Эльф разом выпустил ворот хозяйских одежек. Развернулся к окну и сложил на груди руки.