Возвращение милорда - Федорова Екатерина. Страница 23

– Клоти… Не силен я в манерах. И к чему мне в куртуазных комплиментах изощряться? Я уж так как-нибудь.

– По возвращении в империю, – протянул а Клоти, рассматривая его с каким-то непонятным выражением лица, – тебе, сэр Сериога, надо будет тут же навестить своих соседей. Устроить для них один-два турнира, с пирами и приличными танцами, разумеется. И должна сказать тебе, сэр Сериога, что в твоих летах и при твоем титуле давно пора бы уже и женатым быти.

Серега подавился.

– Да, сэр Сериога! – на всю кухню прогремела Клоти. – Тебе следует жениться! На родовитой девушке, которая принесет тебе в приданое землю, деньги и связи со всем своим семейством. Тебе… гм… пришельцу из другого мира, сие будет как нельзя кстати! Лично прогляжу я список невест, дабы тебе не подсунули нечто порченое.

Серега почесал в затылке. Так. На Клоти напал своднический зуд, но себя она почему-то за непорченую невесту не считает. Интересно…

– Знаешь что, светлоокий свет зари, – с некоторой решимостью в голосе заявил он, – никаких танцев и балов не будет. Это мое решение.

– Но почему? – искренне изумилась Клоти. – Долг герцога – продлить свой род, и как можно скорее. Пока еще есть кому продлевать. Не собираешься же ты и в самом деле оставить свой лен тому… гм… подкидышу? Сие сойдет, пока там нет тебя, но стоит тебе вернуться, и твои вассалы тут же восхотят наследника твоей крови. Кто же согласится подчиняться в будущем безродному приемышу? Вот родному сыну герцога – это да.

Герцог Де Лабри как раз в этот момент размешивал в чашке сахар. Затем очень медленно вынул ложечку, положил ее на блюдце. Упер взгляд в противоположную стенку.

А то, что сам герцог абсолютно безродный, его вассалов никак не волнует? Не могут же они до бесконечности верить в сказочку о неизвестном благородном отце, которую сочинила леди Клотильда. К тому же даже по этой сказочке папаша его бросил и он остался бастардом. Без земель, без прикрытия имени отца и без дома. Что в феодальные времена отличием не считалось, скорее наоборот, пятном на репутации… Или рука, способная хоть как-то держать меч, с успехом заменяет все эти бредни о благородном происхождении? А вот маленький ребенок меч держать еще не способен, а потому геть его…

– Клоти. Ты считаешь, что я выбрал наследником этого ребенка просто так? Без всякой задней мысли?

– Э-э… – замялась Клоти. – Честно говоря, я думаю, ты предвидел, что тебя вот-вот выкинут из нашего мира, и решил на всякий случай назвать наследника. Ведь к нему переходит и право на мандонаду, то есть на защиту твоих земель со стороны эльфов. Есть наследник, есть и мандонада. И земли Де Лабри будут таким образом защищены даже в твое отсутствие – эльфы об этом позаботятся,,поскольку данное ими слово обязывает их позаботиться о твоем наследнике и его имуществе.

– К сожалению, я не настолько предусмотрителен, – тяжело вздохнул Сергей. – Я хотел только одного. Справедливости – мелочь, не правда ли? Этому… этому мальчишке слишком много досталось для его возраста. И я считаю, что он, а также память его родителей достойны герцогского титула. Хотя бы в качестве вознаграждения за их страдания. И все. Разговор окончен. Нравится это моим вассалам или нет, но ребенок получит право на все мои земли. И на эльфийскую мандонаду. А с эльфами они тягаться не смогут – те защитят в будущем и самого мальчишку, и все его права. Так что морщиться могут сколько угодно, но глотать им это придется. Да еще и с верноподданной улыбочкой.

– А как же твои родные дети?

Он перевел взгляд на Клотильду, улыбнулся:

– А они у меня будут?

– Да! – с жаром сказала Клоти. – Вот вернемся в Нибелунгию, устроим турнир с пиром и танцами! Ты теперь герцог, так что в девах для тебя недостатка не будет!

Он с грустью поглядел на ее лицо, такое прекрасное, такое одухотворенное. И чем? Мечтами о его невесте. Выходит, он ей безразличен. Абсолютно…

– Клоти, дело в том, что я, как бы это сказать…

– Есть препятствие? – грозно нахмурилась Клоти.

– Да, есть.

– И какое же?

Он мило улыбнулся, решив на этот раз для разнообразия промолчать. Клоти в этом вопросе можно довериться, она домыслит все остальное и сама. Без его помощи.

– Неужли страдаешь ты от безответной страсти? – с дрожью в голосе предположила Клоти. – И дал обет верности предмету любви своей? Пожизненный, я имею в виду.

– Точно, – кивнул он. Клоти, как всегда, не подвела.

– Ну, – задумалась баронесса. Потом, явно найдя какой-то выход из ситуации, радостно кивнула. – Но, сэр Сериога, при чем же здесь дело продолжения рода? Ради Всевидящего, храни обет в своем сердце. И жену – не хочешь, совершенно не люби. Но потомство оставь. Вот и все.

М-да. Вот он, прямой и жизнеутверждающий подход феодальной эпохи: любовь – это одно, а жена – это уже совершенно другое. Похоже, в Нибелунгии есть четкое разделение отношений между полами на духовные и материальные. И одно у них вполне может существовать отдельно от другого.

Следовало срочно выходить из ситуации. И отговорка типа – дескать, я еще молод и в мужья не гожусь по причине нежного возраста – здесь не пройдет. При феодализме, как помнится, и в двенадцать женились.

– Клоти, – твердым голосом напомнил он. – У тебя вроде были планы на сегодня?

– Не отлынивай от вопроса, сэр Сериога, – стальным голосом уличила его леди. – Ответствуй мне прямо – намерен ты жениться или нет?

– Нет! – Он с обожанием и грустью облизал Клотильду взглядом, всю – от всклокоченных светлых волос на макушке до черной рубахи, обтягивавшей выпирающие плечи (и не менее выпирающую грудь), вздохнул и повторил: – Нет. Она… Она единственная. Такой больше нет. А другой уже и не надо.

– Дурак, – коротко резюмировала Клоти. – Но, может, еще одумаешься. Ладно! Перекусили, теперь к делу. Аида к твоему ростовщику. Как это у вас говорится… Ах да! Побазарим. – И добавила чуть тише:– Хотя при чем здесь базар и разговоры серьезные? Что-то не так тут, сэр Сериога. Или речи серьезные лишь о деньгах ведете вы, уподобляясь базарным торговцам, или же и самую серьезную речь в торг превращаете…

– Устами младенцев, а также феодальных баронесс глаголет сама мадам Истина, – пробормотал Серега. Окинув взглядом блюдо, на котором остались теперь одни крошки и обломки ветчины и сыра, вывалившиеся из бутербродов, он подобрал их сложенными в горсть пальцами и бросил в рот.

И вышел вслед за Клотильдой в прихожую.

У вешалки, где находилась тумбочка с телефоном, стоял отец, держа в руке телефонную трубку. Заслышав шаги Клоти и Сереги, отец дернулся, но не обернулся. Он продолжал стоять к ним полубоком и взирал при этом на трубку со странным выражением лица – то ли ужаса, то ли восторга.

Клоти с любопытством посмотрела на старшего Кановнина, но промолчала. Хотя Серега и видел, что молчание далось ей нелегко.

– Отец?

Старший Кановнин медленно повернулся в их сторону. В свете, падающем из раскрытых дверей кухни, виски его блеснули серебряным. Хотя еще месяц назад они были густо-каштановыми…

Сердце у Сергея сжала какая-то лапа, и он прикусил губу.

– Сережа, – врастяжку произнес отец. – Мне тут только что позвонил один из наших знакомых. Общих с одним моим старым… приятелем, в общем. Приятелем, который уже не приятель. Н-да. Человек, о котором я говорю, сделал мне одну подлость. Ты, похоже, и сам уже в курсе. А знакомый слышал мельком о моих неприятностях и решил слегка помочь. Этот тип, Мерзавчиков, снял у него на время дом. В деревне. Всего в тридцати километрах отсюда. Меня только попросили не портить дом. В смысле, не дырявить там стены и кровью их не заливать…

Серега переглянулся с Клоти.

– Прекрасно, – деятельно заявила леди Клотильда. – Только не отправляйтесь туда в одиночку, сэр Владмир. Вам непременно потребуются свидетели того, что вы дрались честно и с отвагой, достойной отца моего друга, сэра Сериоги. Сейчас мы с сэром Сериогой прогуляемся по городу, уладим одно маленькое дельце, а затем с радостью сопроводим вас к месту вашего поединка с позорным предателем. Кстати, есть ли у вас достойный этого случая меч, уважаемый сэр Владмир? А то в доме вашем… гм… в общем, не зрила я тут вооружения боевого. Но с радостью одолжу вам свое в случае нужды.