Возвращение милорда - Федорова Екатерина. Страница 33

Огни по забору вдруг засияли с прожекторной яркостью. Нет, точно – в этих чудесах все завязано на мече и на нем лично. Вот только у меча, увы, оказалась своя воля, что его, Серегу, не очень радует, поскольку не дает возможности переиграть необдуманно сказанные слова… Поздно, паря, поздно – проехали, да со свистом. Остается только попытаться исправить обстоятельства.

В глубине дома вдруг что-то заколотилось. И загремело. И застучало. Иваныч из-под кучи таращил глаза, потел и краснел, силясь повыше приподнять голову. Но при этом дисциплинированно молчал, не пытаясь завопить и призвать соседей к исполнению их гражданского долга. Впрочем, этому немало способствовала кровожадная улыбка на лице Клоти, которое она время от времени поворачивала в сторону пухлячка-антиквара и его… сотоварища? Нет, пожалуй, все-таки солежника.

А потом с двускатной крыши, красивенько выложенной малиново-алой черепицей, полетела вниз и в стороны та самая черепица. По скатам начали каскадом сиять огни святого Милгота – и посередине крыши возник вдруг разлом, словно бы горбинка скатов просто взяла да и треснула. И в разломе завис, явившись как бы ниоткуда, палагойский меч. Исканный и званый, висевший прямо в воздухе без всякой поддержки вверх рукоятью.

Двое на газоне забормотали что-то с придыханием в голосе и заиканием. Серега покартиннее вытянул руку, выдохнул, постарался расслабить сведенные от напряжения мышцы кисти – чтобы было не так больно, когда меч ударит в руку.

И он действительно прилетел ему прямо в ладонь, с чуть заметным посвистыванием в воздухе – словно ветерок промчался – и скрежетанием лезвия в золотом навершии ножен. Как ни странно, удара он не почувствовал. Меч просто влился в пальцы, и те мгновенно сомкнулись на прохладной рифленой украшенной рукояти…

Цепь конечно же была намотана на плоские, облепленные рельефными золотыми детальками ножны и несла на себе два ветвистых рога шпор. Полный рыцарский набор, вернувшийся к хозяину на манер верной собаки.

– Ну, мы пошли, – чуть ли не с извинением сказал Серега в сторону неровно уложенных тел. – И… э-э… давайте больше не встречаться, ладно? Лично мне вполне хватило и одного раза. Клоти, развяжи их.

Леди Клотильда сделала большие глаза. И почти покрутила пальцем у виска – правда, проделала она все это исключительно лицом, а не пальцем. Так сказать, мимика на грани жестикуляции. Но все же развязала тех двоих связанных. Четверо поверженных в холле, на которых пут не было, начали приходить в себя. Подтверждением чему служили жалобные стоны с их стороны.

– Думаю, вы не захотите позвать себе на помощь милицию, – нахально предположил Серега, подталкивая Клоти к выходу. – Ситуация аховая, а ваши поддельники могут ненароком и запутаться в своих показаниях. Что в свою очередь возбудит подозрения у органов, не так ли? Какая-то вещь – то ли не вещь, то ли уворованная, то ли нет… Руки развязаны, так что первую помощь окажете друг другу сами. А у нас, увы, дела, дела…

Клоти безропотно позволила увлечь себя за ворота. Серега первым перешагнул стальной порожек калитки, прорезанной в воротах. И застыл, стоило ему очутиться по ту сторону забора.

Здесь, с улицы, ничего не было видно. Огни святого Милгота, новогодней иллюминацией сиявшие внутри двора, снаружи умудрились ничем себя не проявить. Над головой простиралось бледно-голубое осеннее чистое небо, по которому даже тянулся реденький птичий клин – над самым горбиком покорябанной крыши.

И ничего больше. Только тишина, монументальные ограды вокруг и призрачно-хрупкая красота солнечного октябрьского дня…

Водитель «москвича», по-прежнему сидевший на шоферском месте, высунулся в оконце при виде Сергея и Клотильды. И – судя по лицу – очень даже удивился.

– Привет, – благожелательно сказал Серега, медленно разворачиваясь от коттеджа антиквара к улице. – Ваши попросили подбросить нас до города.

– Что?.. – недопонял водитель.

Но тут Клоти, уставшая стоять безмолвной статуей, решила провести кое-какие действия – надо думать, в качестве наглядной агитации. Мускулистая блондинка шагнула вперед и просто-напросто отодрала зеркало заднего вида с дверцы машины. Водитель с выпученными глазами отпрянул в глубь салона и уже оттуда посмотрел с невольным уважением и страхом на мощную руку Клоти, в которой было зажато отодранное зеркальце, сиротливо пускавшее зайчиков в сторону соседней ограды. Затем девушка (а по правде говоря – боевой монстр магического Средневековья) присовокупила сквозь зубы:

– Ну? Теперь везешь?

Водитель судорожно сглотнул. Звук громко отозвался в холодном суховатом воздухе улицы, на которой царил самый обычный тихий осенний день.

Серега вздохнул. Вот и тут мы начинаем жить по правилам леди Клотильды. И как ни странно, средневековые правила оказались крайне действенными в мире современной России. Во всяком случае, Клотильду все понимали с полуслова, стоило ей только начать себя вести как баронесса-рыцарь Дю Персиваль. Клоти тем временем еще и кулак занесла, целясь в простоватое лицо за рулем. Парень вжался в кресло.

– Повезешь?!

Тот, помедлив, нерешительно кивнул. Но на его лице за испуганной гримасой легко угадывалась злость. И ведь было на что злиться. Пленница освободилась, вышла из хорошо охраняемого особняка в компании с неизвестно откуда взявшимся молокососом, а теперь еще и машет кулаком под носом, требуя подвезти себя до города. Свои же за все это время и носа из двора не показали, оставив его без помощи и без подсказки. Что же на самом деле во дворе произошло?..

Впрочем, если не дурак, то должен догадаться, что у друзей случились непредвиденные критические часы, и их, скорее всего, отнюдь не консенсусом убедили отпустить девицу. А если уж совсем умный, то после доставки парочки до города обязательно вернешься. Зайдешь во двор и окажешь первую помощь страдальцам.

И тут сзади что-то громко ухнуло с пронзительным скрежетом и грохотом. Сверху на Серегу с Клотильдой посыпалась пыль и мелкие обломки чего-то больше всего напоминающего строительный мусор. Они обернулись.

Крыша коттеджа, холмиком видневшаяся из-за забора, теперь превратилась в скелет из нескольких стропил, сиротливо торчащих над оградой. Клоти, опомнившись первой, кинулась во двор. Серега с небольшим опозданием последовал за ней, столкнувшись в воротах с водителем «москвича».

Внутри царил разор и бедлам. По аккуратным газончикам и группам деревьев, из которых состоял возделанный с определенной претензией на вкус приусадебный участок, сейчас валялся мусор – куски обшивки коттеджа, арматура, кирпичи, обломки бетонных плит. Ковер из мусора местами сгибал ветви деревьев до самой земли. А в центре высился остов коттеджа. Сохранились лишь остатки стен вокруг несущих колонн и опор, перекрытия торчали рядом параллельных балок, щерились в небо лишенные покрытия стропила…

Двое из тех четверых, которых леди Клотильда вырубила в холле, сидели на замусоренной лужайке возле бывшего крыльца, сейчас отмеченного лишь ступеньками. Сидели неподвижно, широко раскинув по земле ноги и не сводя взгляда с горбатого завала, высящегося под сводами обнажившегося каркаса.

Все, на что был сейчас способен Сергей, – это издавать нечленораздельные звуки. Типа «э-э», «м-да…» и чуть ли не «ме-э»…

– Ну вот, – на удивление бодро сказала леди Клотильда противным голосом – тем самым, которым она бесконечно поучала Серегу во время их странствий по Нибелунгии. – Меч выполнил твое предсказание, и враги наши торжественно захоронены. Дурачье, им больше не следовало заходить в этот дом… И хорошо, что ты не предупредил их об этом!

О том, что она сама забыла «предупредить» об этом обстоятельстве Серегу, разумеется, не было сказано ни слова.

– Я… я, собственно… Но как?!

Клоти этак набожно возвела свои бессовестные очи к небу:

– Все было произнесено, а то, что ты их вытащил во двор, всего лишь отсрочило исполнение приговора. Но не отменило. Да не сокрушайся ты так, сэр Се-риога. На то была воля святого Милгота, не твоя. Ты всего лишь запустил предсказание. Исполнение же его было не в твоей власти – это священная воля святого Милгота, который назначен от Единого следить, чтобы рыцари наши не разлучались беззаконным образом со своими мечами. Хоть по пьянке, хоть… гм… Да еще, пожалуй, это воля твоего меча, коему, само собой, безбожный ростовщик был еще менее по вкусу, чем…