Все, что шевелится - Федотов Сергей. Страница 39

Джору взял «сковородку», которая и впрямь оказалась зеркалом, но каким! Зеркала он знал: такие бронзовые отполированные пластинки, отражения в них были тусклыми и желтушного оттенка.

Это же зеркало показалось ему окошком в реальность, все цвета были как в жизни, предметы не размывались по краям и не колебались, как в отражениях на воде. Короче, зеркало было настоящим чудом, только вот лицо в нём оказалось совсем незнакомым. Гессер пристально смотрел в глаза отражению, привыкая к новому облику. Лицо в зеркале принадлежало молодому мужчине, возраст его примерно соответствовал летам Джору, зато всё прочее… Это был совсем иной людской тип, не тот, к которому он привык в родном Юртауне и повидал в своём не больно-то богатом встречами путешествии. Он придирчиво сравнивал свои прежние и новоприобретённые черты: волосы не прямые и чёрные, а светло-русые, чуть вьющиеся, глаза не карие и узкие, а голубые и круглые, нос много уже, длинный и прямой, кожа не смуглая, как у соотечественников, или золотистая, как у любимой супруги Другмо, а бело-розовая. Вчера в горячке боя он не слишком-то разглядывал тех, с кем вместе укрывался в ложбинке от вражеских стрел, чуть позднее лица повторяшек, как назвал Март неполные дюжины до жути похожих бойцов, трудно было рассмотреть в сумерках, но сегодня вспомнил, что они все казались похожими друг на друга, словно состояли в родстве. Но не может же дюжина дюжин молодых людей (а их там было разве что чуть поменьше) являться роднёй. И поэтому Лес, в тело которого непостижимым образом перенёсся Гессер, был не братом Марта, а скорее всего приятелем…

– Мы с тобой друзья, Март? – спросил он, чтобы проверить догадку.

– Не разлей вода, – подтвердил Тынов. – Особенно после того разбойного похода на родину.

– А зачем мы с тобой на родину разбойничать ходили?

– Ой, Лес, лучше не спрашивай. Забыл ты, и слава Батюшке! Я бы тоже хотел позабыть, столько предательства насмотрелись… Ладно. Не стоит о грустном. Значит, себя-то ты в зеркале узнал?

– Не знаю точно. Скорее показалось, что с чужим человеком познакомился. Но, думаю, это вскоре пройдёт.

– Я очень на это надеюсь! – воскликнул Март. – Заболтался я тут с тобой. Побегу, дел полно – в нашу дюжину трёх второклашек на обучение подкинули, нужно заниматься. А ты жди, скоро придут лекари, они тебя на ноги живёхонько поставят. Вспомнишь то, чего и не забывал, лучше прежнего станешь. Давай не скучай.

– Ладно, не буду. Мне есть о чём подумать.

– Вот и молодец. Тогда до вечера. – И выскочил из палаты, только дверь взвизгнула.

ГЛАВА 30

Драчёвская банька, Минусинская котловина

Сотон прижился в Холмграде. Остановился в заезжей, где за золотой перстень его кормили, поили и спать укладывали от новолуния до новолуния. Несостоявшийся хан днями слонялся по таёжному городку, толкался по лавкам и торговым рядам, а вечерами сидел в бражной, слушая чужие разговоры. И на улицах, и в питейном заведении искал он одно – союзников, готовых напасть на Юртаун. Сотон обещал отдать им на разграбление свою столицу, а себе просил немного: пусть захватчики провозгласят его ханом и поколотят всех, кто попытается его, Сотоново, право оспорить. Ему казалось удивительным, что никто на такую выгодную сделку не соглашается.

– Дело твоё неправое, – смеялись собеседники, – не видать тебе ханства, как своих двоих.

Намекали на жирное брюхо, из-за которого Сотон даже пупка не видел. И только однажды заезжий охотник из деревни Малые Подштанники, большой шутник, как впоследствии выяснилось, дал вербовщику двусмысленный совет.

– А пошёл бы ты в Драчёвку, – сказал он.

– Что за Драчёвка? – ухватился за доброе слово уже и не чаявший сочувствия Сотон.

– А село такое, – ответил охотник.

– И кто же там живёт?

– Драчёвские старожилы, понятно.

– И давно живут?

– Давно, поселились, когда нас тут ещё и в помине не было.

– А чем занимаются?

– Никто не понимает. Но колдуны сильные. Как услышишь их сонет, враз заснёшь. Или триолетом оглоушат. Они самого Германа обороли.

– Того самого, главаря рогатых?

– Именно. Он к ним в Драчёвку сдуру-то сунулся, так получил по рогам. Причём старожилы его и пальцем не тронули, выставили против него упокойницу Семёновну.

– Как, упокойницу? Она же мёртвая!

– Мёртвая не мёртвая, а так главаря северных навернула, что тот враз отход сыграл.

– И мне старожилы помогут?

– Дак кто ж разберёт? Иной раз от их помощи куда больше вреда, чем пользы. Больно умные. Ты-то думаешь, что оно так выйдет, а на деле обернётся наоборотом.

– Но попытаться-то стоит? – продолжал расспросы разведчик.

– Попытка не пытка. Помогут ли, не помогут, не узнать, пока не повстречаешься.

– И где ж находится село со старожилами?

– Драчёвка-то? Дак в драчёвском же треугольнике: Малые Подштанники – Пинкарёво – Колотилово.

– Далеко ли это от Холмграда?

– Три дня пути, да всё лесом.

– Съезжу, – решил Сотон. – Непременно съезжу!

– И съезди, – согласился собеседник. – Езжай, коли головы не жалко.

В ханстве Сотон нуждался больше, чем в голове. Что голова? Место для шапки. А вот ханство…

– Мне и голова без ханства не мила! – объявил он.

Посетители бражной расхохотались от таких глупых речей, но от поездки к драчёвским старожилам отговаривать не стали.

Три дня, терпя нужду и холод, добирался Сотой до заветного села.

– Дураков не сеют и не пашут, – приветливо встретил его Вит. – А ты не простой, а с регалиями.

У ветерана от добрых слов потеплело на душе. Есть ещё люди, которые уважают звезду подсотника, когда-то сорванную с его плеча братом Чоной.

– Зовут тебя как, приблудный сын?

– Сотон я, – робко ответил гость. Побаивался сильных колдунов-старожилов.

– Издалече ли к нам пожаловал?

– Из Холмграда. А туда попал из Юртауна, что в Мундарге.

– Мундаргинский, выходит, – раздумчиво сказал Виш.

– Куда выходит? – не понял Сотон.

– Выходит после того, как войдёт. А коли не входил, так и выходить некому, – мудрёно отвечал старожил.

У Сотона враз мозги заскрипели от непомерного напряжения.

– Слушай сонет.

Гость истово закивал: в совете он нуждался. Правда, совет старожила пользы ему не принёс, наоборот – запутал ещё больше.

– Понял, что выходит? – спросил Виш.

– Совсем ничего, – признался Сотон.

– Эх, не доросли ещё люди до понимания истинной поэзии, – вздохнул хозяин. – И сколько ещё веков ждать придётся, пока появятся настоящие ценители… Так что, говоришь, привело тебя в наши Палестины? По большой нужде прибыл или по малой?

– По нужде, по нужде! – вскричал гость, разобравший единственное слово. – Большой-большой!

– Пришёл Сотон, издавая стон: «Закон – тайга, прокурор – Мундарга!» Слушали старожилы, напрягая жилы. Этот ездун – вылитый Мао Цзе-дун, а то и почище: приехал на верблядище! Нет! Что-то я сегодня не в ударе! – огорчённо заявил Виш и хлопнул себя ладонью по лбу. – Ладно, отведу тебя в клуню. Пошли, убожище.

Они двинулись широкой улицей, состоящей из трёх домов. Избы были большие, поместительные, но до двух – и трёхэтажных теремов, на какие претендент в ханы нагляделся в Холмграде, они не дотягивали. За крайним домом со ставнями в виде сердечек Сотон увидел ещё одну, отдельно стоящую избу. Над крышей её развевались дюжины три разноцветных флагов.