Мистерия Огня. Сборник - Холл Мэнли Палмер. Страница 32

Встав в центре зала на отполированном до блеска паркете, старик китаец накрыл свои руки красиво расшитым фуляровым* платком, а потом вдруг, без предупреждения, сделав полное сальто, встал на ноги, держа в руках миску с разноцветными китайскими рыбками. Эта отнюдь не маленькая миска, как минимум метр в окружности и высотой около 30 см, вмещала никак не меньше 15 л. Не пролив из миски ни капли, он обошел с ней зрителей, дабы те удостоверились в ее реальности. О том, насколько высоким было мастерство чародея, свидетельствовал тот факт, что он выступал не на сцене, оборудованной специальными приспособлениями, и не пользовался преимуществом удаленности от публики, очень помогающей всякого рода иллюзионистам, а занимался своей мистификацией на голом полу без ковров в окружении плотного кольца зрителей.

Когда несколько улеглись восторги после первого чародейства, китаец удалился в свой маленький шатер и вынес оттуда большую, богато украшенную миску с чистой водой, которую поставил в центре зала, и, усевшись рядом с ней, достал откуда-то из пышных складок своего халата корзину, в которой было несколько фунтов серого песка. Набрав полные горсти песка, он высыпал его в воду и принялся размешивать эту смесь, пока она не превратилась в жидкую грязь. Потом он вымыл руки и тщательно вытер их куском ткани. Затем, сунув руки в миску, он зачерпнул с самого ее дна полные пригоршни грязи и тихо прошептал над ней несколько слов; и, как только он произнес последнее слово, в корзину между его пальцев струйками посыпался абсолютно сухой песок! Этот процесс продолжался до тех пор, пока вода в миске снова не стала совершенно чистой, причем, как только китаец зачерпывал из миски песок, тот моментально становился таким сухим, словно никогда не покидал корзины.

Закончив фокус с песком, чародей унес миску в свой шалаш и вышел оттуда, держа в руках восковую хризантему, несколько небольших полосок китайской шелковой бумаги и красивый шелковый веер. Как-то по-особому свернув четыре кусочка бумаги, он сделал из них восхитительных бабочек с раскрытыми крыльями и положил эти изящные создания на лицевую сторону веера. Затем быстрым движением он подбросил бумажных бабочек вверх и принялся обмахивать их веером, не давая им опуститься на пол. Он так искусно управлял кусочками бумаги, что они не разлетались и, все время оставаясь на расстоянии примерно 30 см друг от друга, порхали как живые. Они поднялись в воздух над его головой, и, направляемые движениями веера, кружили по комнате и садились на головы и плечи зрителей. После того как искусственные бабочки вдоволь налетались по залу, фокусник взмахом веера поманил их обратно и они, подлетев к нему, уселись на раскрытый цветок хризантемы, который он держал в руке.

Представление длилось более часа, и каждый следующий фокус был явно труднее предыдущего. Исчерпав наконец содержимое маленького шатра, китаец собрал весь свой реквизит и, пустив по рядам зрителей кружку для сбора пожертвований, которая вернулась к нему с солидным грузом монет, удалился, сильно прихрамывая на одну ногу.

В парке вокруг отеля «Ruffls» в Сингапуре нам довелось увидеть одну из лучших демонстраций восточной магии. Мы предпринимали отчаянные попытки сфотографировать удивительные трюки, но недостаточная освещенность — а чародеи предпочитают работать по вечерам — до определенной степени расстроила наши планы. Однако нам все же удалось сделать несколько моментальных снимков знаменитого фокуса с мальчиком в корзине. Этот хорошо известный восточный трюк много раз показывался на американской сцене, но в Америке его никогда не исполняли с таким мастерством, как в Индии, за исключением представления на Всемирной ярмарке, когда туда была приглашена труппа индийских фокусников.

Реквизит для демонстрации этого трюка состоит из большой квадратной корзины с круглым отверстием сверху и точно соответствующей ему крышкой с дырой в ней; заостренной палки, вставляемой в дыру в крышке; квадратного куска парусины или какой-то местной ткани и длинного острого меча. В представлении также участвует полуголый местный мальчик примерно четырнадцати лет в одной набедренной повязке. В том спектакле, о котором здесь идет речь, к стандартному набору принадлежностей добавилась еще и сеть. Представление было устроено на открытой площадке, со всех сторон окруженной зрителями.

Вначале вышел факир, сел на землю, скрестив ноги по-турецки, и заиграл незамысловатую мелодию на своем странном инструменте, по виду похожем на обычную флейту. Через несколько минут появился мальчик в набедренной повязке. Мальчика завернули в сеть и затянули ее настолько туго, что он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, а потом запихнули в корзину, достаточно большую, чтобы он мог поместиться в ней целиком; снаружи оставались только его голова и плечи. Чародей накрыл корзину куском материи, который плотно охватил ее округлые бока, немного не доставая краями до земли, и закрыл корзину крышкой, но ей мешали встать на место выступающие над срезом корзины голова и плечи мальчика, которые четко обрисовывались под складками материи.

Оставив корзину стоять посреди площадки, факир уселся рядом и снова начал играть на флейте причудливую и заунывную мелодию. Через несколько секунд крышка медленно опустилась на место. Подождав некоторое время, чародей встал и, наклонившись над корзиной, вставил острую палку в дыру в ее крышке, а затем быстрым движением проткнул ею корзину до самого дна. Потом, вытащив палку, он взял меч и пронзил им корзину в разных местах; и напоследок сам залез внутрь корзины, и, потоптавшись там, показал, что она абсолютно пуста, а ребенок исчез. В заключение он запустил руку под материю и достал оттуда сеть, в которую был завернут мальчик. Немного повременив, факир опустил сеть обратно в корзину, вернул на место крышку и, усевшись рядом, опять заиграл на флейте.

Как только он взял первую ноту, корзина энергично зашевелилась, а крышка медленно поползла вверх. Представление заканчивалось тем, что крышку и материю окончательно снимали, и все видели, что в корзине опять сидит мальчик, плотно завернутый в сеть, которого удавалось извлечь оттуда только с помощью двух сильных мужчин. Видя, с каким энтузиазмом публика отнеслась к его фокусу, чародей послал мальчика с половинкой скорлупы кокосового ореха поскорее собрать плату, пока не поостыли восторги ошеломленных зрителей! Представление продолжалось весь вечер, пока чародей не понял, что исчерпал финансовые возможности публики, после чего он удалился в сопровождении своих ассистентов.

Памятник королеве Виктории в Калькутте стоит в большом парке, где всегда можно увидеть одного-двух заклинателей змей, развлекающих толпы аборигенов и туристов. Большинство людей убеждено, что змеи, с которыми выступают факиры, абсолютно неядовиты. Однако они сильно заблуждаются, поскольку среди таких рептилий есть самые ядовитые змеи из всех известных в природе, и влияние, которому подчинили их заклинатели, просто поразительно. И хотя среди них, несомненно, попадаются шарлатаны, настоящие представители этой профессии обладают непостижимой властью над змеями, с которыми выступают перед публикой. Примером тому может послужить один случай. Как-то раз, гуляя в парке, мы увидели, как у кого-то из местных жителей сбежала белая крыса и случайно оказалась на площадке среди змей. Одна из змей мгновенно закрутилась кольцами вокруг тела животного и приготовилась его сожрать. Когда, казалось, уже ничто не может спасти жизнь бедного грызуна, маг, наблюдавший за этой сценой, приказал змее освободить животное. Змея послушно разжала кольца и вернулась в свою корзину, а факир взял крысу в руки и поднял ее вверх, показывая, что она цела и невредима. Стоявший рядом молодой офицер, видя, с какой свободой факир обращается со своими змеями, воскликнул: «Ба, да они просто безвредны», и, наклонившись, схватил одну из них руками. Через пятнадцать минут он был мертв, несмотря на все попытки спасти его жизнь.

Однажды, прогуливаясь по парку вокруг памятника Виктории, нам довелось встретиться с еще одним чрезвычайно любопытным персонажем. Когда мы увидели его в первый раз, он сидел на земле в окружении змей и мальчишек, таких же неугомонных в Индии, как и в Америке. Заметив наше приближение, означавшее возможность заработать, индус подготовился к выступлению. Жестом отогнав мальчишек подальше, он встал и поклонился. В пропитанном влагой воздухе его кожа сияла в лучах индийского солнца подобно меди. Вся его одежда состояла из разноцветного тюрбана и набедренной повязки. Он жестом велел молодому мусульманину, стоявшему неподалеку, подать ему свою туфлю, которую тот со смехом сбросил, а факир поднял с земли. Это была обычная туфля на плоской подошве, без задника — и ничего более. Быстрым движением факир бросил ее к моим ногам, и я вдруг увидел, как из носка туфли выползла индийская кобра длиной не менее 1,5 м, которая в итоге обвилась вокруг шеи чародея. Тот факт, что змея никоим образом не могла спрятаться в носке туфли, а также весьма скудное одеяние факира делали фокус еще более непостижимым.