По следу скорпиона - Федотова Юлия Викторовна. Страница 59

– Вы только взгляните, что наделали, ослы безмозглые! Вконец изуродовали! – ругалась Энка. – Чем так, лучше бы дали человеку помереть спокойно!

– Ерунда! – ответил Хельги бессердечно. – Для фьординга шрамы – лучшее украшение. Если выживет, будет всю жизнь гордиться… Давайте лучше костер разведем, я уже рук не чувствую…

– Больно! – тихо хныкала Ильза, отогревая закоченевшие пальцы. – До чего же больно! Зачем так холодно? Ведь есть же на свете места, где зимы не бывает вовсе! Зачем мы не там? – Она придвинулась поближе к Хельги, положила подбородок ему на плечо, спросила на ухо: – Скажи, тебе бы хотелось оказаться в краю, где нет зимы? Где сейчас тепло?

Демон вздохнул. В памяти, и не в своей даже, а чужой, принадлежащей, видимо, кому-то из несчастных жертв Ирракшаны, всплыл смутный мимолетный образ: огромный зверь по имени Иппо нежится в теплой жидкой грязи, погрузившись целиком, только ноздри и глаза торчат наружу. Ворочается, пыхтит от блаженства… Стало завидно до слез.

– Хотелось бы, – ответил он Ильзе мечтательно.

– А-а-а!!!! – заорала Меридит, от ужаса не способная на более связное выражение мысли. Она первая поняла, что сейчас произойдет. Но было поздно.

Повелитель возжелал – Царь Народов исполнил.

– У-у-у! – хлюпала, заливалась слезами боец Оллесдоттер, размазывала по лицу вонючую зеленоватую грязь. – Это я виновата!!! Зачем спросила?!! У-у-у!!!

– На самом деле, виноват Хельги! – вынесла приговор сильфида. – Мог бы уже научиться сдерживать свои желания! Как нежная фея, право! То ему костер подавай прямо в орочьем логове, то спать хочет неделями, то лета среди зимы!

– Зато мы теперь не замерзнем. – Обиженный Эдуард вступился за наставника.

– Да уж! Что-что, а замерзнуть нам теперь не грозит! Давайте уже выбираться куда-нибудь. Я не жаба, чтобы в болоте жить!

Да, именно там они и очутились: в теплом, вонючем, пузырящемся и булькающем болоте. Плюхнулись в самую трясину, еле выползли на огромную корягу, очень кстати оказавшуюся поблизости. Сидели на ней, мокрые, грязные и злые. И ни малейшего представления не имели о том, где именно, в каких краях находятся. Одно было очевидно: очень далеко от Срединных Земель.

Любому из пестрой компании спасителей мира доводилось бывать на болотах, и не раз. То были нормальные, добропорядочные болота с уродливыми, малорослыми и кривобокими деревцами вокруг, с яркой, светло-зеленой травой на участках не особенно глубоких, с черными, топкими ловчими ямами болотников, с кислой ягодой клюквой во мху… С гнездами диких уток, с озерцами, на которые из лесу на водопой приходят лоси – их широким раздвоенным копытам трясина не страшна, с лягушками, что по весне трубят такими голосами, будто и вправду настает конец света, с кровососами-комарами…

Южное болото отличалось обилием тростника, небывалой, в два человечьих роста, высоты. Из-за него невозможно было оглядеться и понять, далеко ли простирается трясина. Склонная к клаустрофобии Энка страдала, чувствуя себя как в ловушке. Не умея различать, где глубоко, где мелко, путники без конца проваливались в топь. Лягушек, и особенно комаров, здесь тоже имелось в избытке. Были и пиявки. Хельги почему-то считал их красивыми, остальные их боялись и орали, не исключая Рагнара и Меридит. Не было гнезд диких уток, кислой ягоды клюквы и лосиных водопоев. И, что самое досадное, не попадалось ни одного болотника или кого-нибудь еще, более или менее разумного, у кого можно было бы разузнать дорогу и выяснить свое местонахождение.

За неимением лучшего воззвали к Силам Судьбы – тянули жребий. Выпало идти на восток. День шли, другой, третий… Улаф тоже двигался вперед, сам, слава всем богам.

Продираться через заросли тростника с его тушей на руках было бы совсем невыносимо. А ведь придется, думал Рагнар, косясь на тяжело ковыляющего фьординга. Скоро он свалится. Нелегко приходилось всем – сказывались недавние плохо залеченные раны, неожиданная жара, от которой успели отвыкнуть, вонь, духота, сырость. Но Улафу было еще хуже. У него от дурного климата загноились все ссадины на физиономии, слились в один большой нарыв. Эльф ненавязчиво предложил свои услуги врачевателя, но получил гордый отказ и решил больше не напрашиваться.

– Совсем свалится, тогда я его насильно попробую исцелить. А пока, если хочет, пусть мучается, – сказал он шепотом Рагнару.

Особенно остро на болоте стоял вопрос ночлега. Первую ночь кое-как пересидели на связках тростника, не выспались совершенно. На вторую Хельги нашел оригинальное решение проблемы. Сгонял в Уэллендорф, купил в лавке магического товара стол для спиритических сеансов, самый большой из имеющихся в наличии (чтобы всем хватило места, а главное, чтобы не выронить в Астрале). Установил его, и получилась довольно удобная, покрытая малиновым сукном платформа. Правда, снилась на таком ложе всякая околесица, да и сукно сразу изгваздалось, но подобными издержками вполне можно было пренебречь.

Так и повелось. Утром стол кочует в Уэллендорф, на университетскую конюшню – Хельги договорился держать его там, а вечером отправляется в неведомую даль, на болота… «Вряд ли во всем свете найдется еще хоть один спиритический стол, ведущий столь бурную жизнь», – размышляла Ильза. И завидовала столу. Она тоже хотела бы проводить дни в Уэллендорфе, пусть даже на конюшне, лишь бы не в болоте. Она же не жаба! Увы! Сколько раз Энка ругалась, требовала отправить их в Уэллендорф вместе со столом!

– Ты притаскивал Макса! Из другого мира! Ты нас из дворца некроманта вытащил! И ничего не случилось! – взывала она.

Тщетно. Хельги бледнел и наотрез отказывался.

– А если оно никогда не кончится, это распроклятое болото? Бросишь нас тут помирать?

– Когда будет ясно, что мы помираем, тогда я рискну. Но не раньше!

Болото кончилось через неделю.

Сперва вода под ногами стала солоноватой. Это обнаружил Эдуард, провалившись в топь по самую шею, – насилу вытащили. Потом тростник будто расступился, и взору измученных путников предстали бескрайние водные просторы. Они вышли к океану.

– Куда же это нас занесло? – удивленно крутила головой сильфида. – Может, в Аполидий?

Хельги по памяти представил береговую линию Староземья и окрестностей и отверг предположение Энки.

– Не может. В Аполидии есть только одно место, где есть выход к морю, если двигаться на восток. Это Пески Шаала. Болот там, сами знаете, нет.

– Тогда что?

– При условии, что мы находимся именно в Староземье, а не где-нибудь в Аваллоне или на неведомом острове, единственный возможный вариант – это побережье Гиблого моря.

– ???

– Да! – согласилась Энка убито. – Я вспомнила. Капитан Каллегрен рассказывал, что все берега Гиблого моря заросли непроходимыми тростниками.

– Кто такой капитан Каллегрен? – спросил Эдуард невпопад.

– Когда-нибудь я расскажу тебе о нем. Но не сейчас. Сейчас у меня нет душевных сил, – ответила девица важно.

Чем Чернолесье было на суше, тем Гиблое море в океане. Заслон. Граница Аваллона и Инферна. Оттуда не возвращались. Туда, если честно, и не стремились. Ни одно судно, будь оно рыбацкое, торговое или военное, по доброй воле не заходило в проклятые воды дальше Тиора. Но океан – не суша, и воля его далеко не всегда совпадает с желаниями жалких смертных. Случалось, корабли уносило бурей или загадочными блуждающими течениями, такими стремительными, что вырваться из их хватки не было способно ни гребное, ни парусное судно.

Но с капитаном Каллегреном вышла совсем другая история. Возможно, именно из-за ее нелепости древние силы, стерегущие Заслон, дали сбой и упустили свою жертву.

Капитан Каллегрен был почтенным, положительным человеком, кстати, земляком Ильзы – родился на одном из Ипских островов. Ему принадлежал небольшой торговый корабль, любовно именуемый «Старушка Кит». Поговаривали что прежде, до того, как судно стало собственностью Каллегрена, оно называлось «Старушка Кэт», но новый владелец счел прежнее имя чересчур фривольным – так часто называли портовых проституток.