По следу скорпиона - Федотова Юлия Викторовна. Страница 65

– Кого там демоны по ночам носят? Пшли прочь, нежить окаянная! – проскрипело из-за двери, да не по-сехальски или аттахански, а на самом настоящем, правда, немного старомодном староземском. – Все одно не доберетесь! Суньтесь только – я вам, ужо, задам! Живая в когти не дамся, заодно и вас порешу, сколь ни полезете.

– Бабушка! – завопили девицы. – Не надо нас порешать! Переночевать пустите!

Ответом было ехидное старческое кхеканье.

– Ишь, выдумали, вороги! Девками прикинулись! Силой не выходит, хитростью взять вздумали? Да не выйдет! Село солнышко, никто вам двери не отопрет! Напрасно стараетесь!

– Не село еще солнце, почтенная! – вскричал Аолен. Он вдруг очень ясно понял, что ночевать на улице в данной конкретной местности крайне нежелательно. – Вы посмотрите в щелку, оно еще высоко!

И верно, багровый огненный шар едва касался горизонта нижним краем.

– Не село! Честно! – загалдели остальные.

В доме послышалась возня. Со скрипом приотворилось крошечное смотровое окошечко возле двери. Высунулся любопытный нос.

– И впрямь не село! Выходит, вы не нежить поганая? Из плоти и крови твари? Ну заходите, не то. Покуда другие гости не явились. Откуда же вас, бедных, вынесло на ночь глядя? Жить разве надоело?

Старая опрятная ведьма пропустила гостей в избушку, такую же видавшую виды и аккуратную, как и она сама. Если внутри помещение и напоминало жилище древней ведьмы – Хранительницы Заслона, то лишь в самых общих чертах. Оно было больше изнутри, чем показалось снаружи, и в нем уместились старинный резной буфет и большая печь. Магическая утварь на полках под потолком матово поблескивала чистыми боками. Пучки трав и кореньев, развешанные на балках, попахивали своеобразно, но не особенно противно. Отведенный под паутину угол скромно прикрывала занавесочка в розовый горошек. Из прочих ведьминских атрибутов имелись раскормленный до безобразия черный кот и новенькая метла с кокетливой ленточкой.

– Проходите, детки, проходите, – бормотала ведьма. – От, на лавку садитесь, пожитки складывайте, а я покуда туточки управлюсь.

Она по-старушечьи долго копошилась с замками и засовами, затыкала какие-то щелочки, наводила охранные чары, причитала под нос:

– Бедные, бедные детки! Хорошо, до меня, старой, достучались! В наших краях, упасите боги, на ночь без крова остаться. Так-то, гости дорогие!

Гости дорогие изнывали от любопытства.

– Да что у вас за напасть приключилась, бабушка? – спросила Меридит, сбиваясь, в тон старухе, на архаичный слог. – Поведайте, может, поможем чем?

Старуха замахала руками:

– И-и, милая! Да разве может воин нашей беде помочь? На что я – ведьма не из последних, и то одолеть злую силу не могу. Вот слушайте.

Пришли мы на эти земли лет уж триста как. Орки нас из родных мест выбили. Пришли, да тут и остались, дальше пути не стало. Поначалу разное случалось, ведь вот он, Черный лес, под боком. Озоровала нежить, не без этого. Потом присмирела, в глушь ушла. Согнала я их ведовством своим.

Обжились мы с годами неплохо. Тепло тут, урожай богатый, травы хорошие – можно скотину держать. Налог платить некому. Разбойники вовсе не заглядывают, леса боятся. А мы к нему привычные – и он нас знает, на полтыщи шагов в чащу пускает. Хворосту, грибочков собрать, деревьев на избы свалить – все позволяет. К северу от нас еще села есть, за невестами к ним посылаем, – ничего, так и жили помаленьку… Все бы хорошо, да вдруг, год ли, полтора назад, по осени, смотрю – что такое?! Лес будто чужой в одночасье стал! Синь вся ушла – рыжий стоит! Тогда еще почуяла недоброе! День рыжий стоит, другой, третий. На четвертый синь воротилась, да только нам с той поры покоя нет.

Днем все по-прежнему катится, но только солнце сядет – беда! Лезут чудища лесные, упыри не упыри, лешаки не лешаки, один демон их разберет. Страшны – от одного вида люди мрут! Посевы, огороды портят, скотину не запрешь – грызут, кого на дворе по темноте застанут, тому уж не жить. В клочья раздерут, мокрого места не останется. Не то глотку разворотят, кровь слакают, тело бездыханное в колодезь скинут. И больше из этого колодца пить нельзя, новый копай.

Так и маемся. Темноты боимся, ночью по избам хоронимся. Туда им хода, видно, нет. Поцарапают, поколотят в дверь, повоют, да на рассвете прочь и уйдут. А нам убытки считать. Обеднели совсем. Нет, видно, срок пришел с насиженного места сниматься. Судьба так повернула.

– И колдовство их не берет? – по-детски округлив глаза, спросила Ильза.

Старушка с досадой отшвырнула связку ключей.

– Не берет! Хоть ты тресни! Все средства от нежити перебрала! Уж такую пакость варила, какую теперь и не помнит никто. Бабка покойница меня научила, да строго-настрого наказывала без крайней нужды не вспоминать… Не берет!

– Так, может, они живые? С оружием на них выйти не пытались? – тихо спросила Энка.

– Как не пытались? Выходили мужики, кто с вилами, кто с лопатой, кто с давних времен копье припас… И где нынче эти мужики?

– Где? – машинально переспросил Рагнар.

Старуха горько вздохнула в ответ.

– А в других деревнях какая ситуация? – подал голос Хельги. До сих пор он сидел молча, сжавшись в комочек, втянув голову в плечи, будто надеялся стать маленьким и незаметным.

– В Петухах похуже, чем у нас. Совсем разоряются Петухи. Уж и сеять перестали, с огородов живут. Семьями по миру идут… хотя куда у нас идти-то, окромя как к предкам?

В Трех Ключах – с нами вровень. Одни Ходулки покуда в силе. Рынок большой, мы туда, почитай, все добро уж снесли. В работники от нас туда нанимаются… Оно ведь как: к нам лесные гости, почитай, каждую ночь являются, в Ходулки только по полнолуниям и захаживают, когда в самой большой силе пребывают. Там под холмом, сказывают, покоится великий древний колдун, мертвый, а может, и живой. Нежить и остерегается колдуна тревожить…

Ну да и вам, детки, спать пора. Завтра вам путь дальний лежит, надо до вечерней зари из наших мест уйти. Это я, старуха, храбрая такая, пустила на постой. В других селах ведьм нет, простой народ вас забоится. Вон вы какие воины грозные, да и не нашей породы половина. Никто дверь не отворит. Спите, спите…

Ночью на улице творилось нечто дикое. Выло тоскливо и жутко. Гремело колодезными цепями, ведрами, барабанило в запертые двери и ставни. Тяжело бухало по крыше, шарило у трубы.

– Чур, чур меня! – затравленно шептала старуха.

Какой уж тут сон!

Ильза и Эдуард забились в уголок, сидели, закусив палец – не пристало воинам лязгать зубами от страха. Аолен выглядел бледным и встревоженным. Гном бранился. Энка при каждом новом стуке или вопле так и подпрыгивала. Правда, не от страха. Девицу раздирало любопытство, прямо подмывало распахнуть дверь, поглазеть, кто там, неведомый и страшный, буянит в ночи.

Меридит и Рагнар от нечего делать (все равно не уснешь) зажгли свечу, принялись играть в кости на щелбаны.

А Хельги нырнул в Астрал. И узрел там нечто неожиданное. Вернее, почти ничего не узрел. Если жилище ведьмы было насквозь пропитано сильной, природной, синеватой магией, то страшные магические твари за стеной оставляли в Астрале лишь слабый оранжевый след. Такой бывает от простого амулета для отвода стрел. Вон у Ильзы похожий есть, и у Орвуда, и у Энки… Это не их собственная магия. А собственной в ночных пришельцах, порождённых древней силой, не было вовсе! Или нет, все-таки была, но в такой микроскопической дозе, что за амулетами толком не разглядишь. Меньше чем в Рагнаре!

Вот загадка!..

– Ну, долго ты еще собираешься дрыхнуть, существо ночное?! – бесцеремонно толкалась в бок Энка. – Мы уже яичницей позавтракали. Выходить пора.

– А я никуда не иду, – сообщил подменный сын ярла, перекатываясь на другой бок. – Я остаюсь еще на одну ночь, хочу выяснить, что тут на самом деле происходит.

Мир надо спасать, убеждали его. Нет времени распыляться на отдельные села. Хельги был неумолим. Не желаете оставаться – пожалуйста! Идите дальше. А он потом догонит, через Астрал. Выяснит все и догонит.