Голос знания. Книга Толтекской мудрости - Руис Мигель. Страница 8

Прежде, чем я появился на свет в этом физическом теле, здесь уже обитало целое общество рассказчиков. Уже существовал текущий рассказ, и из их рассказа, я научился создавать свой. Рассказчики, существующие до нас, обучают нас, что это значит, быть человеком. Вначале, они говорят нам, мальчик ли мы или девочка, затем, они говорят нам, кто мы есть, и кем мы должны быть или не должны быть. Они учат нас быть женщиной или мужчиной. Что значит быть приличной женщиной, пристойной женщиной, сильным мужчиной, смелым мужчиной. Они дают нам имя, идентификацию, и говорят нам, какую роль мы играем в их рассказе. Они готовят нас к жизни в человеческих джунглях, соперничать друг с другом, контролировать друг друга, навязывать нашу волю, сражаться против своего же рода.

Разумеется, я верил всему, что рассказчики мне говорили. Почему же им не верить? Они наполнили меня знанием, и я пользовался этим знанием, чтобы копировать их стиль и создавать свое искусство похожим способом. Я слышал, как мои старшие братья обменивались своими глубокими убеждениями с отцом. Я пытался заговорить, но меня тут же затыкали — даже и не думай… у меня не было права голоса. Как я уже говорил, я едва мог дождаться, когда у меня появятся мои собственные убеждения. Неважно, каким было бы мое мнение, я просто хотел высказывать свои мнения, и защищать свои убеждения со всей праведностью.

Будучи детьми, мы становимся свидетелями взаимоотношений между людьми, и это становится нормой поведения для нас. Мы видим наших старших братьев и сестер, тетушек и дядюшек, родителей, и соседей, какие у них романтические взаимоотношения. Они страдают, но верят, что любят. Мы видим, как они ругаются, и не можем дождаться, чтобы вырасти и делать то же самое. Наш менталитет в детстве «ух ты, вот это здорово!». Мы страдаем от драмы во взаимоотношениях, потому что мы видим много лжи, когда мы невинны, и мы используем эту ложь, чтобы создать свой рассказ.

Я продолжил изучать историю своей жизни, и что я обнаружил, все в моем рассказе — оно обо мне. Конечно же, так и должно быть, поскольку я и есть центр своего восприятия, и рассказ вытекает из моей точки зрения. Главные персонажи, живущие в моем рассказе, основаны на том, кто реально существует — это правда. Но то, во что я верю насчет себя, это неправда — это рассказ. Я создал персонаж «Мигель», и это всего лишь образ, основанный на моих соглашениях и верованиях в отношении самого себя. Я проецирую свой образ на других людей в обществе, другие люди воспринимают эту проекцию, изменяют ее, и реагируют на меня, в соответствии с их рассказами.

Потом я понял, что поскольку это мой рассказ, я также создал образ для каждого второстепенного персонажа, живущего в моем рассказе. Второстепенные персонажи основываются на реально существующих людях, но все, чему я верю о них, есть рассказ моего собственного сочинения. Я создаю персонаж матери, отца, моих братьев и сестер, любимой, даже собаки и кошки. Я встречаю человека, оцениваю его, выношу суждения на его счет, основываясь на знании в моем разуме. И таким образом, я удерживаю их образ в моей памяти.

В моем рассказе, вы — второстепенный персонаж, мое творение, и я с вами взаимодействую. Вы проецируете то, чему вы хотите, чтобы я поверил в отношении вас, и я изменяю это в зависимости от своих верований. Теперь я уверен, что вы именно тот, кто вы есть, по моему убеждению. Я даже могу сказать: «Я тебя знаю», в то время, как истина в том, что я вас абсолютно не знаю. Я знаю только рассказ, который я о вас создал. И у меня ушло время на понимание того, что я только знаю рассказ, который создаю сам о себе.

Годами я думал, что знаю себя, пока не обнаружил что это неправда. Я знал только то, во что верил в отношении себя. Потом я понял, что я не тот, кем я по моему убеждению являюсь! И это было очень интересно, и пугающе, когда я понял, что на самом деле никого не знаю, и никто не знает меня.

Истина в том, что мы знаем лишь то, что мы знаем, и единственное, что мы действительно знаем, есть наш рассказ. А сколько раз вы слышали, как другие люди говорили: «Я хорошо знаю своих детей. Они никогда бы такого не совершили!». Вы думаете, вы и в самом деле знаете своих детей? Вы думаете, вы действительно знаете своего партнера. Может, вы уверены, что ваш партнер вас совсем не знает? Возможно, вы считаете, что никто вас не знает в действительности, но знаете ли вы сами себя? Знаете ли вы хоть кого-нибудь?

Когда-то я верил, что знаю свою мать, но единственное, что мне о ней известно, это та роль, которую я определил ей в своем рассказе. У меня есть образ для персонажа, который играет роль моей матери. Все, что мне о ней известно, есть то, чему я о ней верю. Я понятия не имею, что творится у нее в голове. Только моя мать знает, кем она является, и несомненно, она и сама не знает.

То же верно и для вас. Ваша мать может клясться, что она очень хорошо вас знает. Но правда ли это? Я так не думаю. Вы знаете, что она понятия не имеет, что происходит в вашем разуме. Она знает лишь то, во что о вас верит, что значит, она почти ничего о вас не знает. Вы — второстепенный персонаж ее рассказа, и вы играете роль сына или дочери. Ваша мать создает ваш образ, и она хочет, чтобы вы соответствовали этому образу, который она создала. Если вы не являетесь те, кем бы она вас хотела видеть в соответствии со своим рассказом, догадайтесь, что произойдет? Она ощущает, что вы причиняете ей боль, и пытается подогнать вас под ее образ. Поэтому, она испытывает потребность вас контролировать, говорить вам, что делать и чего не нужно делать, высказывать вам все свои мнения о том, как вы должны жить.

Когда вы понимаете, что это всего лишь навсего ее рассказ, какой смысл суетиться, отстаивая свою точку зрения? Неважно, что вы говорите, она вам все равно не поверит. Как она может поверить в ваш рассказ, когда это не ее точка зрения? Наилучшее, что вы можете сделать, это изменить направление разговора, насладиться ее присутствием, и любить ее такой, какая она есть. Когда вы обладаете такой осознанностью, вы простите вашу мать за все, что она вам сделала, конечно же, в соответствии с вашим рассказом. Только посредством акта прощения, ваши взаимоотношения с матерью совершенно изменятся.

Когда я обнаружил, что люди создают и живут свои собственные истории, как я мог продолжать осуждать их? Как я мог воспринимать что-либо на свой счет, когда я знаю, что я всего лишь второстепенный персонаж их рассказа? Я знаю, что когда они обращаются ко мне, они в действительности разговаривают со второстепенным персонажем своего рассказа. И что бы люди обо мне не говорили, это всего лишь проекция их образа, созданного обо мне. Это не имеет ничего общего со мной. Я не теряю свое время на то, чтобы принимать что-либо на свой счет. Я концентрирую свое внимание на создание моего рассказа.

Каждый из нас имеет право на создание собственного жизненного рассказа, на самовыражение посредством своего мастерства. Но как часто мы пытаемся подогнать второстепенные персонажи нашей истории под образы и роли, которые мы для них создали? Мы хотим, чтобы наши дети были такими, какими мы их себе представляем. Так вот, плохие новости! Этого никогда не произойдет. И когда наш партнер не соответствует образу, который мы для него/нее создали, мы чувствуем гнев или боль. Затем мы пытаемся контролировать нашего партнера, мы должны говорить ему, что делать, чего не делать, во что верить, во что не верить. Мы даже указываем партнеру как ходить, как одеваться, как разговаривать. Мы то же самое проделываем с нашими детьми, и это переходит в войну за контроль.

Жизнь в физическом теле очень коротка, даже если мы будем жить сто лет. Когда я понял это, я решил больше не тратить свое время на создание конфликтов, в основном с людьми, которых я люблю. Я хочу наслаждаться ими, и я делаю это, когда я их люблю за то, кем они являются, а не то, во что они верят. Не важно, какой рассказ они сотворили. Меня не волнует, если рассказ моей матери не соответствует моему рассказу. Я люблю ее, и наслаждаюсь ее присутствием. Я знаю, как не навязывать ей мой рассказ, я вообще его никому не навязываю. Я уважаю ее рассказ, выслушиваю ее рассказ, и я не считаю его неправильным.