За пределами просветления - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо". Страница 10

Твой мусор приносит тебе выгоду. Ты можешь выбрать его, нет никаких проблем. Но делай выбор осознанно: ты выбираешь мусор, потому что он приносит тебе выгоду. Если твой выбор будет осознанным, мусор не удержится в тебе надолго. Не борись с ним, борьба не поможет.

Или, если ты достаточно мужественен, пойми одну простую вещь: даже если ты напишешь сотни романов, внутри тебя все равно останется рана, которая будет болеть двадцать четыре часа в сутки, и вся твоя жизнь будет растрачена на страдания только ради того, чтобы ублажить несуществующее эго. Завтра ты умрешь, а послезавтра никто не вспомнит о тебе. Сколько писателей было в этом мире? И кому сегодня до них есть дело? И все они, должно быть, так же страдали, поскольку то, что они делали, было мусором.

В тебе скопилось много мусора. Но если ты можешь найти в себе немного мужества и выбросить весь этот мусор, очистить себя, возможно, из тебя получится нечто прекрасное, что может оказаться полезным для человечества, что может запомниться на века, и не только запомниться, но и оказать определенное трансформирующее воздействие на людей.

Но все то, о чем ты пишешь, весь этот мусор – это просто журналистика. Завтра никому не будет дела до сегодняшней газеты.

Когда-то я был знаком с одним пенсионером, который был немного эксцентричным… Люди, вышедшие на пенсию, становятся эксцентричными, поскольку им нечего делать. А никто из них не хочет быть бесполезным – это причиняет боль. Никто не хочет быть обузой.

В семье до старого человека никому нет дела. В действительности, от таких людей хотят избавиться, так как они доставляют ненужные хлопоты. У молодых – своя собственная жизнь, свои радости, свои развлечения, а эти старики все время вмешиваются в их жизнь, осуждают их, заставляют их чувствовать себя виноватыми или постоянно раздраженными. И старикам нечего делать; двадцать четыре часа в сутки они сидят дома. Естественно, им нужна какая-то работа, вот они и становятся великими критиками, они критикуют все.

Этот старик часто приходил ко мне. Я работал в университете – один или два часа я преподавал в университете, а затем возвращался к себе. Он приходил ко мне, и мне нравилось слушать его. Он был очень счастлив со мной, он говорил: «Ты – единственный человек, у которого есть терпение слушать меня, больше до меня никому нет дела. Я говорю такие важные вещи, а никому это не интересно». Но как долго я мог выносить его?

Поэтому я стал давать ему газеты и журналы, чтобы он читал их, погружался в чтение и оставлял меня в покое. Иногда случайно я давал ему старую газету. Он начинал читать ее – и очень увлекался ею, – а затем смотрел на дату. «О Боже, я дал ему старую газету!» – спохватывался я и говорил ему:

– Это старая газета. Я дам тебе другую, свежую.

А он отвечал:

– Это не имеет значения – почти на девяносто процентов новости те же самые. А из-за десяти процентов стоит ли беспокоиться? Для меня это все равно. Когда тебя нет дома, я прихожу и спрашиваю о тебе у садовника. Он не разрешает мне входить в твой кабинет, но он приносит мне газеты, и я сижу в саду. И иногда он приносит газеты годичной давности! Но я говорю, что для меня это не имеет значения; происходит всегда все одно и то же, поэтому я читаю любые газеты. Даже твой садовник говорит мне: «О Боже, этой газете уже год. Подожди, скоро придет мой хозяин, и я принесу свежие газеты». А я говорю: «Не стоит беспокоиться, я просто наслаждаюсь чтением». Везде происходит одно и то же: кого-то убили, на кого-то напали, кто-то покончил с собой, кто-то совершил террористический акт, где-то сменилось правительство. Меня не интересует, кто находится у власти в Бразилии, – какая мне разница?

Мой садовник сказал мне:

– Этот старик – философ.

– С чего ты взял, что он – философ? – спросил я.

Он ответил:

– У него очень философское отношение ко всему: он читает газету годичной давности и читает ее так внимательно. И когда я спрашиваю его об этом, он говорит: «Какая разница? Время проходит. Всего лишь год назад это было новым, а то, что ново сегодня, будет старым через год. И что касается меня, то это только вопрос того, как провести время, поэтому мне все равно, что читать».

Я бы хотел, чтобы ты прежде всего был чистым, невинным, безмолвным. И тогда, если из этого безмолвия что-то родится, это будет вкладом во вселенную. В противном случае ты будешь продолжать писать романы, рождающиеся из мусора, и они будут продаваться, поскольку людям же нужно что-то читать, а затем выбрасывать. Но они не знают, что кто-то вложил в это свою жизнь, потратил свою жизнь на написание этих романов. Кто-то упустил свою буддовость.

Выбор – за тобой.

Его нельзя никому навязать.

Я могу лишь дать тебе намек – время пришло.

И ты достаточно зрел: ты написал все эти романы, и ты знаешь, что все это мусор.

Это ясно, ведь люди любят читать что угодно. Для книжных киосков на вокзалах и в аэропортах нужен мусор; мусор нужен везде, так как люди нуждаются в мусоре. Но зачем тебе попусту тратить свою жизнь?

А у тебя есть возможность дать рождение чему-то действительно значительному – но нужен прорыв. Тебе нужно разорвать этот порочный круг.

Ты должен забыть то, чем ты занимался, забыть имя и славу и все, что она приносит тебе.

Просто будь никем, наслаждайся тем, что ты никто.

И я говорю тебе: в том, чтобы быть никем, есть свобода.

И в один прекрасный день ты обнаружишь, что семя внутри тебя начало прорастать. И тогда, если что-то из твоего собственного переживания окажется записанным тобой, это будет значительным для тебя, это будет значительным для других. Все, что действительно может сделать жизнь немного более красивой, немного более музыкальной, немного более поэтичной, поможет и тебе тоже. И это возможно только благодаря твоему росту.

Ты можешь собирать всевозможную информацию – прочитать десять романов и написать одиннадцатый, – это один путь, по которому идут все писатели, поэты, художники. Но все они оказываются людьми третьесортными, и они будут забыты.

Нечто значительное появляется только из твоего сокровенного существа.

Но перед этим ты должен выбросить весь мусор; мусора так много, а семя такое маленькое – оно затерялось в мусоре.

Я надеюсь, что ты сможешь сделать то, о чем я говорю, иначе я бы этого не говорил.

Глава 3. Нет другого пути, кроме жизни

Первый вопрос:

Ошо,

Как получается, что все идет так хорошо?

В этом вопросе нет ничего смешного.

Он затрагивает что-то чрезвычайно важное, связанное с человеческим страданием, человеческой болью, человеческой реальностью. Он вызывает смех, потому что кажется абсурдным спрашивать, отчего дела идут так хорошо.

Мы привыкли к тому, что дела никогда не идут хорошо.

Нам хорошо знакомы страдание, боль, тьма, бессмысленность, вся трагедия человеческого существования. Это вошло в нашу плоть и кровь; мы принимаем это так, как будто это наша природа.

Если дела идут плохо, это кажется естественным.

Если дела не идут плохо, тогда, должно быть, что-то не так, – как получается, что дела идут так хорошо? Мы забыли язык благополучия, мы забыли вкус блаженства.

Мы забыли нашу собственную природу.

А дела должны идти хорошо – это в природе вещей; для того, чтобы они шли хорошо, не нужно никакой причины.

Если вы здоровы, вы же не идете к врачу и не спрашиваете его: «Что со мной? Я здоров». Вы идете к врачу, когда вы нездоровы, когда вы больны.

Когда люди молоды, они не спрашивают: «В чем смысл жизни?» В их юности, в переполняющей их энергии есть достаточно смысла, достаточно значительности. Молодые люди пока еще способны любить. Они пока еще способны танцевать, петь, веселиться. Смерть еще не отбросила тень на их жизни.