Нежить или Таинственные существа - Герштейн Михаил. Страница 43

Военные, открыв огонь по “энлонавту-привидению” с не до конца проявленными конечностями на базе ВВС Талавера в Испании, были потрясены его неуязвимостью. Пули, однако, не пролетали насквозь, они исчезли в теле энлонавта

Кто-то может фантазировать, что инопланетяне не имеют тени, Потому что они из более развитой цивилизации и используют какой-то неизвестный эффект. Но это “объяснение” не объясняет отсутствие тени у Бима, призраков, привидений и в тысячах прочих случаев, которые уфологи не относят к уфологии.

Почему же объект, отражающий свет, не отбрасывает тени? Возможно, он не отбрасывает тени потому, что не является частью Мироздания, а является продуктом некоей временной материализации — не вполне материален.

Александр Михайлович Колпаков из Оренбурга пишет:

«Я, бывший командир Красной Армии, участник обороны города Петрограда, инвалид Отечественной войны II группы.

То, о чём я расскажу, случилось в начале лета 1933 года. Ватага пацанов (человек 30–40) собралась в Протопоповской роще, расположенной в слиянии рек Урала и Сакмары, за мостом, который ежегодно временно строился после разлива. Там мы купались, набирали на лужайках в роще щавель, дикий лук и чеснок, поспевающие ягоды. В те времена их было предостаточно. Ближе к вечеру купались вновь и гурьбой возвращались по просёлочной дороге, пересекающей огороды, расположенные в низине у горы Маяк. Гора была частью возвышенности, поднимавшейся на 15–20 метров и тянувшейся до искусственных ледников у железнодорожной станции Оренбург, где загружали вагоны льдом для перевозки скоропортящихся продуктов.

Мы прошли почти половину огородов, когда начало садиться солнце. Диск его скрылся за верхушками лесных деревьев, когда за спиной послышались сопение и цоканье копыт. Обернувшись, мы увидели высоко над опушкой леса, на другой стороне Урала, галопом мчащегося коня, раза в три превосходящего по размерам обычного. На нём сидел закованный в латы всадник-великан. На поясе его висел меч в ножнах, левой рукой он держался за повод, в правой было длинное копьё, а лицо его прикрывало забрало.

Все ребята побросали набранные за день ягоды и зелень, и, крича от страха, побежали что есть сил по дороге. А всадник, казалось, направлял коня так, чтобы перекрыть нам выход из низины. Он скакал над землёй, как бы парил в воздухе, но стук копыт громко сопящего и фыркающего коня звучал так, словно подковы били по каменной мостовой.

Я, держа за руку братишку, бежал впереди всех. До подъёма оставалось метров триста, не больше. Мы пробежали их на одном дыхании, по тропинке взлетели на гору, где располагались несколько скирд со льдом, заваленных толстым слоем соломы и камышовыми тюками.

Как только мы оказались наверху, всадник исчез, не стало слышно стука копыт, сопения и фырканья коня. Сверху нам было видно, как остальные ещё не добежавшие ребята оглядывались на небо и ускоряли бег. Тех, кто ещё был внизу, всадник продолжал преследовать. Но для каждого поднявшегося на гору он исчезал.

Когда все оказались на возвышенности, возбуждённые и перепуганные, солнце зашло, все звуки затихли, ничто не напоминало о страшном видении. Больше никогда оно не повторилось. Но мы часто вспоминали о небесном всаднике и его огромном коне.

С годами увиденное мало-помалу стиралось из памяти. Потом мы повзрослели. И были войны… Много войн, и самая страшная — Отечественная, на которой погибли на полях брани многие из тех пацанов, что однажды на закате бежали от небесного воина. Из оставшихся в живых в Оренбург практически никто не вернулся, определившись по дальнейшей службе в других регионах страны. Из них, думается, тоже уже мало кто остался.

…Я решил написать вам потому, что не хочу, чтобы увиденное в детстве чудо ушло вместе со мной. У меня нет свидетелей. Мой брат Виктор, которого в тот вечер я тащил за собой в гору, 1925 года рождения (на два года моложе меня), совсем мальчишкой погиб при форсировании Днепра. Кто жив из остальных — не знаю. Но верю, что если кто-нибудь из оставшихся прочтёт эту историю, обязательно отзовётся и подтвердит.»

Уфологов этот случай не интересует. А ведь какая в принципе разница, был ли это “небесный воин” или “роботы-пришельцы”? Для подобных встреч исследователи изобрели термин “хрономиражи”: дескать, это из-за какого-то провала во времени появляется образ древнего воина. Но, как видно из предыдущего случая, призрак пса Бима появился вовсе не из какого-то “провала во времени”, а из переживаний о просмотренном фильме. Считать эти два случая “разными феноменами”, объяснять их “разными причинами” и “разными процессами” — кажется глубокой ошибкой.

“Хрономиражи” — это, очевидно, та же самая нежить и искажённая реальность, лишь исторической тематикой отличающаяся от прочих проявлений феномена.

Журнал “Вокруг света” (С. Бура, “Харовская посадка”, № 10, 1989):

«В начале июня, часу во втором пополудни группа харовских ребят, возвращаясь с речки, увидела, как из ярких шаров вышли три безголовых “гуманоида” — существа чёрного цвета, похожие на роботов. Они появлялись возле кустиков на склоне конанцевского овражка и, пройдя на негнущихся ногах небольшой отрезок склона, исчезали…»

Это уже попало в досье уфологов: как же, речь-то идёт о “роботах”, инопланетянах.

Изрядная часть наблюдений говорит о том, что мы имеем дело с материализацией образов, заимствующих по крайней мере часть деталей из сознания или подсознания очевидцев (или из некоего коллективного подсознания). Такое определение даёт возможность очертить сразу весь комплекс паранормальных явлений, включая призраки (и призрак вампира в том числе), НЛО, полтергейст и т. п. Всему этому можно дать общее определение — материализовавшиеся образы. А само явление можно назвать искажением реальности.

Попытаемся контурно определить характеристики явления.

1. МАТЕРИАЛЬНОСТЬ. Все эти видения — и Бим, и всадник, и “роботы-гуманоиды” — бесспорно должны быть материальны (но при этом они “условно материальны”). Их одновременно видели многие очевидцы, то есть они не являются галлюцинацией. Они оставляют физические следы своего короткого существования (от сломанных: деревьев до травм очевидцев). Однако материальность этих образов достаточно условная: они не дают тени, видны не отовсюду и не всем, появляются из ничего и растворяются в воздухе.

Полагаем, речь идёт не о вторжении в нашу реальность некоего материализовавшегося элемента, а о другом — об искажении реальности в небольшом пространстве. Показателен случай со всадником, когда взобравшиеся на гору дети уже не видели и не слышали его, а ещё поднимающиеся продолжали его видеть и слышать. То есть была чёткая граница, за которой явление переставало наблюдаться. Была чётко ограниченная область, в которой реальность была искажена.

Об искажении реальности говорит и случай в Харовске с семьёй Головацких (“Вокруг света”, № 10, 1989): мать и дочь смотрели по телевизору “Формулу любви”, когда вдруг дочь с криком “Мама, вставай, самолёт падает” выбежала на улицу (они живут на первом этаже), а Татьяна Владимировна стала наблюдать из окна. И мать, и дочь (учительница, 29 лет) видели то же самое: золотистого цвета пламя, которое вскоре превращается в малиновое с металлическим оттенком. Далее из показаний Татьяны Владимировны: после свечения

«…появился в небе предмет серебристого цвета, за ним тянулся след, как от реактивного самолёта, но длиной метров 20. Предмет этот летел на север и вдруг резко повернул в противоположную сторону. Когда он развернулся, мы увидели, что это четырёхугольное тело метров 12 длиной. От него пошёл светлый луч, и тут я увидела четырёх человек — во всяком случае, похожих на людей, двое бежали по корпусу, а двое сидели. Но потом и они вскочили и побежали — высокие, одеты в тёмное, ноги длинные, рук не видела. Я отскочила от окна к дверям. Но тут же снова подскочила к окну и увидела метрах в 20 от нашего дома над детским садом зависает этот самый предмет буквально в метре над крышей, и от него пошли два светлых луча. Я снова отскочила от окна — и сразу же опять к нему. Увидела уже нос этого предмета — круглый, внутри что-то вставлено металлическое, хорошо отшлифованное, но, может, и из камня сделано, весь был покрыт какими-то тёмными пятнами, а хвост предмета, как у рыбы…»