Сатанизм. История, мировоззрение, культ - Панкин С. Ф.. Страница 107

Итак, «Система», а равно и её немногочисленные радикальные противники, перестала соответствовать какой-то одной, «левой», или «правой», политической ориентации, произошло слияние этих обоих компонентов. Это означает, что «теневая элита», скрытая за фасадом «общества спектакля», может быть определена как одновременно капиталистическая (тезис «новых левых») и антинациональная (тезис «новых правых»), причём обе эти характеристики являются фундаментальными и нераздельными. Можно сказать, что во главе кафкианского «Замка» соучаствуют мировая финансовая верхушка и идеологи планетарного космополитизма. Любопытно, что именно в последний период, соответствующий слиянию антисистемных идеологий правых и левых, США выдвинули концепцию «Нового Мирового Порядка», где центральными стали именно эти два компонента - капитализм и космополитизм. Парадоксально, что именно такой тип социального планетарного устройства, максимально удаленный от демократии как «соучастия народа в своей собственной судьбе» (ведь «бремя власти» в «Новом Мировом Порядке» берет на себя финансовая и космополитическая «элита», основывающая свою никем не делегированную власть на диктатуре военной мощи США), нагло и цинично присвоил себе титул «демократии».

Однако, что касается мондиалистского плана по установлению либеральной демократии на всей планете, то эта «худшая из утопий» имеет шансы реализоваться лишь на кратчайший промежуток времени, чтобы затем с треском провалиться в небытие, поскольку либеральная демократия, воспевающая «Царство Количества», не только прямо противоречит всем психологическим особенностям восточных этносов, но вообще несовместима с наличием «коллективного бессознательного» (сколь хрупким и тонким оно ни было бы), а значит, даже на Западе, где «коллективное бессознательное» бледно, фрагментарно, хаотично, этот режим рано или поздно обречен на падание под давлением «воли к соучастию в своей судьбе» народов Запада. Либеральную демократию возможно окончательно и бесповоротно установить только в обществе машин, роботов, механических кукол, «големов». И даже самое смешанное и разнородное общество никогда не сможет дойти до состояния механического конгломерата «атомарных индивидуумов», способных испытывать лишь наслаждение или страдание, чисто количественной массы «социальных микробов, наделенных примарными инстинктами», каким стремится видеть его зловещая мысль либеральных демократов. (См.: Александр Дугин «Консервативная революция». М., «Арктогея», 1994, с. 306-316: часть XI «Прямая демократия», глава II «Демократия против Системы»).

285. Подчеркнём ещё раз, в данной связи, что «общечеловеческие ценности» либерализма, в действительности, «общечеловеческими» отнюдь не являются. Известный мыслитель-традиционалист Александр Дугин пишет об этом: «Рынок и демократия, например, не вытекают из социальной и политической истории индусского общества, где до сих пор сохраняется кастовая система. И таких людей миллиард. Совершенно не свойственны они китайской традиции, а в Китае живет еще один миллиард. Еще один миллиард мусульман также имеют совершенно свой взгляд на то, что считать высшей ценностью (и здесь важнее всего будет богобоязненность и следование религиозным предписаниям, а потому уже все остальное). То же можно сказать о народах Африки, о народах Востока в целом и, в том числе, о России, поскольку ценности рынка, либеральной демократии и социального прогресса так, как понимает их Запад, для русской истории и русского общества отнюдь не являются чем-то самим собой разумеющимся, поскольку как раз на подавляющем большинстве исторических этапов (как до революции, так и после нее) русские придерживались совершенно иных ценностных установок. Ценности, которые кажутся общепонятными современному европейцу или американцу, для современного китайца, индуса или русского совершенно не являются само собой разумеющимися. Они могут быть симпатичными, а могут быть отталкивающими, но, главное то, что они не являются универсальными. Ничто в истории большинства человечества за вычетом Западных стран, не свидетельствует о том, что эти ценности выросли сами на той почве, а не были навязаны колониальным образом, практически силой.

…В августе 2008 г. Россия вышла из этого химерического консенсуса, из гипнотического сообщества тех людей, которые разделяют универсальные западные ценности, - в первую очередь потому, что Запад сам подломил конструкцию универсальных ценностей, ярко обозначив, что в них ничего универсального нет. Это событие, значение которого невозможно переоценить, так как оно чревато масштабными последствиями. Для России отныне не существует единой мировой ценностной системы. В нашем понимании того, что является ценностью, а что нет, что является высшей ценностью, а что второстепенной, мы теперь будем опираться только на самих себя.

Наше общество снова открывает сокровище нашей национальной традиции, как в ее монархическом, так и в советском издании. На самом деле, русские, особенно сознательные русские, всегда ясно понимали, что ценности русского общества, растущие из православной традиции, истории существенно отличаются от западных. И лишь в 90-е годы ХХ века нам привили химерическую идею об универсальности политико-экономического пути, социальном прогрессе, технологическом развитии, которые могут обеспечить нам только ориентация на Запад. Сейчас, после Цхинвала, мы лицом к лицу столкнулись с тем, что все это оказалось ложью. Никакой общей системы ценностей. Есть западная, американская, есть русская система ценностей, есть китайская, иранская, индусская. И вот эти системы ценностей по-разному понимают самые простые вещи. Например, совершенно по-разному осмысляют геноцид мирных граждан.

Соответственно, теперь с ценностной точки зрения, любые события будут восприниматься нами как отдельный случай. И впредь не должно быть никакой демагогии об универсализме ценностей, никаких проектов сторонников «Мирового правительства» в России, никаких агиток, настаивающих на том, что Запад является безусловной и безальтернативной вехой на пути нашего развития, или о том что «Россия – европейская страна». Если мы европейская, то тогда Запад не европейский. Но в этом случае мы отнимем у Запада право быть Европой. И придем к географическому нонсенсу.

Гораздо проще сделать другой вывод: Россия является самобытной евразийской цивилизацией. Наша ценностная система особенная: в ней массовое убийство мирных осетин является преступлением, которого мы категорически терпеть не будем. После того, как мы увидели какую позицию заняли Западные страны по отношению к трагедии в Цхинвале, мы окончательно поставили точку в вопросе является или не является Россия европейской страной. Россия не может являться европейской страной, если европейские страны заключили консенсус относительно событий в Грузии, признав нас «агрессором», а творцов геноцида «невинными жертвами». (А. Дугин, «Интересы и ценности после Цхинвала». Журнал «Профиль» № 33, 8 сентября 2008. - Жирный шрифт – А. Дугина).

Евразийский автор Андрей Коваленко пишет об определении цивилизационной принадлежности человека на основе его отношения к индивиду: «Лакмусовой бумажкой для установления цивилизационной принадлежности человека можно считать отношение к индивиду в западном понимании этого слова. Ценность отдельно взятой человеческой жизни в рамках социума является критерием, который с удивительной точностью способен показать не только всю систему ценностных ориентаций, согласно ему можно поставить диагноз и о возрасте цивилизации, о перспективах ее исторического развития.

Фундаментом так называемых «европейских ценностей» является как раз эта всепоглощающая идея о первозданной ценности жизни, биологического существования отдельного индивида. Уже на этой основе строятся дальнейшие философские концепции, социально-политическая система, этика повседневной жизни. Это, вероятно, служит стержнем любой цивилизации, глубинной и неосознанной философией которой является отношение к человеку и его месту в мире.

В предзакатном Советском Союзе, когда уже выступила наружу та настоящая, не мессианская, не идейно устремленная основа марксизма, которую в традиции большевизма было принято не замечать, именно тогда в бешеной погоне за импортными духами, дорогими коврами и новыми «Волгами» родилась по сути своей эпохальная фраза: «все [у них на Западе] для людей».