Источник силы - Форчун Дион. Страница 3

— Вам не следует бояться поступления в нашу лечебницу, — сказал Тавернер. — Мы будем наблюдать за вами.

После его ухода Тавернер спросил меня: — Роудз, вы слышали когда-нибудь о вампирах?

— Да, достаточно, — ответил я. — Одно время я страдал бессонницей и читал Дракулу, чтобы уснуть.

— Это, — он кивнул в сторону уходящего мужчины, — необыкновенно интересный экземпляр.

— Вы хотите сказать, что намерены взять в Хиндхед столь отвратительного больного?

— Не отвратительного, Роудз, а душу, попавшую в темницу. Душа может быть и не очень привлекательной, но это делает с ней человек. Стоит ее выпустить, и она скоро очистится.

Я часто восхищался удивительной терпимостью и состраданием Тавернера к грешному человечеству.

— Чем больше вы познаете человеческую природу, — сказал он мне однажды, — тем меньше вам хочется осуждать ее, так как вы осознаете, насколько тяжко ей приходится. Никто не поступает плохо потому, что это ему нравится, он лишь выбирает меньшее из двух зол.

Через пару дней меня позвали из моего кабинета принять нового пациента. Это был Крейг. Он дошел до коврика у входа и остановился как вкопанный. Ему, видимо, было настолько стыдно за себя, что у меня не хватило духу проявить строгость, что является обычным при таких обстоятельствах.

— Я чувствую себя разбитым, как после скачки на норовистой лошади, — сказал он. — Хочу войти и не могу.

Я позвал Тавернера, появление которого, видимо, успокоило нашего пациента.

— Ох, — сказал он, — вы вселяете в меня уверенность. Я чувствую, что смогу противостоять «этому». — И, расправив плечи, он переступил порог. Как только он оказался внутри, с его души как будто бы свалилась тяжесть, и он достаточно благополучно приспособился к местным порядкам. Почти каждый день после обеда Верил Винтер тайком от семьи приходила подбодрить его; казалось, он был на пути к быстрому выздоровлению.

Однажды утром я вместе с главным садовником прохаживался по парку, намечая в нем некоторые мелкие усовершенствования, когда он обронил замечание, которое я невольно припомнил позже.

— Вы думаете, все немецкие военнопленные уже возвращены, не правда ли, сэр? Но это не так. Недавно ночью я прошел мимо одного по тропинке у задней двери. Никогда не думал, что снова увижу их отвратительную форму.

Я вполне понимал его антипатию: он побывал у них в плену, а такие вещи не забываются.

Я тут же забыл его замечание, но через несколько дней мне пришлось его вспомнить, когда ко мне подошла одна из наших пациенток и сказала:

— Доктор Роуз, мне кажется, вы ведете себя крайне непатриотично, предоставляя работу в саду немецкому военнопленному, когда столько демобилизованных солдат не имеет работы.

Я заверил ее, что мы этого не делаем, что вряд ли немец выдержал бы хотя бы день работы под руководством нашего главного садовника, который сам был пленным.

— Но я отчетливо видела мужчину, который прошлой ночью крутился у теплиц, хотя в это время они закрыты, — заявила она. — Я узнала его по плоскому кепи и серой форме.

Я сообщил об этом Тавернеру.

— Скажите Крейгу, чтобы он ни под каким видом не выходил после заката, — сказал он, — а мисс Винтер передайте, что сейчас ей лучше держаться подальше.

Ночь или две спустя, когда я после ужина отправился прогуляться по парку, чтобы выкурить свою послеобеденную сигарету, я встретил Крейга, спешившего напролом через кусты.

— Вы попадетесь доктору Тавернеру на этой дорожке, — крикнул я ему вслед.

— Я не успел отдать письмо почтальону, — ответил он, — и теперь спешу к почтовому ящику.

На следующий вечер я опять встретил Крейга в парке после наступления темноты. Я остановил его.

— Послушайте, Крейг, — сказал я, — если вы пришли в лечебницу, то должны соблюдать здешние правила. Ведь доктор Тавернер просил вас после захода солнца оставаться в помещении.

Крейг оскалил зубы и зарычал на меня, как собака. Я взял его за руку, отвел в здание и сообщил об инциденте Тавернеру.

— Тварь восстановила свое влияние на него, — сказал он. — По-видимому, нам не удастся ее уничтожить, просто изолируя от Крейга, придется использовать другие методы. Где находится Крейг в данный момент?

— В гостиной, играет на пианино, — ответил я.

— В таком случае поднимемся в его комнату и откроем ее.

Когда я следовал за Тавернером вверх по лестнице, он спросил меня:

— Не возникал ли у вас вопрос, почему Крейг внезапно остановился на пороге?

— Я не обратил на это внимания, — сказал я. — Это довольно типично для душевнобольного.

— Над этим домом находится сфера влияния, своего рода духовный колпак, чтобы защитить его от злых сущностей, то есть, если пользоваться принятым языком, можно сказать, что он «заколдован». «Друг» Крейга не мог войти внутрь, но ему не нравится оставаться снаружи. Я думал, ему все это надоест, если нам удастся удержать Крейга вдали от его влияния, но он так сильно овладел Крейгом, что тот сознательно с ним сотрудничает. Связь со злом портит хорошие манеры, вы не можете поддерживать связь с подобными вещами и оставаться незапятнанным, особенно если вы так чувствительны, как Крейг.

Когда мы достигли комнаты, Тавернер подошел к окну и провел ладонью вдоль наружной стороны подоконника, как будто что-то сметая в сторону.

— Ну вот, — сказал он. — Теперь он может входить и завершать свое дело, а мы посмотрим, что из этого получится.

У дверного проема он опять остановился и показал на притолоку.

— Не думаю, что оно это преодолеет.

Вернувшись в свой кабинет, я увидел деревенского полицейского, который поджидал меня.

— Я был бы рад, сэр, если бы вы следили за своей собакой, — сказал он. — В последнее время к нам поступают жалобы на то, что какой-то зверь истребляет овец, и происходит это в радиусе трех миль вокруг вашей лечебницы.

— У нас эрдельтерьер, — ответил я. — Я не думаю, чтобы виноват был он. Обычно только колли занимаются убийством овец.

В одиннадцать часов мы выключили свет и отправили наших пациентов спать. По просьбе Тавернера я переоделся в старый костюм, обул теннисные туфли на каучуковой подошве и присоединился к нему в комнате для курения, которая находилась под спальней Крейга. Мы сидели в темноте, ожидая развития событий.

— От вас не требуется никаких действий, — сказал Тавернер, — просто следуйте за ним и смотрите, что будет происходить.

Долго ждать нам не пришлось. Примерно через четверть часа послышался шелест листьев и появился Крейг, спускающийся на руках по толстому побегу глицинии, которая вилась по стене. Как только он исчез в кустах, я скользнул за ним, держась в тени дома.

Он двинулся бесшумной рысцой по вересковой тропинке в направлении Фрэншема.

Сначала я бежал пригибаясь, используя каждое пятнышко тени, но вскоре понял, что эти предосторожности излишни. Крейг настолько был поглощен своим делом, что я смог приблизиться к нему на расстояние около шестидесяти ярдов.

Он шел размашистым шагом, что напоминало мне бегущую рысью ищейку. По обе стороны тянулись широкие голые равнины этой заброшенной земли, полосы тумана заполняли ее впадины, а на фоне звездного неба вырисовывались холмы Хиндхеда. Я был спокоен: один на один с Крейгом, я считал себя равным ему и, кроме того, я был вооружен средством, называемым «усмиритель», — двухфутовой свинцовой трубкой, вставленной в резиновый шланг. Он, конечно, не числится среди официального оборудования лучших лечебниц, но его часто можно было обнаружить в карманах охранников.

Если бы я только знал, с кем мне придется иметь дело, я не возлагал бы такие надежды на «усмиритель». Неведение иногда великолепно заменяет смелость.

Внезапно впереди нас в зарослях вереска появилась овца и началась погоня. Все дальше бежал Крейг, преследуя животное, все дальше убегала перепуганная овца. Короткие расстояния овца может пробегать удивительно быстро, но бедное обремененное грузом шерсти животное не способно долго выдерживать такую скорость, и постепенно, шаг за шагом, Крейг догонял ее. Она споткнулась, упала на колени, и он схватил ее. Крейг заломил назад голову животного, и я не смог рассмотреть, использовал ли он нож или нет, так как в этот момент облака закрыли луну. Но я заметил, как что-то, тускло блеснувшее в тени, промелькнуло между мной и темной бьющейся массой в вереске. Когда луна вышла из-за туч, я увидел плоское кепи и серую форму немецкого солдата.