Источник силы - Форчун Дион. Страница 50

Вы вызвали Совет Семи и поэтому должны подчиниться дисциплине Совета Семи, и, подчинившись его дисциплине, вы будете под его защитой. Идите с миром.

И он открыл дверь и выпустил ее наружу.

Мы поспешно собрали свои атрибуты и последовали за ней. Неистовый трезвон электрического звонка в подвале свидетельствовал о том, что люди на верхнем этаже обнаружили, что они заперты.

Ночная езда в Хайндхэд проветрила мой мозг, где царило полное смятение. Образ Тавернера, в ризе и странном головном уборе танцевал у меня перед глазами, и повседневный вид моего шефа в бобриковом пальто и

кашне не мог его ослабить. Наконец мы достигли места своего назначения, поставили автомобиль на место и, прежде чем войти в безмолвный дом, давно погруженный в спокойный сон, на минуту остановились под безмятежными звездами и, когда я подумал о событиях этого вечера, мне показалось, что все это мне приснилось. И вдруг меня пронзило воспоминание, и я тут же проснулся.

— Тавернер! — сказал я, — а что если кто-нибудь выгрузит уголь Джозефусу на голову?..

Сын Ночи

Нечасто случалось, чтобы люди пытались использовать Тавернера в своих интересах. И лишь благодаря чрезмерной уверенности в своих силах графиня Калэн предприняла такую попытку. Хотя о ее репутации ходили разные слухи, это была очень знатная леди, у которой имелись все основания для уверенности в своей власти над мужчинами, и поэтому она никогда не сомневалась, что мы с Тавернером при достаточном поощрении с ее стороны будем молиться у ее хорошо обслуживаемого алтаря. Она была нашей соседкой. Земли, принадлежащие лечебнице, фактически выделились из владений Калэнов в те времена, когда старый граф использовал свой основной капитал для получения дохода. Нынешний же граф был человеком совсем другого склада, настолько другого, насколько можно было ожидать от наследника Калэнов, у которого, по слухам, не все дома. Возможно, это так и было, но по крайней мере отчасти он был «дома», ибо держал в твердых руках семейные финансы, добиваясь, чтобы курица капитала несла золотые яйца дохода вместо того, чтобы ее зарезать, тут же утолив семейный голод. Слухи добавляли, что это было больным местом и вызывало озлобление всех живущих в доме.

Первый шаг в игре был сделан, когда мы с Тавернером получили приглашение к Калэнам на прием на открытом воздухе. Излишне говорить, что мы не пошли. Вторая попытка была предпринята, когда графиня прибыла в двухместном автомобиле и настояла на моем немедленном согласии отправиться с ней сыграть партию в теннис. Я был загнан в угол и, не сумев уйти от приглашения, осторожно ударяя по мячу, исправно направлял его через сетку достопочтенному Джону, младшему брату графа, который покорно возвращал его мне, пока мы не пришли к заключению, что игра не должна быть лишена своего очарования, отложили вежливость в сторону и начали играть всерьез.

Обладая хорошим твердым глазом и хорошо поставленным дыханием, я благосклонно отношусь к играм, хотя они и не вызывают у меня энтузиазма, как бывает с тем, кто способен найти для этого соответствующее оправдание. Что же касается достопочтенного Джона, спорт был его религией, и во что бы он ни играл, он должен был добиться успеха, и, надо отдать ему должное, обычно это у него получалось.

В первом сете после серьезной борьбы победа досталась ему, во втором в захватывающем поединке победу одержал я, и в третьем мы сошлись не на живот, а на смерть. С него слетел весь его шарм, и его лицо, смотрящее на меня сквозь сетку, стало по-настоящему злобным, когда счет начал медленно изменяться в мою пользу. Когда игра завершилась моей победой, ничто уже не напоминало о его манерах. Однако облака скоро развеялись, и после приятного чаепития на террасе графиня лично отвезла меня домой. Я уже склонялся к тому, чтобы принять и следующее приглашение.

Но, хотя я и готов был играть с достопочтенным Джоном в теннис, мне решительно хотелось избежать встреч с графиней, которая открыто флиртовала со мной, хотя по возрасту вполне могла сойти за мою тетку, если не мать.

Вскоре после этого состоялся ужин. Тавернер, при всей своей хитрости, не сумел избежать участия в нем, и теперь, как положено, сопровождал графиню, которая, к моему крайнему удивлению, заигрывала с ним тоже. Моим же партнером была прелестная дочь (которая, вероятно, была похожа на свою мать не только внешне). Но, в то время как мать прилагала все свои усилия для покорения Тавернера, дочь, казалось, не менее убедительно старалась доказать, что на нее впечатление произвел я, и время от времени женщины перебрасывались взглядами, чтобы увидеть, насколько каждая продвинулась в своих намерениях. Странное и неприятное чувство вызывал вид этих двух представительниц знатного рода, вцепившихся мертвой хваткой в двух таких простолюдинов, как мы с Тавернером. Видя, как Тавернер поддается соблазну, я возмущался и мрачнел, пока не сообразил, что в этом безрассудстве Тавернера может заключаться его метод. Находясь на высоте своей славы, он был меньше всего подвержен внушению, и было слишком маловероятно, чтобы его привлекла эта перезревшая дама, которая так откровенно ухаживала за ним. Поэтому я, в свою очередь, позволил себе уступить дочери и получил в ответ признание, что в их жизни существует ужасная печаль, что она испытывает постоянный страх и ощущает настоятельную потребность в мужской защите. Совершаю ли я прогулки верхом по болотам? Она это делает ежедневно. Так что в один из ближайших дней мы можем встретиться вдали от нескромных глаз, и тогда, возможно, я смогу помочь ей маленьким советом, так как она очень нуждается в мужском совете. В данном случае она не просит ничего, кроме совета, — подчеркнула она, а затем сменила тему.

Эти женщины внушали мне отвращение. Они были так навязчивы и так уверены в своей неотразимости. Кроме того, меня поразил тот странный факт, что хозяин не только нигде не появлялся, но о нем даже и не упоминали; он мог вообще не существовать, поскольку все роли, которые принадлежали ему в этом тщательно продуманном хозяйстве, казалось, выполняла его мать, преследуя исключительно собственную выгоду и выгоду двоих своих младших детей.

— Тавернер, — спросил я, когда мы ехали обратно, — как вы думаете, что им от нас нужно?

— Они пока еще не открыли карты, — ответил он, — но не думаю, что мы долго будем в неведении. Они не замедлят сделать следующий шаг.

Когда мы проезжали через ворота, Тавернер внезапно вывернул руль, как раз вовремя, чтобы избежать столкновения с появившимся человеком. В ярком свете фар я успел рассмотреть странное лицо — широкие скулы, нос с горбинкой, изможденное, увенчанное копной черных нечесаных волос. Тьма поглотила его, и он исчез, не произнеся ни звука, но у меня осталось впечатление, что я видел кого-то значительного. Я не могу ни выразить это яснее, ни объяснить причину возникшего ощущения, но этот человек показался мне больше чем просто случайным пешеходом, которого мы едва не сбили. Его лицо преследовало меня, я не мог выбросить его из головы. У меня было странное ощущение, что где-то я видел его раньше, и затем я внезапно вспомнил, где я видел это лицо — в соседнем селении жил старый священник, у которого было подобное выражение лица. Возможно, незнакомец был его сын или даже внук, но зачем он направлялся без шляпы в усадьбу Калэнов в это ночное время, я не мог себе представить.

Я не поехал на прогулку с этим отпрыском знатного рода — леди Мэри, но Тавернер беззастенчиво водил дружбу с ее внушительной родительницей.

— Я получил инструкции, — сказал он, не давая больше никаких объяснений, но мне уже и не нужны были объяснения. Я прекрасно знал, что это были инструкции Тех, под чьим руководством работал Тавернер, так же как я работал под его руководством, хотя Они не существовали на нашем плане бытия. Я не думаю, что в тот момент Тавернер имел хотя бы слабое представление о том, что готовилось, он только знал, что в данном случае Те, кого он считал своими наставниками, желали, чтобы он выждал, и потому он давал возможность графине Калэн развивать свои интриги, выжидая удобного момента.