Страсть по-флорентийски - Рид Мишель. Страница 17

…Один отсутствовал. Самого факта того, что они находились в спальне, было достаточно, чтобы превратить кровь Луки в желчь. Они с Шеннон никогда не пользовались презервативами! А этот чертов запах чужого мужского одеколона так и бил в нос, пока Лука пытался осознать то, с чем ему пришлось столкнуться.

– Я могу объяснить… – сказала Шеннон низким и хриплым голосом.

Не говоря ни слова, Лука положил упаковку обратно в ящик, затем повернулся к Шеннон.

– Прежде чем ты сделаешь ужасные выводы, хочу сказать, что это была не я. Лука, не я!

– Тогда кто? – бросил он с вызовом.

Ее лицо побелело, в глазах читалась невыносимая мука. Слезы катились по щекам и душили ее.

– Кейра, – прошептала она.

Кейра. Из всех лживых оправданий, которые она смогла придумать, Шеннон выбрала именно то, которое возложило всю вину на женщину, никогда не предававшую своего мужчину – никогда.

За ее объяснением последовала отвратительная сцена – тот кошмар, который постоянно преследовал его с тех пор…

Где-то зазвонил телефон. Очнувшись, Лука обнаружил, что стоит в ванной комнате, уставившись на керамическую плитку, покрывающую пол, на лужу воды около загорелых ног. Он поднял голову и увидел отражение своего лица в зеркале. На него смотрел совершенно незнакомый человек – бледный, со сжатыми губами и с холодными глазами.

Вот в кого превратила его Шеннон.

И он предложил ей выйти за него замуж?

Натянув халат, Лука вышел из ванной. У него появилось чувство, будто он только что пробежал марафон. Может, именно это с ним и произошло он пробежал марафон сквозь муку, ложь и обман.

Лука оставил свой пиджак на кресле возле лифта. Его мобильный телефон был в одном из карманов, и он прошел через всю квартиру, чтобы забрать его. Звонок был от Марко, его помощника. Но почему он звонит в столь поздний час? Если Марко все еще в офисе, значит, он сильно загружен работой и пытается сохранить порядок в его отсутствие.

Он заканчивал разговор, когда Шеннон появилась в арке. Она была одета в облегающую голубую пижаму под тонкой голубой хлопчатобумажной накидкой, распахнутой на груди. Шеннон смыла косметику и собрала волосы на макушке, обнажив тонкую изящную шею. Ее глаза напоминали два синих озера, а пухлые розовые губы так и манили к поцелуям…

Лука ощутил прилив желания и одновременно чувство презрения к себе. Стальной обруч сдавил его грудь. Он повернулся к Шеннон спиной, слушая голос Марко. Бедняга казался уставшим до чертиков.

Шеннон все еще стояла в арке, и Лука задавался вопросом, что ей нужно.

– Просто оставь это до завтра. Марко, – приказал он. – Бизнес не рухнет, если ты пойдешь домой и немного поспишь.

Закончив разговор и положив мобильный телефон в пиджак, Лука повернулся и снова посмотрел на Шеннон.

– Извини за беспокойство, – натянуто произнесла она. – Но мы оставили покупки в машине, а мне нужно повесить мой траурный костюм…

Глупая оплошность! Лука тяжело вздохнул.

Какой же он эгоистичный ублюдок, если позволяет себе давить на нее в такое время!

Не правильно истолковав причину его вздоха, она подошла к нему с протянутой рукой.

– Если ты дашь мне ключи от машины, я пойду и принесу пакеты сама.

Отпустить ее на подземную стоянку в такое время суток, да еще в таком виде?

– Ни за что – пока я жив, – прошипел Лука.

Шеннон нахмурилась, поскольку не поняла причину его раздражения.

Лука взял свой бумажник и ключи от машины и нажал кнопку вызова лифта.

Когда он вернулся с ее пакетами, Шеннон ждала его возле двери в ее спальню.

– Спасибо, – поблагодарила она и, забрав пакеты, закрыла дверь перед носом Луки.

Неожиданное желание пнуть эту чертову дверь ногой захлестнуло его. Затем возобладал здравый смысл, и вместе с ним возникло чувство глубокого разочарования.

Лука вернулся в свою комнату, а Шеннон, опустившись на кровать, снова заплакала.

Она ненавидела Луку, но и любила его, и в этом была ее большая проблема – она любила… животное!

Назавтра наступил самый страшный день в ее жизни. С того момента, как Шеннон облачилась в черное, все тяжесть того, с чем она собиралась столкнуться, заставила ее уйти глубоко в себя.

Шеннон встретила Луку в холле. Он был в черном костюме, белой рубашке и черном галстуке.

Бросив мимолетный взгляд на его бледное вытянутое лицо, Шеннон поняла, что Лука чувствует то же самое, что и она. Он посмотрел на нее и спросил ничего не выражающим голосом, готова ли она ехать.

Фредо вез их в черном лимузине. На небе сгустились тяжелые серые тучи, как будто они понимали, что такой день нельзя наполнять теплым солнечным светом.

Погруженные в гнетущие мысли. Лука и Шеннон не разговаривали; каждый из них смотрел в свое окно.

Войдя в дом его матери, они обнаружили, что многочисленное семейство Сальваторе уже в сборе. Все были мрачны, но тем не менее к Шеннон они относились с теплотой и сочувствием, что было очень мило с их стороны, так как они были в курсе ее прошлых отношений с Лукой, вернее, знали, что они расстались при неприятных обстоятельствах. Впрочем, кое-кто все-таки не мог удержаться и бросал любопытные взгляды на Шеннон и Луку, который не отходил от нее ни на шаг.

С того момента, как они вышли из дома, все вокруг стало каким-то нереальным. Как в кино, кадр за кадром мучительно менялись последующие часы. Миссис Сальваторе была опустошена.

Это было совершенно душераздирающее зрелище – видеть, как она цепляется за Луку, словно боится, что если отпустит его, то тоже потеряет навсегда.

Рената и София находились рядом со своими мужьями, Тацио и Карло. Обе сестры были потрясающе красивы, впрочем, как и все в семье Сальваторе.

Лука каким-то образом умудрялся постоянно быть на расстоянии вытянутой руки от Шеннон, на случай, если она потеряет самообладание.

Шеннон еле сдержалась, когда в первый раз увидела два гроба, украшенных цветами. В соборе ее шокировало количество людей, находящихся внутри. Друзья и коллеги, предположила Шеннон. И пусть она их не знает, но они были явно близки с трагической парой, отправлявшейся в свой последний путь.

Во время похоронной церемонии Шеннон не проронила ни слезинки. Она делала то, что ей говорили. Сидела, стояла, становилась на колени, молилась. На лице ее, скрытом черной ажурной вуалью, застыла безжизненная маска. Миссис Сальваторе почти падала без чувств, и Лука обеими руками поддерживал ее. София плакала, Рената рыдала. Казалось, что весь убранный цветами зал содрогается от тяжести всеобщего горя.

После церемонии они поехали на виллу семьи Сальваторе, которая находилась в горах недалеко от Флоренции. Великолепное имение, с атрибутами богатства, собранного за столетия, и окруженное красивейшим садом, достаточно обширным, чтобы в нем можно было заблудиться. Здесь Сальваторе обычно устраивали экстравагантные вечеринки. Но сегодня вилла превратилась в дом, окутанный печалью, в котором люди отдавали дань уважения семье.

Миссис Сальваторе отвели в ее личные апартаменты, чтобы дать ей возможность прийти в себя.

Лука, две его сестры и их мужья взяли на себя роль хозяев, так как в комнатах начали появляться мрачные, одетые в черное гости. Обслуживающий персонал, одетый в строгую форму, сновал между ними с серебряными подносами, предлагая различные закуски.

Никогда в жизни Шеннон не чувствовала себя настолько потерянной и одинокой. Она бесцельно бродила из комнаты в комнату, вежливо улыбаясь тем, кто выражал ей свое сочувствие, и бормоча ответные фразы.

Она только что похоронила свою сестру, и все же у нее было странное ощущение, как будто ее право горевать меркло перед скорбью семьи Сальваторе. Все говорили между собой по-итальянски, а она хотела разговаривать на своем родном языке, вспоминая о сестре.

Кто-то схватил ее за руку, когда она вышла в просторный холл, и подтолкнул в укромную нишу под парадной лестницей. Лука навис над ней как огромная тень.

– Вижу, что британское натянутое выражение все еще не сходит с твоего лица, – растягивая слова, язвительно произнес он.