Индийская мифология. Энциклопедия - Королев Кирилл Михайлович. Страница 13

К.Г. Юнг, основываясь на анализе сновидений, в которых присутствовала в той или иной форме мандала, соотносил с мандалой все геометрические фигуры, материальные или условные, которые заключены в круг или в квадрат: будь то циферблат часов, движение человека по кругу, лабиринт, зодиакальный круг, циклическое время и пр. С лабиринтом, кстати сказать, мандала связана не только формой, но и «назначением»: оба эти символа являются инициальными.

Вариант мандалы — тантрическая янтра, представляющая собой сложную композицию геометрических фигур (точка, треугольник, квадрат, стилизованный лотос) и предназначенная для медитации. Точка в янтре означает центр; треугольник олицетворяет три мира; круг, который встречается редко, символизирует целостность и полноту. Главная из янтр — Шриянтра, выражение сексуальной энергии мироздания, символ непрерывного творения. В центре Шриянтры находится точка бинду, вокруг которой расположены девять пересекающихся треугольников: пять обращены вершинами вниз (йони), четыре направлены вершинами вверх (лингам). «Мужские» треугольники дробятся на 43 малых треугольника — 14 синих («приносящие удачу»), 10 красных («достигающие цели»), 10 синих («защищающие от беды») и

8 красных («исцеляющие от болезней»). Треугольники вписаны в три окружности, внутри которых также находятся два круга лепестков лотоса — 14 голубых и 8 красных («исполнение желаний»). Вся композиция заключена в квадрат с четырьмя «воротами» — символ материального мира; область между углами квадрата и окружностями называется «царством иллюзий».

В мандале обретают завершенность пространство и время. Мир достигает абсолютного порядка. При этом мандала, повторяя К.Г. Юнга, представляет собой формирование, трансформацию, вечное воссоздание Вечного Ума. Она — геометрическое жертвоприношение, обращенное к божествам. Какие имена носят эти божества, каковы их важнейшие деяния, как эволюционировал индийский пантеон на протяжении тысячелетий — обо всем этом пойдет речь в следующей главе.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

РАЙСКАЯ ПЕСТРОТА

Глава 3

«Я ЗНАЮ, МОГУЧИЕ, КАКОВЫ ВАШИ ОБЫЧАИ»: индийский пантеон

В свое время И.В. Гете, познакомившись с первыми европейскими исследованиями индийской мифологии, остался глубоко разочарован богами Индии: божества индийцев, писал он, «числом в несколько тысяч, притом не подчиненные друг другу, но одинаково абсолютно всемогущие еще больше запутывают жизнь с ее случайностями, поощряют бессмысленные страсти и благоволят безумным порывам, словно высшей степени святости и блаженства». Количество богов в индийской мифологии и в самом деле грандиозно, причем число божеств в этой мифологической традиции с течением столетий неуклонно возрастало: если веды знают всего 33 бога, то брахманы упоминают о 333 богах, пураны же — о 3306 или 3339; эпос называет 33 главных бога, остальных же божеств характеризует как неисчислимые сонмы. Г. Гессе называл многочисленность и многообразие индийских божеств «райской пестротой»: «Индийская религия соединяет в себе райскую пестроту самых невероятных противоположностей, самых несовместимых формулировок, самых противоречивых догм, ритуалов, мифов и культов, которые только можно вообразить; нежнейшее наряду с самым грубым, духовнейшее наряду с самым чувственным и плотским, добрейшее наряду с самым жестоким и диким».

Многие гимны «Ригведы» обращены ко «Всем-Богам» (Вишведева). Обычно Вишведева упоминают при совершении жертвоприношений, причем каждое божество призывается при исполнении конкретной части ритуала, но в ряде случаев Вишведева выступают как единое целое, своего рода «множественный бог»:

Да придут к нам со всех сторон прекрасные силы духа, Что нельзя обмануть, нельзя обойти, что бьют ключом, — Чтобы боги всегда помогали нам возрастать, (Чтоб были) защитниками изо дня в день!

По замечанию В.Н. Топорова, Вишведева «настолько тесно слиты между собой, что трудно выделить часть, относящуюся к данному божеству. В ритуале Вишведева также трактуются как единство (в частности, им посвящается третья выжимка сомы)». Ригведийские гимны причисляли к Вишведева Индру, Агни, Митру, Варуну и других адитьев (см. ниже), иногда Сому, богиню зари Ушас и «гневного» Рудру; в пуранах «состав» Вишведева постоянно меняется.

«Индийский пантеон, — пишет М.Ф. Альбедиль, — производит впечатление некоего вида духовной палеонтологии, где громоздятся, иногда причудливо перемешиваясь, ведийский, брахманистский, индуистский, джайнский, буддийский и другие слои, при это самый мощный пласт составляют божества индуизма. Индуистские боги опрокидывают наши прочно сложившиеся иудео-христианские стереотипы о том, как должен выглядеть бог, чего от него можно ждать и как человек должен строить свои отношения с ним; их облик скорее отсылает к архаическому мифопоэтическому субстрату. Но и с известными и привычными греческими богами индийские не имеют ничего общего. Те, даже если они схвачены художником в движении, как правило, закончены по своему внутреннему облику и в этом смысле неподвижны, статуарны. Они — сложившиеся красивые мужчины и женщины, с двумя руками и двумя ногами, то есть имеют вполне человеческий вид. Индийские же боги, даже в застывшей позе, вызывают в памяти танец масок, когда мелькает то одно, то другое лицо, то женское, то мужское тело, когда мелькание рук и ног складывается в затейливый меняющийся рисунок. Эти боги, веселые и ужасные, разноцветные и усатые, благостные и устрашающие, гневные и сострадательные, смотрят со стен храмов, с икон, лубков, статуэток. Средний индиец едва ли понимает, почему каждый должен любить только одного распятого Бога. Он видит божественный лик и в улыбке юного Кришны, и в танцующем Шиве, и в нежной Сарасвати, и в грозной Кали. Индийский национальный бог совсем не обязательно имеет антропоморфный облик, то есть выглядит как человек. Не менее священны и животные, и реки, и деревья, и камни, и планеты, и звезды — словом, все, что обитает на земле, в земле и под землей.