Паханы, авторитеты, воры в законе - Кучинский Александр Владимирович. Страница 14

Идея об изоляции уголовных лидеров высшим милицейским чинам понравилась. Ветер перемен, гуляющий по стране, требовал чего-то необычного даже в такой обычной системе, как исправительно-трудовая. В то время начинался небывалый доселе процесс сращивания блатного контингента с органами власти и правопорядка. Обновляющаяся держава вдруг «обнаружила» воров в законе и поспешила их атаковать. В середине 80-х годов в воровском клане уже начался раскол на старых и новых воров. Новые воры, чтобы не пасть жертвами еще одной «сучьей войны», решили приспособить блатные законы на новый лад. Воры старой закваски напрочь отвергали любой компромисс с ментами, гэбэшниками и государственной властью.

«Белый лебедь» заработал настолько энергично, что в 1987 году на воровской сходке генерал Сныцерев, которого блатари окрестили Архитектор, был приговорен к смерти. За его голову якобы предлагали то 200 тысяч, то 400 тысяч, то целый миллион (вероятно, сказывалась инфляция). Насколько эти слухи имели под собой основание, судить не берусь. Главной целью соликамского лагеря была не перековка воров в законе. Практика прошлых лет показала бесполезность этой затеи. МВД стремилось разложить воровскую идеологию изнутри, любыми средствами подорвать авторитет отдельных лидеров и собрать побольше компры, которая бы годилась для шантажа. Патриарх русских блатарей Василий Бабушкин, по кличке Бриллиант, который маялся по тюрьмам и лагерям свыше сорока лет, который с честью выдержал «сучью войну» и которого в 50-е годы ломали в карцерах на Сахалине, отдал Богу душу в «Белом лебеде». Тело Бриллианта перевезли в Ленинград и со всеми блатными почестями похоронили на Смоленском кладбище.

Прежде всего воров принуждали работать. К отрицалам применялись самые жесткие меры: пониженная норма питания, многосуточное содержание в изоляторах, пытка холодом, полный запрет на переписку и посылки. Воры, прошедшие «Белый лебедь», вспоминают об этом произволе с содроганием. Блатарей выгоняли на самые унизительные для них работы — строительство лагерных бараков, зданий для органов МВД, возведение ограждения вокруг колоний. Милицейский фотокорреспондент увековечивал это зрелище и передавал свои снимки в центр общественных связей МВД, который распоряжался ими по собственному усмотрению. Некоторые из них появились в средствах массовой информации.

Компрометация воров в законе проводилась не менее активно. Московская милиция выдвинула против Анатолия Черкасова обвинение по статье, которая явно не повышает блатную репутацию — распространение продукции порнографического содержания. Сибиряка Дмитрия Карабуту арестовала за изнасилование (спустя пять лет Карабута скончался в лагерной туберкулезной больнице), Рафаил Аджаев получил два года за шантаж. Большинство законников рано или поздно этапировалось в Соликамск. К 1988 году на свободе находилась лишь треть всей воровской элиты — 272 вора в законе.

Уголовные лидеры были отрезаны от мира и даже от вездесущего КГБ, который допускать в зону категорически воспрещалось. Лишь в 1986 году комитетчики получили право на частичный контакт с блатной элитой. Но и эти встречи не обходились без последствий. После беседы с чекистом 30 января 1986 года Вася Бриллиант прожил недолго. Его нашли задушенным в камере. Комитет госбезопасности считает, что администрация лагеря намеренно ослабила наблюдение за семидесятилетним вором в законе, и это позволило киллеру беспрепятственно выполнить чей-то заказ.

Сотрудники профилактической ИТК-6 прошли хорошую школу. Знакомый офицер внутренней службы, отдавший уральским лагерям почти шесть лет, рассказал мне характерный случай. В один из уральских лагерей строгого режима на должность начальника отряда прибыл из Соликамской ИТК майор. В первый же день своей службы он выстроил отряд и произнес короткую речь: «Вчера у вас был последний день отдыха. Теперь всем этим дерьмом буду командовать я. Отрицал у меня не будет. Вы сами выроете для них могилы. Для шакалов я устрою здесь „Белый лебедь“. Все». Такое необычное знакомство со своим отрядом закончилось для майора плачевно. Спустя два дня его нашли в бараке с заточкой в сердце. Свидетелей, как обычно, не оказалось.

К 1988 году КГБ опутал агентурной сетью самые взрывоопасные зоны строгого, особого и крытого режимов. На советские зоны начал опускаться оперативный контроль. Через своих негласных сотрудников чекисты пытались подступиться к уголовным лидерам, вплотную приблизиться к командному пункту теневого бизнеса. Впервые удалось записать на аудиокассету коронацию вора в законе. Контакты с блатными авторитетами в зоне проходили легче и быстрее, чем на свободе. Это объяснялось их изоляцией и полной зависимостью от внешних сил.

Сценарий вербовки оригинальностью не баловал и сводился к примитивному, но эффективному шантажу. Авторитету обещался этап в Пермскую область, в Соликамскую ИТК-6, где его ждала перековка с пристрастием. Только на этот раз перевоспитывать рецидивиста будет не МВД, а другое ведомство. Его асы в считанные дни гарантируют «покаяние», письменный отказ от всех блатных традиций и подписку о сотрудничестве. Чтобы избежать этой невеселой участи, вор должен оказать скромную услугу: не мешать агентурному внедрению.

Вербовка законников со стороны МВД и КГБ шла успешно. Учитывая эти тенденции, воры в законе решили не считать подписку о сотрудничестве предательством. Лишь бы она не подкреплялась конкретными действиями. В октябре 1988 года Министерство внутренних дел СССР возглавил В. Бакатин, ухудшивший и без того незавидное положение лагерной элиты. В зоне ужесточалась дисциплина, пересматривался суточный паек для штрафников, тюремный карцер стал доступнее. Попасть на месяц-другой в лагерную санчасть авторитету стало труднее. Если он доказывал свою болезненность и слабое здоровье, администрация великодушно предлагала авторитету лишь облегченные условия труда. На исправительно-трудовые учреждения посыпались проверки на предмет выполнения инструкций Главного управления исправительных дел МВД СССР.

Пока МВД и КГБ сражались с воровскими лидерами, окрепшие авторитеты Москвы, далекие от лагерей и блатных понятий, начали делить столицу на зоны влияния. Летом 1988 года в Дагомыс съехались лидеры люберецкой и долгопрудненской группировок. Приглашали на сходняк и чеченцев, но те гордо отказались: они планировали покорить центр России своими силами.

Пока воров прессовали по всей стране, развернули плечи отморозки — бандиты без правил и понятий. Выйдя на свободу, блатные авторитеты не узнали Россию. Они с трудом протискивались туда, где всего десятилетие назад вор «кушал один».

Нынешние российские МВД, ФСБ, ФСК имеют пухлые досье на каждого криминального авторитета, его окружение и зону влияния. Тома оперативной информации уже давно дали «рентгенограмму» Москвы бандитской. Вот она.

Самой крупной в Москве и Подмосковье уголовной группировкой считают «подольскую», состоящую из 500 активных членов. Ее лидер — Сергей Лалакин по кличке Лучок. «Подольское» формирование поддерживают авторитетнейшие законники. Самый крупный в Москве воровской общак «подольских» греет многие тюрьмы и лагеря России.

В некогда единой «люберецкой» группировке произошел раскол. От нее отпочковались самостоятельные бригады: «люберецкая», «дзержинская», «малаховская», «лыткаринская». Почти все их лидеры имели судимости. Недавно в рядах «люберецкой» ОПГ (организованной преступной группировки) появился еще один вор в законе — Равиль Мухаметшин по кличке Муха, коронованный по инициативе раменского законника Олега Шишканова, имеющего клички Шишкан и Олег Раменский.

«Таганская» группировка оккупировала центр Москвы и имеет в своем распоряжении свыше 100 бойцов. Свой первоначальный капитал она сколотила на торговле наркотиками и хищениях автотранспорта. В 1992–1993 годах большую часть теневых средств удалось легализовать.

В «Солнцевскую» ОПГ входит 250 активных членов, которые контролируют Юго-запад столицы, Видновский, Пушкинский и Одинцовский районы Подмосковья. Организатор группировки — вор в законе Джамал Хачидзе по кличке Джамал. Он же является ее бессменным консультантом.