Паханы, авторитеты, воры в законе - Кучинский Александр Владимирович. Страница 31

Сергей и Соломатин закрылись в кабинете директора казино. Спустя несколько минут прозвучали выстрелы. Когда охранники, выбив дверь, ворвались в кабинет, Фрол лежал на полу с простреленной грудью. Рядом валялся револьвер. Соломатин попытался выпрыгнуть в окно, но один из телохранителей успел схватить его и бросить на пол. Все уже готовились разрядить в киллера по обойме, когда прозвучала здравая мысль. Кто-то предложил отвезти убийцу в лес и там устроить допрос с пристрастием. Гришу и его спутника оглушили, запихнули в «БМВ» и увезли в неизвестном направлении. Вскоре милиция нашла их трупы с пулевыми отверстиями в голове.

От ранений Фролов умер не сразу. Когда охранники привезли Сергея в реанимацию и положили на операционный стол, он еще дышал и даже пытался говорить. Потерю крови хирурги восстановить не смогли. Под утро Фрола не стало.

Весной 1994 года в украинской прессе промелькнула информация, что в Донбассе застрелили двоюродного брата балашихинского авторитета А. Фролова, которого Сергей Фролов якобы поставил смотрящим на несколько районов Донецкой области.

Действительно, 15 апреля ранним утром в Донецке возле средней школы были расстреляны уголовный авторитет из Мариуполя по кличке Фрол и его водитель. Едва «Ниссан», в котором находился Фролов, свернул во двор жилого дома, как из соседнего подъезда выскочили двое парней в лыжных шапочках, натянутых до подбородка. Приблизившись к «Ниссану», боевики открыли кинжальный огонь из автоматов по автомобилю. Первым скончался Фрол: он даже не успел выхватить оружие. Водителю удалось выскочить из авто. Его добили в десятке метров от «Ниссана».

Убийцы прекратили огонь так же дружно, как и начали. Бросив автоматы в мусорный контейнер возле детского сада, они спокойно прошли мимо опешивших жильцов, спешащих на работу, и скрылись в подворотне.

Оперативные материалы уголовного розыска свидетельствовали, что донбасский Фрол занимался рэкетом, контролировал львиную долю приморского бизнеса, держал боевиков из числа ранее судимых для выбивания долгов и сбора дани с различных коммерческих структур. Фролов и его водитель-охранник имели не только судимости, но и статус OOP: особо опасных рецидивистов. Версию о родственных узах балашихинского и мариупольского Фроловых не подтвердили, но и не опровергли. «Все может быть», — многозначительно ответил знакомый розыскник.

Прошло еще около года, и в том же Донецке от руки наемника погиб сын мариупольского авторитета — Фролов-младший, двадцатипятилетний студент первого курса Донецкого технического университета. Вместе со своим приятелем Епифановым он выходил из двора дома № 128 по улице Козака. Рядом с ними остановилась белая «Нива» с тонированными стеклами без номерных знаков, распахнулись двери и полился автоматный огонь из трех стволов. Возле окровавленных тел Е. Фролова и А. Епифанова обнаружили 57 гильз. Сами автоматы Калашникова и шомпол к ним валялись в двадцати метрах от бойни. Десяток пуль угодили в белую «семерку», которую неизвестный хозяин оставил невдалеке. По всей видимости, Фрол-сын получил пулю за отца. Ибо слишком много знал о его прошлом.

Тридцатипятилетнего Сергея Фролова похоронили 2 января на тихом кладбище поселка Воскресенское. Так завещал друзьям балашихинский «крестный отец». Проститься с ним приехали не только подмосковные и столичные авторитеты. Провожали покойного уголовные лидеры центральной России, восточной Украины, Прибалтики.

В смерти Фрола обвинили пиковых. Через два месяца в Балашихе расстреляют очередного кавказского вора в законе — Султана Даудова. Эту акцию уголовные и милицейские круги воспримут как ответный ход славян. Для этого имелись весомые основания.

Султан Даудов был единственным вором в законе, который имел чеченские корни. Чеченская община слабо разбирается в славянских блатных традициях и при первом удобном случае напоминает, что у нее свои законы. Воровской клан чеченцами воспринимается как очередная этническая банда славян. Они ворвались в Москву, убивая и разбойничая, грабя и пытая. Единственным, кто не вписывался в рамки кавказского уголовного лидера, был Султан Даудов, который начал свою блатную карьеру по классической русской схеме — с исправительного лагеря. Всю недолгую жизнь (он погиб в 38 лет) вор отгораживался от роскоши, не любил золотых украшений и клубным пиджакам предпочитал джинсовый костюм и кроссовки.

В начале 70-х по приговору Грозненского нарсуда он садится в ВТК за кражу. Там и встретил свое совершеннолетие. Затем Султан еще трижды попадал в зону с богатым набором обвинений. Говорят, что титул вора в законе он получил во Владимирском централе с подачи грузинских законников, которые начинали укреплять свое крыло выходцами с Кавказа. Даудов якобы заимел корону в самый разгар противоборства между славянами и лаврушниками, когда последние объявили «всеобщую кавказскую мобилизацию». На свободе чеченский вор позволял себе находиться не более двух лет. Отмотав таким образом пятнадцать лет по лагерям и тюрьмам, он остановился в Серпуховском СИЗО.

Если земляки Султана воспринимали его воровской титул с насмешкой, то славяне — с опаской. Они старались помнить, что вор-чеченец прежде всего — чеченец. Воры никогда не доверяли Даудову полностью. Султан оставался чужаком и для своих, и для чужих. Проваливались все его попытки протащить в законники своих земляков. Чеченцев сторонилась даже грузинская братва. Но, несмотря на все это, авторитет Даудова признавался: его часто приглашали стать арбитром в бандитских спорах или прибыть на ближайшую сходку. В тюрьмах он был ограничен лишь периметром колючей проволоки. Султан был сильной личностью, но имел слабость, от которой не мог, да и не пытался отделаться: употреблял наркотики. Начинал он с кокаина и марихуаны, затем прочно сел на внутривенные растворы. В большинстве обвинительных заключений, которые утверждала судейская бригада, имелась статья, связанная с наркотиками.

Обосновавшись в Балашихе, Султан с трудом втиснулся между местными братками, которые вовсю делили сферы контроля и списки «подшефных» фирм. С одной стороны расположились орлы Шурика Захара, с другой поджимал Сергей Фролов. Имели свою долю в Балашихе и бойцы некоего Мушинского по кличке Муха. Но Даудову все же удалось закрепиться в этом районе. Воинствующий славянист Фрол, по некоторым данным, пытался подвинуть вора-чеченца, но смирился с его присутствием. По всей видимости, Фролову хватало хлопот с земляками Султана, которые все чаще засылали свои бригады для расправы с ним. Саша Захаров, отличавшийся добродушием и миролюбием, считал Даудова безвредным иноходцем, блатным романтиком. Тем не менее, Шурик Захар был первым, кого заподозрила милиция в убийстве чеченского вора.

21 марта 1994 года Султан собирался лететь в Крым на встречу с крупным украинским авторитетом. Рано утром за ним заехал телохранитель Александр Дерябин, чтобы сопровождать во время поездки. Даудов сел в джип с «дипломатом» и приказал ехать в офис местной фирмы «Росинтер». Пробыть там он намеревался не более получаса. «Росинтер» славился отменной сауной и баром, но доступ туда имел далеко не каждый. Любил попариться здесь и Шурик Захар. Балашихинцы называли это заведение «Бесихинской дачей».

Султан и Дерябин вышли из джипа и вошли в офис «Росинтера». Едва за ними закрылась дверь, как прозвучала автоматная очередь. Вторая порция свинца адресовалась водителю джипа, чеченцу Исламу Осмаеву. Откуда полоснули по автомобилю Ислам не заметил. Пуля вошла в бедро, вторая просвистела возле головы, оставив дырку в лобовом стекле. Осмаев рванул дверь, сполз на землю и, отчаянно хромая, стал убегать. Через десять минут его встретил милицейский патруль и отправил в центрально-городскую больницу.

Оперативная бригада задержала «Жигули» с тремя пассажирами в салоне. Один из них был администратором «Росинтера». На приказ открыть багажник водитель «девятки» отреагировал вяло. В багажнике лежал скрюченный Дерябин, потерявший к тому времени сознание. Он истекал кровью: пуля угодила прямо в голову. Через несколько часов он умер, не приходя в сознание. При досмотре автомобиля милиция обнаружила пистолет «ТТ» с двумя запасными обоймами. Труп Даудова нашли спустя три-четыре часа. Он покоился в близлежащем лесном массиве, присыпанный снегом. Вора в законе убили выстрелом в затылок. Он скончался мгновенно.