Война в белом аду. Немецкие парашютисты на Восточном фронте 1941 - 1945 г - Мабир Жан. Страница 28

Солдаты, воевавшие на Неве и на Миусе, понимают, что интенсивность боевых действий не уменьшилась с прошлой зимы. Жестокая атака советской авиации на смоленский вокзал очень впечатляет вернувшихся в Россию немецких солдат. Больше нельзя сказать, что небо безраздельно принадлежит люфтваффе. Однако зенитные орудия отражают нападения и сбивают большую часть атакующих самолетов.

В места своей дислокации прибывают три стрелковых полка и дивизионные части: артиллеристы полковника Шрама, истребители танков капитана Шмитца, парашютисты-саперы майора Либаха, расчеты тяжелых 120-мм минометов капитана Лауна, парашютисты-пулеметчики майора Шмидта, прозванного MG-Шмидт, расчеты зенитных орудий майора Кортена, связисты (телефонисты и радисты) майора Шляйхера.

Прибывшие на Восточный фронт высаживаются недалеко от главной дороги на Москву. Они неприятно поражены, видя приближение ужасной русской зимы, особенно ранней в том году.

Все парашютисты хорошо экипированы, гораздо лучше подготовлены встретить холод, чем в прошлую зиму, хотя и тогда им завидовали их товарищи из сухопутной армии. Они относятся к люфтваффе и носят их серую, а не зеленую форму под двусторонним камуфляжным костюмом — белым с одной стороны и серым с другой. У них сапоги с широким носом, что позволяет им надевать сразу две пары носков, обмотать ногу портянками и двумя слоями газеты.

В тылу фронта много партизан, организованных в настоящие боевые соединения, особенно вокруг Вязьмы и юго-восточнее Смоленска. Их действия наносят такой ущерб немецким частям в данном районе, что высшее командование решает бросить против них парашютистов.

И еще до первого снега между неприятелями происходят многочисленные стычки.

Постепенно положение восстанавливается. Партизаны исчезают в лесу, и парашютисты могут наконец встать на главную боевую линию…

Батальоны перегруппировываются, в них снова вливаются роты, которые часто действовали изолированно одна от другой во время «малой войны», которая велась, когда они прибыли в Россию.

Так, майор Рольшевски, командир 3-го батальона 1-го полка, снова берет под командование свои боевые роты — 9-ю, 10-ю и 12-ю, к которым вскоре присоединяется и 11-я рота обер-лейтенанта Хорбаха, прибывшая в этот район последней, 30 октября.

Неделю спустя эта часть занимает позицию близ Болдино — Толкачи, в 100 километрах на север от Смоленска.

21 ноября капитан Карл-Хайнц Беккер, командовавший 11-й ротой в течение 33 месяцев и участвовавший во всех десантных операциях полка Бройера, принимает командование 3-м батальоном.

Подполковник Шульце, сменивший генерала Бройера в должности командира 1-го полка, — проверенный боец. Это пруссак из Кенигсберга, статью напоминающий балтийского лесоруба. Ему не нравится та статичная роль, которую отвели парашютистам на Восточном фронте. Но он не из тех офицеров, которые задаются вопросами. Надо выполнять свою работу в соответствии с полученным приказом. Вот и все.

На собрании офицеров своего полка, на котором присутствуют командиры батальонов фон дер Шуленберг, Грешке и Беккер, он описывает обстановку:

— Русский артиллерийский наблюдатель устроился в башне одного из наших подбитых танков, которые остались между линиями фронта возле Дурнево. Он передает сведения вражеским батареям обо всех наших движениях. Нужно во что бы то ни стало его снять. Это сделает 3-й батальон Беккера.

— Слушаюсь, господин подполковник. Скоро его не будет, — отвечает новый командир этой части.

Вернувшись в свой батальон, капитан Беккер собирает своих ротных командиров и объясняет задачу. Затем отдает распоряжения:

— Против этого наблюдателя будет действовать 9-я рота обер-лейтенанта Меркордта. Вы можете поручить это лейтенанту Зингеру.

— Но он только что прибыл в батальон, и у него нет фронтового опыта, господин капитан!

— Вот как раз его и наберется, Меркордт. К тому же я усилю эту группу взводом из моей бывшей 11-й роты. Он будет резервом для вашей ударной группы.

— Этот резерв только отморозит себе живот, наблюдая за операцией в бинокль, господин капитан, — замечает Меркордт.

— Зингер будет доволен иметь такое подкрепление, считает Беккер. Тем более что командиром можно назначить фельдфебеля Виттига.

Карл-Хайнц Виттиг, 23-летний брандербуржец, уже старый боец 1-го парашютно-стрелкового полка, сражался в Польше, Голландии и на Крите.

Ему сообщают задание, с командного пункта батальона он внимательно изучает в бинокль позиции русских и в полголоса замечает:

— Это будет сделать не так-то просто, как думают. Да и как поведет себя этот юнец Зингер, если русские контратакуют?

— Вы хотите что-то сказать, Виттиг? — спрашивает капитан Беккер, который знает уже два с половиной года и очень ценит этого элитного унтер-офицера.

— Ничего, господин капитан.

— Тогда со своими людьми вы идите этой ночью на позиции 9-й роты обер-лейтенанта Меркордта.

Порывистый восточный ветер гуляет по заснеженной равнине, на которой нет ни единого дерева. Холодная темная ночь конца 1942 г. Луна прячется за обрывками туч, плывущими по бледному небу. В этом тусклом свете снежные поля кажутся однообразно серыми и ровными.

Редко парашютистам полка Шульца приходилось так мерзнуть. С вечера температура упала до -22°.

Два часа ночи. Обманчивое спокойствие царит над всей местностью, застывшей в морозной ночи.

За главной линией фронта узкие тропинки связи отмечены деревянными вехами, воткнутыми в снег через каждые пятьдесят метров. Это необходимая предосторожность, чтобы не заблудились связные и те, кто осуществляют снабжение, так как адский ветер не прекращается. Как бульдозер, он взрывает и передвигает снежные сугробы, заполняя ими любые выемки и складки рельефа, ходы сообщения у первых линий и передовых постов.

Мягкий снег, в который можно провалиться по колено, покрывает дороги, огороженные ледяными глыбами, твердыми, как камень.

Взвод фельдфебеля Виттига молча продвигается по дороге, покрытой свежим снегом. Боевые группы идут за командиром, соблюдая дистанцию, положенную для передвижения по вражеской зоне. Кто знает, может быть, русским пехотинцам удалось пробраться за немецкие линии.

Время от времени командир третьей группы унтер-офицер Адди Таубнер догоняет Виттига, и ветераны стараются обменяться несколькими репликами. Большей частью напрасно, потому что ветер дует с такой силой, что буквально вырывает изо рта слова и тут же уносит их далеко в ледяную ночь. Да и как говорить, если шерстяной подшлемник, закрывающий нижнюю часть лица, покрылся от дыхания толстым слоем льда.

Фельдфебель Виттиг делает знак, что нужно продолжать движение. Идти, проваливаясь в снег, очень тяжело. Многие парашютисты уже шатаются от усталости. Несмотря на холод, от усилий крупными каплями течет пот, сразу же превращаясь в льдинки.

Потребовалось два часа, чтобы добраться до столовой 9-й роты. Солдат 11-й встречает ротного унтер-офицера по имени Шиммель, который рад видеть своего товарища Виттига:

— Я отведу твоих людей в сарай, — говорит он. — Там им будет не так холодно, и они смогут выпить чего-нибудь горячего.

Кружка горячего кофе, еще одна, кипяток, кальвадос из Нормандии.

— Прекрасно, Шиммель, — говорит Виттиг.

— Наполните ваши фляги, — отвечает тот.

— Хорошая мысль, — одобряет командир резервной группы и советует своим людям повесить фляги на грудь под одежду.

— Это единственный способ сохранить тепло, — замечает он.

Приходят проводники, которые должны провести парашютистов к исходным позициям. Все быстро выходят из сарая, пожимают руки тем, кто спокойно будет ждать их возвращения.

Как только выходят за порог, тотчас налетает ветер и дует все сильнее. Парашютисты спешат. Вскоре избы, которые они только что оставили, теряются в темноте и непогоде.

— Надо сойти с дороги, — говорит один из проводников Виттигу.

— Зачем?

— Пойдем по рвам, пролегающим по равнине, господин фельдфебель, — говорит проводник. — Это укроет нас от ветра.