Зарубежный детектив XX века. Популярная библиографическая энциклопедия - Бавин Сергей Павлович. Страница 19

Не стал поворотным пунктом в этом смысле и второй роман о Шерлоке Холмсе «Знак четырех», сохраняющий во многом промежуточное положение между чистым расследованием и не менее чистым «бытовым романом». Холмс дал лишь возможность автору в 1891 г. оставить врачебную деятельность и целиком посвятить себя литературе, когда после публикации «Скандала в Богемии» издатель «Стрэнд мэгэзин» заказал Дойлу серию рассказов о сыщике.

Выгодное и лестное предложение не смутило Дойла. Все эти годы он настойчиво пытается овладеть жанром исторического романа в духе Стивенсона. Но читающая публика рассудила по-своему. Ни «Белый отряд», ни «Изгнанники» не смогли конкурировать с приключениями Шерлока Холмса, тем более что в первых рассказах ярко проявилась изобретательность писателя в создании криминальных ситуаций, которые расследует его герой, порой рискуя жизнью. Он, конечно, «играет на публику», но «публика» — в лице наивного доктора Уотсона — с удовольствием принимает правила игры, в нужном месте подавая нужные реплики, разражаясь аплодисментами и вознаграждая себя очередным блестящим анализом логического лабиринта из уст довольного собой Холмса.

От Дойла, пожалуй, идет и традиция английского детектива «не доверять» расследование официальным лицам. Но только у него полиция предпочитает отойти в сторонку и почтительно наблюдать, как великий Холмс по неуловимым приметам ухватывает нить следствия, тем более что тот не гонится за официальным признанием и служебные почести полностью достаются джентльменам из Скотленд-Ярда. К Холмсу обращаются не только тогда, когда полиция не в состоянии понять что-либо из происшедшего; чаще его клиенты рассчитывают на конфиденциальность расследования дела, которое может бросить тень на репутацию нуждающегося в помощи.

Холмс принес писателю славу и деньги, но не дал удовлетворения. Несмотря на все уговоры, цикл «Записки о Шерлоке Холмсе» закончился гибелью героя. Вопль разочарования многотысячных поклонников был начисто проигнорирован писателем, не оставляющим надежды утвердиться как автор историко-приключенческих произведений — как, например, серии о подвигах наполеоновского офицера бригадира Жерара. На рубеже веков Дойл в качестве врача принял участие в англо-бурской войне и громко заявил о себе в публицистике на эту тему. В книге «Война» он опроверг все обвинения в жестокости, выдвинутые против англичан, за что был удостоен дворянства и стал сэром.

Но в 1902 г. безутешные любители Холмса получили неожиданный подарок — роман «Собака Баскервилей». Дойл «вспомнил» еще одно приключение сыщика. «Если рассудок и жизнь дороги вам, держитесь подальше от торфяных болот» — такой анонимной запиской злоумышленник пытается подкрепить некую легенду о гигантской собаке-призраке, обитающей близ старинного родового замка Баскервилей. Все повествование выдержано в духе готического романтизма, но Холмс, человек реалистической эпохи, далек от «сказочек». Динамичное повествование несется на всех парах к трагическому финалу, и сыщику остается, постаравшись не утратить здравого смысла, наблюдать за всеми возможными подозрительными приметами, чтобы в критический момент вступить в игру, участников и правила которой он четко не знает…

Мистер Холмс победил собаку Баскервилей, но сэр Артур разбудил зверя. «„Собака Баскервилей“ — это замечательный Холмс, но я не могу быть вполне счастливой, пока не узнаю, что он жив и снова у себя в старом доме», — это еще из наиболее спокойных писем, хлынувших автору. Издательства наперебой поднимали ставки. Из Соединенных Штатов пришло предложение платить по 5000 долларов за каждый рассказ, если он вернет к жизни Шерлока Холмса, как-нибудь объяснив историю с водопадом.

«Им овладел какой-то холодный цинизм», — приводит Дж. Д. Карр слова Адриана Конан Дойла об отце в этот период. В 1905 г. опубликована серия «Возвращение Шерлока Холмса». Автор обеспокоен одним: «Сюжеты меня убивают. Подойдут ли они Холмсу?»

Распространено мнение, что поздний Холмс слабее первых серий. Оно не лишено оснований, но и не абсолютно. И в начале есть менее динамичные или логически натянутые рассказы, и в «Возвращении» можно найти блестящие детективные сюжеты. Другое дело, в девяностых годах Холмс действовал как современник читателей, и это придавало дополнительную остроту и свежесть восприятию; Холмс из произведений 1900–1920-х гг. преимущественно остался в тех же 1890-х; недаром несколько раз рефреном проходит фраза «перебирая старые записи» — словно автор дает понять, что самые увлекательные события были рассказаны ранее. Как бы то ни было, сам автор выделял дюжину своих лучших рассказов, среди которых — четыре из «Приключений…» («Скандал в Богемии», «Союз рыжих», «Пять апельсиновых зернышек», «Пестрая лента»), три — из «Записок…» («Обряд дома Месгрейвов», «Рейгетские сквайры», «Последнее дело Холмса»), четыре — из «Возвращения…» («Пустой дом», «Пляшущие человечки», «Случай в интернате», «Второе пятно») и один — из «Его прощального поклона» («Дьяволова нога»).

К противостоянию Холмса и профессора Мориарти Дойл вернулся в романе «Долина страха». По времени действия это предыстория «Последнего дела Холмса», хотя сюжетно с рассказом роман никак не связан. Традиционное развитие действия в первой части (убийство в замке, сомнительные улики, таинственная метка на руке жертвы) приводит к неожиданной развязке, которую можно объяснить тем, что на арену детективной литературы в это время вышли американские сыщики. В литературной реальности они — знаменитый англичанин и лихие янки — не могли не встретиться. И вторая часть романа — это созданный в духе американского уже крутого детектива сюжет о борьбе заокеанской полиции с тамошними вожаками организованной преступности, членами масонской ложи. Именно в это дело оказался вовлечен Холмс, наживая себе смертельного врага в лице главы международной мафии — профессора Мориарти. Не вдаваясь в спор о правомерности дойловской трактовки масонства и принципов деятельности мафии, следует отметить, что перед читателем все же не документальное свидетельство, а фантазия художника, использовавшего популярные сюжеты современной жизни в своих целях.

Попытки привлечь читателя популярными темами видны во многих поздних рассказах о Шерлоке Холмсе. Это и отзвуки англо-бурской войны («Побелевший воин» — кстати, единственный рассказ, в котором Холмс выступает в качестве рассказчика), и вошедший в расцвет мистицизм («Вампир в Суссексе»), и проблема омоложения человека («Человек на четвереньках»).

Нельзя не отметить и явную перекличку с крутым детективом, например, в рассказе «Конец Чарльза Огастеса Мильвертона», где Холмс и Уотсон откровенно нарушают закон и даже прикрывают убийцу, ибо, по мнению Холмса, «есть преступления, на которые не распространяется закон. Личная месть иногда бывает справедливой». Впрочем, это уникальный в своем роде случай из их практики.

В поздних рассказах нередки ситуации, когда Холмсу и Уотсону достаточно, условно говоря, оказаться «в нужном месте в нужное время», чтобы великий сыщик благодаря своему авторитету просто получил необходимые сведения от лиц, по разным причинам предпочитавшим скрывать их ранее от полиции и окружающих («Дама под вуалью», «Происшествие на вилле „Три конька“»). Это, конечно, заметно ослабляет интригу.

Любопытно отметить другое: от литературных упражнений в логике расследования преступлений Дойл в 1900–1910 гг. перешел к практическому применению своих способностей: известно два случая, когда он включался в борьбу за оправдание невинно осужденных британским судом людей и оба раза сумел доказать свою правоту.

В 1914 г. разразилась первая мировая война, и писатель вновь обратился к публицистике; к 1920 г. из-под его пера вышло шесть томов истории боевых действий британской армии; в войне он потерял многих своих родственников, в том числе и сына. Биографы склонны связывать с этими событиями активно проявившуюся страсть Дойла к спиритизму. «Не могу делать ничего иного. К этому меня ведет вся моя жизнь, — писал он. — Это величайшая в мире ценность». Многочисленные лекции по спиритизму, статьи, двухтомная «История спиритизма» — тоже своего рода детективный сюжет в биографии писателя.