Коготь серебристого ястреба - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас. Страница 44

— Когда ты ел в последний раз? — спросил Магнус.

— Кажется, вчера.

— Больше похоже, что три дня тому назад, — заметил чародей. Он пошарил вокруг очага и вернулся с яблоком. — Держи.

Коготь откусил от яблока и почувствовал, как по подбородку потек сок. Он утерся тыльной стороной ладони и проглотил кусок. Живот скрутило спазмом после добровольной голодовки.

Магнус присел на кровать рядом с учеником.

— Нездоровится?

Коготь кивнул не в силах подобрать слова.

— Она разбила тебе сердце?

Коготь промолчал, но глаза его налились слезами. Он снова кивнул.

— Хорошо, — сказал Магнус, ударяя юношу по колену посохом.

Коготь ойкнул и потер колено.

Магнус поднялся и легонько постучал парня по голове, но все-таки достаточно сильно, чтобы у того зазвенело в ушах и заслезились глаза. Отступив в сторону, Магнус крикнул:

— Защищайся!

На этот раз он размахнулся сильнее, так что юноша едва уклонился в последний момент от удара, грозившего размозжить ему голову. Он упал на колени и перекатился в сторону, выиграв несколько секунд, пока Магнус огибал кровать, чтобы достать до него. Так что когда учитель возник перед ним, Коготь уже стоял у стола с мечом наготове.

— Мастер Магнус! — прокричал он. — Что это значит?

Магнус не отвечал, а сделал ложный выпад, нацелившись нанести удар по голове, но вместо этого прочертил посохом арку по воздуху. Коготь перехватил необычное орудие лезвием меча, потом сделал шаг вперед и схватил учителя за грудки, после чего рванул с такой силой, что Магнус потерял равновесие. Уткнув конец меча Магнусу в шею, он произнес:

— И что теперь? Я должен тебя убить?

— Нет, — усмехнулся Магнус и схватил Когтя за руку, сжимавшую меч.

Рука тотчас онемела. Когда меч выпал из непослушных пальцев, Коготь услышал, как Магнус сказал:

— Это было неплохо.

Коготь отступил, растирая руку.

— Зачем все это?

— Если враг неожиданно возникнет перед тобой, неужели ты думаешь, что он остановится и скажет: «Бедный Коготь. Он так переживает по поводу потерянной любви! Думаю, мне лучше прийти в другой день, чтобы его убить»?

— Нет. — Коготь все еще растирал онемевшие пальцы.

— Вот именно. — Он жестом позволил Когтю снова присесть на кровать. — Наши враги будут на тебя нападать, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Калеб и другие пусть учат тебя, как обращаться с оружием, оттачивая твои природные таланты. Я же могу развить твой ум, так что твоим врагам будет нелегко испугать тебя или ввести в заблуждение. Но твое сердце… — Он постучал по своей груди. — Именно здесь большинство мужчин наиболее уязвимы.

— Значит, это был урок?

— Да, — ответил Магнус с мрачным выражением. — Суровый урок, но необходимый.

— Она меня не любила?

— Нисколько, — холодно ответил Магнус. — Она одно из наших созданий, Коготь, и мы используем ее точно так, как будем использовать тебя и каждого здешнего ученика. Когда-то здесь уделяли время только одному образованию. Мой отец основал Академию магов в Звездной Пристани. Ты знал об этом?

— Нет.

— Когда Академию захлестнула политика, он создал другой учебный центр, для особо одаренных студентов. Я здесь вырос. Когда разразилась война и Крондор был разрушен, отец понял, что враг беспощаден, так что на передышку рассчитывать не приходится. Таким образом этот остров превратился в место обучения. Здесь есть ученики и из других миров, но с каждым годом их становится все меньше. Отец приглашает учителей также из других земель, но в основном занятия ведут он сам, мать, Накор, я, ну и некоторые другие… например, Роберт.

— Я пока не спрашивал, решив, что в свое время мне сообщат, но кто этот враг?

— Это трудно объяснить молодому человеку вроде тебя. Лучше пусть тебе объяснят все отец и Накор, когда ты будешь готов понять. Но знай, что вражеские пособники не оставят тебя в покое. Ты сам убедился в тот раз, когда на тебя напали убийцы-танцоры, что они могут нанести удар самым неожиданным образом даже в самом безопасном, по-твоему, месте.

— Поэтому я должен…

— Учиться, не терять бдительности и не доверять всем подряд. — Он помолчал, обдумывая, что еще сказать. — Если бы я велел Рондару или Деметриусу убить тебя, они бы не ослушались. Они бы безоговорочно выполнили мой приказ, решив, что ты представляешь для всех нас угрозу. И если бы я велел Алисандре убить тебя, она так бы и сделала. Разница только в том, что Рондар и Деметриус испытали бы угрызения совести. Алисандра же ничего бы не почувствовала.

— Это ты ее сделал такой? — спросил Коготь, вскипая от гнева.

— Нет, — ответил Магнус. — Мы уже нашли ее такой. У Алисандры есть один изъян… Ужасный, трагический. Она не так относится к людям, как мы с тобой. Она думает о них ровно столько, сколько мы подумали бы о деревяшке или… — Он указал на стул. — Или о мебели. Полезная вещь, о ней стоит заботиться, чтобы она и дальше приносила пользу, но никакой другой ценности, кроме практической, в ней нет. Мы нашли эту ущербную личность и привели ее сюда. Накор сможет тебе больше рассказать, я знаю лишь, что однажды эта прелестная молодая девушка оказалась среди нас, и Накор разъяснил, что нам с ней делать.

— Но зачем было приводить ее сюда?

— Чтобы обучить работать на нас. Чтобы использовать ее безжалостную природу в наших целях. В противном случае она закончила бы жизнь на виселице в Крондоре. Так, по крайней мере, мы можем направлять ее в определенное русло и контролировать.

Коготь сидел молча, уставившись в открытую дверь.

— Но все казалось таким…

— Настоящим?

— Да, я думал, что она полюбила меня.

— Одним из ее талантов, Коготь, является способность делать то, что от нее ждут. Это был жестокий урок, но необходимый. Еще раз подчеркну: она бы перерезала тебе горло, пока ты спал, если бы таков был приказ Накора. А потом она оделась бы и отправилась обратно на виллу, насвистывая по дороге веселенький мотивчик.

— Зачем было подвергать меня такому испытанию?

— Чтобы ты мог заглянуть в самого себя и понять, каким слабым бывает человеческое сердце. Чтобы ты мог закалиться и никогда впредь не повторять ничего подобного.

— Значит ли это, что я никогда больше не смогу полюбить?

Теперь настала очередь Магнуса помолчать, уставившись на дверь. Через минуту он произнес:

— Возможно, нет. Во всяком случае ты точно не полюбишь какую-нибудь красотку, которой случится привлечь твое внимание изящной ножкой или обворожительной улыбкой. Можешь спать с покладистыми женщинами, сколько твоей душе угодно, если позволяют время и обстоятельства. Просто не думай, что ты их любишь, Коготь.

— Я совсем не разбираюсь в том, что касается чувств.

— Значит, ты сделал первый шаг к мудрости, — изрек Магнус, вставая и направляясь к двери. — Подумай об этом немного. Вспомни те мирные времена, когда твои родители заботились о тебе и всей семье. Это и есть любовь. А вовсе не сиюминутная страсть в объятиях сговорчивой женщины.

Коготь прислонился к стене.

— Мне многое нужно обдумать.

— Завтра возвращаемся к занятиям. Поешь и выспись. Нам предстоит много дел.

Магнус ушел, а Коготь прилег на постель, подложив руку под голову. Он обдумывал слова волшебника, устремив взгляд в потолок. Ему казалось, будто Магнус окатил его ледяной водой. Было холодно и тошно. Перед глазами так и стояло лицо Алисандры, но теперь она жестоко над ним смеялась. Коготь решил, что, наверное, больше никогда не сможет взглянуть ни на одну женщину так, как смотрел на Алисандру.

Несмотря на огромную усталость, Коготь провел беспокойную ночь. Так плохо он себя не чувствовал даже тогда, когда восстанавливал силы после смертельных ранений. То было не физическое утомление, а усталость души, апатия, вызванная глубокой раной в сердце.

Но в нем еще теплилась энергия — мелькали странные образы, воспоминания и фантазии, призраки и видения. Он не поверил рассказу Магнуса об Алисандре. Коготь знал, что не мог выдумать свои чувства, но в то же время понимал, что чародей прав. Он был зол, его боль искала выход, но ему некуда было ее направить. Он обвинял во всем своих учителей, в то же время понимая, что они преподали ему важный урок, который однажды, возможно, спасет ему жизнь. Он был в ярости на Алисандру, сознавая, однако, что если Магнус не лжет, то ее нельзя винить в произошедшем — это все равно что сердиться на гадюку за то, что она ядовита.