Королевский пират - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас. Страница 13

Амос усмехнулся. Его позабавило наивное восхищение бывшего воина.

— Что ж, — заключил он. — Глазей на крондорский дворец сколько пожелаешь, чтоб было потом о чем вспомнить. Завтра с утренним приливом мы поднимем якорь, и поминай как звали!

Известие это ошеломило Гуду.

— Мы? — Недоверчиво переспросил он. — Мы?! То есть, вы хотите сказать, что и я тоже?!

Ухмылка на лице Амоса стала еще шире.

— Вот именно. К твоему сведению, я — адмирал Траск. Принц Арута сказал мне минувшим вечером, что вы двое тоже поплывете со мной на «Королевском Орле».

— Но куда? — слабым голосом спросил Гуда.

— Так выходит, этот твой потешный приятель вовсе ничего тебе не рассказал? — удивился Амос. — Ну так знай, все мы отправляемся на запад, в герцогство Крайди.

Гуда повернулся, чтобы уйти, и вполголоса пробормотал:

— Конечно же, он ничего мне об этом не говорил. Он вообще никогда и ничего мне не рассказывает.

Амос дружески хлопнул его по спине.

— Добро пожаловать на «Королевский Орел». Тебе придется делить каюту с этим коротышкой, но ведь вы с ним, похоже, уже друг к другу притерпелись. Вам обоим надлежит еще до рассвета выйти к воротам дворца и ждать там меня и всех остальных.

— Конечно же, мы там будем, — покорно пробормотал Гуда и, когда Амос торопливо удалился, заговорил сам с собой, жестами и мимикой подчеркивая значение каждого слова:

— Зачем бы это нам плыть в Крайди, Гуда? Не имею ни малейшего понятия. Гуда. А не разыскать ли нам Накора, Гуда? Именно этим мы сейчас и займемся. Гуда. А не задушить ли нам его. Гуда? — Наемник утвердительно кивнул:

— С преогромным удовольствием. Гуда!

Николас обошел двор, миновал просторный плац близ гарнизонных казарм и направился к парку. Принц искал своего друга Гарри.

Оруженосец оказался именно там, где Николас рассчитывал его найти: он с жадным интересом следил с одной из дощатых трибун за ходом тренировочного футбольного матча, который вели между собой команды Крондора и Илита. Футбол, до которого в молодости своей был большим охотником сам принц Арута, с годами сделался любимейшим видом спорта во всей обширной западной части Королевства Островов. Потому-то два с лишним десятка лет тому назад позади дворцового парка было расчищено небольшое поле, а впоследствии некий зажиточный купец, большой любитель подвижных забав с мячом, выстроил там на свои средства настоящий стадион с трибунами, вмещавшими до сорока тысяч зрителей. В шестой день нынешней недели трибунам этим предстояло заполниться до отказа, ибо «Львы Севера» из Илита намеревались в решительном поединке с Крондорской «Зарей» завоевать титул чемпионов Запада.

Пока Николас поднимался по ступенькам трибуны туда, где сидел Гарри, крондорцы, смело атаковав ворота соперников, сумели забить первый в этой игре гол. Гарри издал возглас одобрения и приветствовал подошедшего принца словами:

— Ты видел это, да? Вот так игра! Наши разобьют «Львов» в пух и прах и нынче, и в шестой день. Как жаль, что нам не доведется увидеть настоящий матч!

Николас кивнул и, мельком взглянув на поле, снова повернулся к Гарри.

— Мне тоже хотелось бы порадоваться их победе, но что поделаешь! Зато мы отправимся в настоящее плавание. Скажи, неужто ты этому не рад?

Гарри пожал плечами и теперь только обратил свой взор на принца. Тот светло и радостно ему улыбнулся. Гарри никогда еще не видел Николаса таким счастливым и оживленным.

— Тебе, похоже, просто не терпится поскорее ступить на палубу корабля, что увезет нас отсюда, — сказал он с оттенком удивления.

— Разумеется, — кивнул Николас. — А ты разве этого не хочешь?

Гарри пожал плечами:

— Сам не знаю. Крайди как ни говори — такое унылое захолустье. Там поди и смазливой да уступчивой девчонки не сыщешь.

Гарри покачал головой и тяжело вздохнул. Николас нахмурился и отвел взгляд. Он немного завидовал той легкости, с какой Гарри завязывал знакомства с девицами и женщинами любого звания. Знакомства эти зачастую перерастали в весьма тесную дружбу, чем сквайр без всякого смущения похвалялся перед своим господином. Николас, всегда оставаясь в стороне, порой пристально наблюдал за тем, как бойкий и веселый Гарри держал себя с дамами, и старался запомнить его несложные приемы в ухаживании, его слова и жесты, чтобы потом, когда придет время, воспользоваться этим чужим опытом, ибо собственного у него не было вовсе. Но временами, когда ему казалось, что Гарри переходит рамки приличий и Ведет себя слишком уж развязно или навязчиво, он считал своим долгом вмешаться и оградить очередную жертву любвеобилия Гарри от его нескромных притязаний.

Помолчав, Николас назидательно проговорил:

— Если крайдийские барышни окажут нам холодный прием, то уж тебе-то, я думаю, это пойдет только на пользу. Ты привык здесь к слишком легким победам. — Гарри самодовольно ухмыльнулся. — А я себя чувствую так, — он доверительно понизил голос, — будто меня впервые собираются выпустить из клетки на волю!

Лицо Гарри вмиг сделалось серьезным, и он с участием взглянул на друга.

— Неужто тебе и в самом деле так плохо здесь жилось?

Николас стал неторопливо спускаться с трибуны, и сквайр последовал за ним.

— Еще бы, — не оборачиваясь, сказал принц, и в голосе его прозвучала неподдельная горечь. — Ведь я всегда был самым младшим, самым слабым, словом… убогим калекой!

Гарри нагнал его у выхода из стадиона, хлопнул по плечу и укоризненно покачал головой.

— И тебе не совестно такое говорить?! Ничего себе калека! За тот год, что мы вместе, моя нежная кожа вся покрылась шрамами и синяками от твоих ударов рапирой и мечом! А ведь прежде она оставалась невредимой, и я всегда по праву себя считал неплохим фехтовальщиком.

— Не преувеличивай, — вздохнул Николас. — Тебе тоже частенько удавалось меня задеть.

— Всего раз или два, возразил Гарри. Потому что мне до тебя далеко. И если я фехтую как мало кто в Крондоре, то ты в этом просто не знаешь себе равных. А потому перестань ты, ради всех богов, считать и называть себя калекой!

Но слова его не оказали на помрачневшего Николаса никакого видимого воздействия. Не замедляя шага, принц спросил:

— Скажи, у вас в Ладлэнде в обычае устраивать церемонию Представления для новорожденных детей графа?

Гарри помотал головой. Вопрос друга показался ему неожиданным и странным.

— Нет, конечно. Ведь мы не принадлежим к королевской семье.

— Прежде, в давние времена, дитя любого из высокородных вельмож принято было показывать подданным его отца на тридцатый день после рождения, — возразил Николас. — И во многих герцогствах и графствах Запада этот обычай сохранился. Вассалы и челядь должны воочию убедиться, что тело их будущего господина или госпожи не отмечено врожденными изъянами. — Теперь только Гарри догадался, к чему клонил Николас, и исподтишка бросил на него сочувственный взгляд. — Мои братья были представлены жителям Крондора, — с горечью продолжал Николае, — и моя сестра тоже. Все, кроме меня.

— И ты понапрасну ожидал этого великого события, лежа в своей колыбели? — прыснул Гарри, решив было шуткой развеять мрачное настроение друга. Но принц никак на это не отозвался, и Гарри сразу переменил тон. — Ну и что же из того, что тебя не представили подданным принца Аруты? — спросил он. — Ты думаешь, это повлияло на их отношение к тебе?

— Конечно, и это в том числе. Все знают о моем увечье, и я поневоле вынужден быть таким, каким они меня считают. Знал бы ты, как это тяжело!

— И ты так рад возможности перебраться в Крайди, потому что там никому и в голову не придет относиться к тебе иначе, чем к другим юношам, и делать тебе поблажки? — спросил Гарри, проходя вслед за Николасом в ворота дворца.

Стражи, дежурившие у ворот, отсалютовали принцу, и он, мимоходом кивнув им, пожал плечами.

— Во всяком случае, я на это надеюсь. Тамошняя жизнь ведь очень отличается от здешней. Если верить отцу и маме, она гораздо проще, и строже, и тяжелее, чем крондорская.