Я познаю мир. Разведка и шпионаж - Дамаскин Игорь Анатольевич. Страница 11

Толстому ежедневно угрожали мучениями и пытками, стремясь выяснить, каким министрам и сколько он давал денег. Но он не только молчал, но, находясь в тюрьме, начал активно действовать. Он добился, чтобы ему разрешили свидания с послом молдавского господаря Кантемира и через него установил контакт с внешним миром.

Почти полтора года провел Толстой в турецкой тюрьме, а затем, еще до заключения мира, с помощью взяток (своих денег и соболей у него уже не было, помогли агенты) вышел на волю. Но отпускать Толстого в Россию турки не хотели, окружили его плотным кольцом соглядатаев. Однако и в этих условиях Толстой связался со своей агентурой и начал сообщать о положении во дворе султана, в правительстве и дипломатическом корпусе.

Загадочный Шевалье Д’эон

В 1755 году в Петербург в качестве тайного курьера и эмиссара Людовика XV прибыла очаровательная мадемуазель Лия де Бомон. Перед ней стояла трудная задача – проникнуть в окружение императрицы Елизаветы, выведать секретные планы русского правительства в отношении договора с Англией и попытаться повлиять на эти планы, изменив их в пользу Франции. Ни больше ни меньше!

Под именем Лии де Бомон скрывался шевалье д’Эон. Кем же он был на самом деле?

Об этом существует множество версий, нам же придется довольствоваться одной из них.

Шевалье Шарль Женевьев Луи Огюст Андре Тимоте д’Эон де Бомон родился в аристократической семье и с младенческих лет подавал немало надежд. По невыясненным ' причинам мать нарядила его девочкой, когда ему было четыре года, и до семи лет он ходил в платье. Видимо, это и сказалось впоследствии на всем образе жизни шевалье.

Но пока все шло нормально. Юный шевалье отличался в юриспруденции, равно как и в фехтовальном искусстве. Совсем молодым он получил степень доктора гражданского и церковного права и был принят в адвокатуру. А фехтовал он, будучи с виду хрупким и слабым, настолько мастерски, что был единодушно избран старшиной фехтовального клуба.

Родной город Тоннер стал тесен для одаренного и энергичного юноши. "В Париж, в Париж!" – сказал он сам себе и родителям и вскоре оказался в столице.

Ко времени, к которому относится начало нашего рассказа, Людовик уже прослышал о некоторых проделках юного шевалье, который нередко мистифицировал окружающих, выдавая себя за женщину.

Королю пришла в голову мысль – если к Елизавете не мог проникнуть мужчина, может быть это удастся даме? Д’Эон был приглашен к королю. Его величество выглядел хмурым.

– Я слышал, шевалье, что вы проделываете шутки с окружающими, выступая перед ними в женском платье. Совместимо ли это с честью дворянина?

– Ваше величество! Это действительно лишь невинные шутки, никому не приносящие вреда и никого не оскорбляющие. Но если вашему величеству будет угодно...

– Подождите, шевалье. Сколько времени вам потребуется, чтобы... – король на мгновение задумался, – трансформироваться в женщину и явиться ко мне во дворец так, чтобы никто не узнал?

– Два часа, сир.

– Хорошо. Я жду вас. Вот вам кольцо, которое послужит пропуском во дворец.

...Точно в указанный срок перед Людовиком предстала очаровательная девушка, миловидная и целомудренная. Если бы король не знал, что всего два часа назад она была мужчиной, он бы мог поклясться, что видит ее впервые.

– Я поражен, – произнес король. Он немного помолчал и продолжал: – Шевалье, я хочу дать вам ответственное поручение, от выполнения которого, может быть, зависит судьба Франции.

– Я готова служить вашему величеству и Франции в том месте и таким образом, каким вы мне прикажете, – приятным грудным голосом ответила девушка.

Король удивленно посмотрел на нее, но, взяв себя в руки, сказал:

– Тогда извольте выслушать меня. Я знаю, что вы достаточно искушены в фехтовальном искусстве, но шпаги, которые вам придется скрестить с русским канцлером Бестужевым–Рюминым, несколько иного рода...

В Петербург шевалье д’Эон направился вместе со своим "дядей", неким Дугласом.

Прибыв в Петербург, парочка остановилась в доме французского агента–банкира. Надо было спешить: до дня предстоящей ратификации российско–английского договора, которую надо было сорвать, оставалось не так уж много времени. Дуглас нервничал: всем его действиям мешали люди Бестужева–Рюмина, бравшие под контроль каждого француза, прибывавшего в столицу империи. Зато на милую девушку Лию никто из них не обращал внимания, и вскоре ей удалось беспрепятственно повстречаться с влиятельным сторонником Франции вице–канцлером Воронцовым.

Сообразив, что привлекательная француженка будет способствовать оказанию на царицу выгодного ему влияния, Воронцов поспешил представить ее ко двору.

Стареющая императрица стремилась окружать себя молодежью, любила удовольствия, • лесть, с наслаждением слушала волнующие рассказы о легкомысленных нравах французского двора, при котором, как ей было известно, существовал знаменитый "Олений парк" – хорошо организованный и систематически пополнявшийся прекрасными наложницами королевский гарем.

И когда перед ней появился свежий французский цветок, занесенный из садов Версаля, милая, веселая девушка – это, безусловно, вызвало откровенный интерес Елизаветы. Так, в одночасье, Лия де Бомон стала ее любимицей, была назначена фрейлиной, а затем и чтицей императрицы. . .

Сейчас трудно сказать, о чем разговаривали длинными зимними ночами владычица великой державы и ее скромная чтица.

Так или иначе, некоторое время спустя английский посол в Петербурге сэр Вильямс вынужден был направить в Лондон сообщение лорду Холдернею: "Должен с сожалением уведомить, что канцлер (Бестужев–Рюмин) находит невозможным побудить ее величество подписать договор, которого мы так горячо желали".

Благополучно вернувшись из далекой таинственной России, шевалье д’Эон блестяще справился еще с несколькими щепетильными дипломатическими поручениями Людовика XV, за что признательный король публично пожаловал д’Эону годовой доход в три тысячи ливров.

Но поручения следовали одно за другим, и для их выполнения требовалось принимать то мужское, то женское обличье. Когда Франция вступила в войну, шевалье д’Эон пошел в действующую армию, где стал адъютантов герцога де Брольи, начальника королевской секретной службы, и не раз выполнял его разведывательные задания, но успел отличиться и в одном из сражений.

Позднее он был направлен в Лондон и на дипломатическом поприще добился таких успехов, что получил ранг полномочного министра. Но там же оказался втянут в приключения, содержание которых выходит за рамки нашего рассказа и представляет огромный интерес для романиста.

Мотовство и любовь к роскоши постоянно заставляли шевалье пребывать в долгах, несмотря на огромные суммы, переводимые королем. И интриги, интриги... Тут и использование д’Эоном в целях шантажа личных писем Людовика, и ревность любовницы короля маркизы Помпадур, немало крови испортившей шевалье, и новые шпионские похождения, и мистификация "Лией де Бомон" лондонского общества, и непримиримая поначалу борьба с королевским агентом Бомарше, вылившаяся затем в дружбу с великим драматургом...

Храбрый аббат

Отношения между наполеоновской Францией и Англией к 1806 году обострились до предела. Наполеон провозгласил введение континентальной блокады Англии. Он отдал распоряжение об аресте всех английских подданных во Франции и о запрещении покупать и продавать английские товары. Все виды связи были прерваны, а переписка между Европой и Британскими островами запрещена.