Серийные преступления - Ревяко Татьяна Ивановна. Страница 40

Кое-кого из них, особенно девушек из небогатых семей, тут же немедленно признали потаскухами. Что же касается самой системы, заведенной Пьером Сорлю, — предприятия, где тон задавали «солидные господа» вроде тех, из Ле Бутар, то в его осуждение со стороны правосудия не было сказано ни единого слова.

Для успокоения общественности из всей шайки совратителей обвинение было предъявлено двадцати двум наиболее скомпрометированным господам и графине-балетмейстерше (разумеется, строго конфиденциально).

(Г. Файкс. Большое ухо Парижа. М., 1981)

«Заклинатель бесов»

Сотрудники франкфуртской уголовной полиции придерживались мнения, что их уже не удивит никакое преступление. Однако и у них мурашки забегали по коже, когда 26 октября 1959 года перед ними растворились двери сапожной мастерской 64-летнего Георга Краузерта на Казиноштрассе, 2.

На задней стене темной комнаты висел труп сапожника. Кисти и стопы его были пробиты гвоздями в десять сантиметров длиной, из обнаженной груди торчал заостренный металлический стержень, на лбу был вырезан крест. Мертвец был в одних штанах, остальная одежда в беспорядке валялась по всей мастерской. Жуткая картина не оставляла никаких сомнений в том, что Краузерта распяли в соответствии с религиозным представлением о таком виде казни.

Гаупткомиссар уголовной полиции Конрад и два его помощника, обер-комиссар Брейтер и обермейстер Радой, были в недоумении. Весь их совместный опыт, накопленный при расследовании бесчисленного множества убийств, в данном случае ничего им не подсказывал. Ограбление не могло быть мотивом убийства. В платяном шкафу сотрудники обнаружили 4000 марок наличными и сберегательную книжку еще на 4000 марок. Удивительно, что у простого сапожника, занимавшегося мелкой починкой обуви, вообще оказалось так много денег.

На расспросы Брейтера и Радоя об образе жизни покойного и круге его знакомств жильцы дома отвечали со странной сдержанностью. Все ссылались на то, что почти не знали Краузерта. Некоторые считали его чудаковатым нелюдимом, некоторые — религиозным фанатиком. Старуха, много лет выполнявшая для сапожника разные мелкие поручения, со страхом поведала Брейтеру:

— Он изгонял бесов. Очищал от порчи крестьянские дворы, когда хворала скотина или случался неурожай.

Комиссия по расследованию убийств интересовалась вначале не столько мистикой, с которой сапожник был связан при жизни, сколько его загадочной смертью. Сам себя распять он, конечно, не мог. Значит, надо было выяснить, кто это сделал. Жильцы дома не сообщали ничего существенного. Дело запуталось еще больше, когда стали известны результаты вскрытия. Оказалось, что Краузерт умер от удушения и был распят только через сутки после смерти. Приходилось, таким образом, считаться с возможностью, что убийство произошло где-то в другом месте, а в мастерской был совершен лишь ритуал распятия.

Комиссия по расследованию убийств не успела еще предпринять каких-либо шагов для проверки этой версии, когда в ночь на 27 октября получила сообщение, что в доме № 5 по Казиноштрассе последовательницы распятого собрались на тайную панихиду.

Дом был оцеплен, и в нем проведен обыск. На четвертом этаже сотрудники уголовной полиции застали тринадцать женщин, перебиравших четки; одна из присутствовавших при свете свечи вслух читала прощальное послание покойного сапожника. Участницы ночного сборища были задержаны, письмо изъято. Оно гласило:

«Это письмо должно быть сразу после моей смерти прочитано в полуночный час тринадцатью лицами. Христос явился мне и возвестил, что меня ждет смерть от рук двух убийц, которые получат за это 12 500 марок. Эта жертва необходима, чтобы избавить наконец мир от нечистой силы. Если такова воля Христа, я готов умереть. Я желаю только одного: чтобы меня распяли точно так же, как был распят он».

Сравнение с бумагами в квартире Краузерта подтверждало, что письмо действительно было написано им собственноручно. Но что он хотел этим сказать? Кто были люди, собиравшиеся его убить? Тринадцать задержанных женщин не дали ответа на этот вопрос.

Ничуть не удивленные трагической кончиной своего учителя и уверенные, что он, подобно Иисусу Христу, вознесся на небо, тринадцать дам признались в конце концов, что состоят в секте, организованной Краузертом. Секта, именовавшая себя «обществом лепестков розы», ставила своей задачей избавление мира от ведьм и дьявольских отродий. В качестве своеобразного членского билета последовательницы покойного постоянно носили при себе лист бузины с «нерукотворным» изображением Иисуса, каким тот явился сапожнику Краузерту в одном из видений.

О деятельности франкфуртского сектанта комиссия по расследованию убийств получила представление, ознакомившись с его дневником и расшифровав записанные корявым почерком названия мест, где он демонстрировал свое искусство по изгнанию нечистой силы. Точно странствующий проповедник, сапожник переходил из одной западногерманской земли в другую, предлагая в отдаленных деревнях за соответствующую мзду амулеты, обломки креста, рецепты магических снадобий и прочие знахарские средства.

Все началось в 1956 году. Маленькая дочь хильпартсдорфского трактирщика уже несколько недель хворала. Не сведущий в болезнях детей грудного возраста 80-летний местный врач В. ничем не мог ей помочь. Прежде таких малюток лечила акушерка, но она переехала в Мюнхен, и с того времени едва ли не каждый третий новорожденный в деревне умирал. День ото дня становилось все хуже и маленькой Терезе. Вместо того чтобы отвезти девочку в город, в больницу, мать обратилась за советом к богомолке из соседнего села. Та как-то рассказывала ей, что сюда время от времени наезжает один кудесник, умеющий лечить недуги, против которых бессильно искусство самых опытных врачей.

— Он обладает огромной колдовской силой и вылечит твоего ребенка, — заверила та жену трактирщика. — Раз твоя дочь так тяжело больна, что врач не в состоянии помочь ей, значит, виноваты здесь демоны и ведьмы. — И она пообещала прислать «учителя», как только он снова окажется в этих краях.

Через несколько дней Георг Краузерт появился в деревне. Трактирщик не желал иметь дело со знахарями, но как раз в это время его не было дома. Краузерт велел матери маленькой Терезы занавесить окна, запереть двери и раздеть больную догола. Сам он при этом беспрестанно бормотал молитвы. Затем он с закрытыми глазами подошел к кровати, прикоснулся к тельцу малютки и, описав правой рукой в воздухе таинственные знаки, опрыскал больную какой-то жидкостью, отчего девочка отчаянно закричала. Испуганная мать разразилась рыданиями. Она боялась, уж не изменила ли «учителю» его сила. Но сапожник властным жестом призвал ее к молчанию, после чего со всем волнением, на какое был способен, объявил:

— В ребенка вселились бесы!

— Что же делать? — в страхе спросила мать. — Можете вы помочь? Можете?

«Учитель» не удостоил ее даже взглядом, словно наказывая за то, что она посмела усомниться в его искусстве.

— Сначала надо изгнать бесов из постели, — буркнул он. — Если это не поможет, прибегнем к более сильному средству.

Все необходимое для производства магических действий «учитель» носил в старомодном саквояже, из которого извлек заржавленные старые ножницы и три длинных стебля крапивы, вне всякого сомнения сорванных по пути сюда на ближайшем лугу. Подняв одной рукой ребенка, он другой разложил крапиву веером на простыне, а сверху прикрыл ножницами, раздвинув их в виде в креста. Свои действия он сопровождал заклинаниями.

— Кто тебя заговорил? Силу твою кто похитил? Если то мужчина был, с ним самим пускай стрясется, что тебе он пожелал. Если женщина, да будет с ней самой твоя беда… Тебя заколдовали вдоль и поперек. Так пусть же поможет тебе Иисус Христос вдоль и поперек. Все что я говорю, говорится тебе на пользу.

После этого он уложил голого ребенка на крапиву и крест из ржавых ножниц. Малютка сразу так жалобно заплакала, что и мать не могла сдержать слез. Краузерт снова велел ей умолкнуть. Достав из саквояжа порошок — вероятно, купленное в аптеке снотворное, — он дал его ребенку. В сердце матери, конечно, опять воскресла вера в чудеса.