Энциклопедия парфюмерии - Риммель Юджин. Страница 22

Видом противно лицо, смехотворно, от множества теста

Вспухшее все, издающее запах Поппеиной мази, —

Губы марает себе несчастный муж в поцелуе.

С вымытой шеей она к блуднику лишь пойдет: разве дома

Хочет казаться красивой она? Блудникам — благовонья!

Им покупается все, что пришлют нам инды худые.

Вот показала лицо и смывает свою подмалевку, —

Можно узнать ее; вот умывается в ванне молочной,

Ради которой она погнала бы ослиное стадо

Даже в изгнание вплоть до полярных Гупербореев. ^{note 136}

Последние строчки намекают на жену Нерона Поппею, которая имела обыкновение ежедневно купаться в ослином молоке и, отправляясь в путешествие, брала с собой пятьдесят ослиц, чтобы иметь возможность продолжать эти процедуры.

Овидий, поэт любви, посвятил косметике целую книгу ^{note 137}, из которой, к сожалению, до нас дошла лишь незначительная часть. Я хотел бы привести здесь один-два фрагмента из этого текста, чтобы в случае, если дамы заинтересуются рецептами римского поэта, дать им возможность проверить преимущества этих рецептов на практике.

Нужно теперь обучиться лицо, потерявшее свежесть,

Делать сияюще-белым и гладким. Для этого надо

Прежде всего привезенный с ливанских полей превосходный

От шелухи и мякины очистить ячмень; после этого десять

Надо яиц взять, смешать с ячменем их, отмеривши четверть,

Взять этой смеси два фунта и высушить; высушив, надо

Тщательно, долго размалывать в кашенной ступе.

Эту муку с порошком из оленьего рога

Надо смешать и прилежно просеять сквозь сито.

После того разотри дюжину луковиц нежных нарциссов

(Без кожуры), помести все это в мраморной чаше

Чистой, добавь по две унции зерен тустииских

И ароматной смолы. Девять раз подливай туда меда:

Если лицо растирать приготовленной смесью, то станет

Более гладким и чистым оно, чем твои зеркала.

Другой рецепт, предназначенный для избавления от прыщей, представлял собой смесь сушеного люпина, бобов, свинцовых белил, красной селитры и корня ириса, растертых в пасту с аттическим медом.

В качестве превосходного косметического средства Овидий рекомендует также олибанум, полагая, что если это вещество приятно богам, то уж для смертных оно тем более полезно. Смешанный с селитрой, фенхелем, миррой, розовыми лепестками и нашатырем олибанум превращался в отличное снадобье для косметических целей.

Наряду с этими средствами римляне использовали Psilotrum — разновидность средства для эпиляции, свинцовые белила или гашеную известь для лица, разновидность румян под названием fucus для щек, египетский кохл для глаз, растертое с ячменной мукой масло против угрей, пепел жженой пемзы для отбеливания зубов и всевозможные средства для окраски волос. Среди жидкостей, окрашивающих волосы в черный цвет, самым примечательным был препарат, приготавливавшийся из пиявок, которых семьдесят дней выдерживали в глиняном сосуде, заполненном вином и уксусом. Так как природные блондинки среди римлянок были редкостью, самыми модными средствами для окраски волос становились те, которые позволяли темные волосы превратить в соломенно-золотые или белокурые. Наиболее распространенным средством такого рода было мыло из козлиного жира и золы, которое доставлялось в Рим из Галлии или Германии и называлось sapo (от древнегерманского sepe). Весьма примечательно, что впервые мыло упоминается в Риме в качестве средства для окраски волос. Марциал называет этот состав маттианскими шариками ^{note 138}, так как производилось мыло в городе Маттиуме (римское название Марбурга); Марциал с немалым сарказмом посылает это средство восьмидесятилетнему совершенно облысевшему старцу.

Нет никаких сомнений в том, что некоторые из этих средств сильно портили волосы. В одной из элегий Овидий упрекает свою возлюбленную в том, что окраской она совершенно уничтожила свои некогда роскошные локоны: "Сколько раз я говорил тебе: "Прекрати красить волосы!" Теперь же тебе больше нечего красить. Если бы ты оставила их в покое, не было бы волос пышнее. Они спускались почти до колен. И когда ты причесывалась, ты была так прелестна, что тобой можно было залюбоваться". Далее поэт добавляет: "Ты сама виновата, ты собственной рукой (и ты это знаешь) причинила вред; ты сделала это, преподнеся собственной голове ядовитую смесь. Теперь тебе остается носить волосы пленницы-германки, тебе придаст уверенности низкорожденных варваров. Сколь часто тебе придется краснеть, когда кто-нибудь похвалит твои волосы, ведь тебе придется ответить: "Ты хвалишь всего лишь купленный товар. Не мои волосы снискали твою похвалу: они принадлежат какой-то пленнице; а ведь когда-то было время (и я еще помню), когда твоя хвала принадлежала бы мне по праву." ^{note 139}

Из этой цитаты становится очевидным, что в подобных случаях дамам приходилось прибегать к парику; но причиной использования такого рода аксессуаров не всегда было именно облысение. В определенный период мода на белокурые волосы была столь велика, что дамы, которым не давалось придать своим угольно-черным волосам желаемый золотистый оттенок, коротко стриглись, чтобы угнаться за модой при помощи льняного парика. Вероятно, именно так поступила упомянутая у Марциала дама:

Что покупные косы ей принадлежат,

Твердит Фабулла. Разве, Павел, врет она? (III)

Накладные волосы были очень модными, если даже бюст Юлии Семиамиры, матери Гелиогабала, был изготовлен так, что давал возможность при желании менять четыре парика, сделанных из мрамора различных цветов.

Не только дамы пытались всячески обмануть природу; манера красить волосы и носить парики не знала различий пола. Обращаясь к одному из таких хамелеонов в мужском платье, Марциал вопрошал, каково это, "сперва быть лебедем, а потом стать вороной".

В искусстве причесываться римские матроны проявляли не меньший вкус и умение, чем гречанки; однако прически, как и духи, были по большей части позаимствованы у последних. Поэтому на римских изображениях мы можем увидеть греческий "строфос", у римлян называвшийся vitta. Эта разновидность головного украшения, недавно возродившаяся среди наших дам, представляла собой простые, обвивающиеся вокруг головы ленты. Такую прическу по традиции носили молодые девушки; она строго запрещалась особам с сомнительной репутацией, которые обыкновенно носили прическу, называвшуюся в Греции, митра. Сетка, получившая название reticulum, также пользовалась успехом в Риме. Собственно, чисто римского происхождения были только две прически — titulus и nimbus, которые изображены на рисунке. Иногда волосы просто закалывали на затылке длинной шпилькой, которая называлась acus.

Когда мужчина достигал совершеннолетия и надевал тогу, он брил бороду и приносил ее в жертву кому-либо из богов. Нерон, исполняя этот обряд, поместил свою бороду в золотой, выложенный жемчугом ларец и посвятил ее Юпитеру Капитолийскому.